Сказание о белых камнях

Как взяли татары Москву, так затаилась вся земля Русская. Куда они повернут: на север ли — на Тверь и далее на Новгород, на запад ли — на Смоленск и на Полоцк, или на восток — на Владимир?

На восток повернули, прямиком на Владимир хлынули, как воды весенние. Разливались многие потоки, одни тумены правее текли, другие левее, и каждая капля в тех ручьях была всадником татарским. Оставались после того наводнения лишь черные пожарища да неприбранные трупы.

А у этого льва вместо языка — цветок с тремя лепестками, а хвост словно ветвистое дерево.

И у этой неизвестной птицы хвост тоже как дерево.

На этом камне самое интересное не лев, а граффити под львиной грудью — знак (подпись) неизвестного камнесечца.

Величавая небесная царица Оранта, по ее стронам - камни с ветвями деревьев.

Камни с композиции "Преображение". Слева - Христос, от которого расходятся выпуклые валики-палки, означающие лучи. Справа - апостол, наклоненная палка-луч упирается ему в лицо.

"Святославов крест" - композиция "Распятие". Это поистине гениальное произведения. Сколько страдания на лике Христа и в его чуть изогнутом теле! На камне слева - богородица и жены-мироносицы. На камне справа - молодой апостол Иоан и римский сотник.

Слева — камень с женской маской; справа - намень с изображением одного из спящих отроков Эфесских, тут же корзиночка с пищей.

Птицы-оглядышки. Из их хвостов по стенам собора выросли вьющиеся растения.

Единственныи во всей Владимирщине слон. Он длинноногий, большеглазый, а ступни у него медвежьи, с пальцами.

Граффити. Кто оставил эти надписи: зодчий, создавший Георгиевский собор, или слуги княжеские, — неизвестно.

Люба и Аля, когда учились в пятом классе, помогали нам разыскивать на стенах Георгиевского собора отдельные резные камни. Теперь у них у самих дети растут.

Церковь 1693 года в селе Любец на берегу Клязьмы, где я живу.

Камнесечное ремесло дожило до тридцатых годов XX века. Долотили мастера камень теми же молотками и желобчатыми скарпелями, как и во времена Андрея Боголюбсного. Торцовая часть каменного надгробья с Любецкого кладбища.

Еще каменное надгробие с Люберецкого кладбища, но видна рука других ремесленников.

Деревянный арматурный пояс под крышей одного дома в Переславле-Залесском. Шестидесятые годы XX века.

Старинная деревянная резьба на причелинах одного дома возле Суздаля. Русалка-берегиня, иначе называемая фараонкой, держит в руках стебли вьющихся растений.

Старинные ворота в Суздале с изображением двух солнц. На всех трех снимках видно влияние нам-несечного искусства на резьбу по дереву.

Опять сказочная фараонка, или русалка-бврвгиня, и заморские растения. Доска подзора дома из села Большие Всегодичи Владимирской области

А это покойный Александр Сергеевич Потресов и я около одного из домов села Любец. Когда-то вместе мы задумали эту книгу, вместе работали над ней, вместе и сфотографировались. Справа стоит Александр Сергеевич с фотоаппаратом, слева — я. А уж второе издание мне пришлось подготовить без него.

Тягостно читать летописи о той зиме. Но нигде не говорит летописец, почему же так скоро доставались татарам победы и так быстро двигались их полчища?

Умели сражаться простые русские воины, без страха рубились они мечами, крошили шестоперами, кистенями, дубинами, и стрелы их метко впивались в тело врага. Умели умирать русские воины, а в плен не сдаваться.

Но самая большая беда была, что меж русскими князьями не велось согласия. Уже сказано было, что великий князь Владимирский Юрий Всеволодович не направил подмоги князю Рязанскому. И оплошал он, что малое войско в Коломну послал, и было оно разбито, а другое малое войско в Москву послал, и оно там погибло.

Когда же татары на Владимир повернули, оставил Юрий в городе опять же малое войско под началом сыновей своих Всеволода и Мстислава и старого боярина Петра Ослядюковича, оставил всю семью свою и поскакал на Стародуб и на Ростов новые полки собирать, чтобы идти на выручку стольного города. Верно, думалось ему, выдюжат крепкие стены любую осаду.

Подступили татары ко граду Владимиру со всех сторон. Было это 3 февраля 1238 года,

Увидели они многие златоглавые храмы и терема златоверхие и поняли: ждет их тут добыча — коней не хватит навьючить. И завыли они голодным волчьим воем.

Смотрели владимирцы со стен, с крепостных башен, как черным дымом застилались в посадах полыхающие избы, слушали, как дети сатанинские, раскосые, свирепые, выли в нетерпении. И поняли они: конец им пришел. Но не испугались осажденные, только крепче сжали рукояти мечей да топорища.

Тут увидели — ведут кого-то татары к Золотым воротам, в спину толкают. И узнали они княжича Владимира. Был он в рубище, босыми ногами по снегу переступал.

Записал о нем летописец: «Бе бо уныл лицем — из-немогл бедою от нужди».