Сказание о Куноичи Софи

Сероволосый смутился и потупил взгляд, а Софи обернулась на Хикэру и Мицуки, которые шли позади всех. Второй очень пристально смотрел на игнорирующего его Ясутаку.

– Эй, о чем задумался? Хи-кэ-ру? – По слогам спросила брюнетка, прищурившись.

Беловолосый закатил глаза.

– Будешь долго меня еще дразнить? Если я не говорил Вам своего имени, то на это есть свои причины. Лучше бы подумала о том, что скажешь Инагаки, дура.

Софи растерялась. Она была уверена в том, что теперь у нее будет все хорошо, поэтому особо над речью не загонялась, ведь Хьюга всегда ее прощал, когда они ссорились.

Ниндзя зашли в ворота Конохи и Конохамару махнул всем рукой в честь прощания, уйдя вместе с учениками. Мицуки еще много раз оглядывался.

Софи потянулась.

– Ну, я пойду к Инагаки! Пожелайте мне удачи!

– Киояма, постой. – Остановил девушку за плечо Саске, и продолжил, поймав на себе ее вопросительный взгляд. – Если что-то пойдет не так – сразу иди ко мне, а не шатайся по Конохе. Хорошо?

Зеленоглазка улыбнулась.

– Хорошо.

Учиха отпустил ее и она убежала к поместью Хьюга, провожаемая взглядами друзей.

– Я тоже пойду. – Проговорил Акира, скрыв глаза за челкой и отправившись за Софи, ни сказав больше не слова.

Брюнет повернулся к Хикэру.

– Нужно поговорить.

– А? – Удивился беловолосый. – О чем?

– Я видел твое дело. Наверняка тебе уже известно, что ты родом не отсюда.

Ясутака напрягся.

– Продолжайте...

Мимо проходили люди с задания, а также наоборот. Никто не обращал внимания на юношу и мужчину, которые встретились друг с другом черными глазами, в которых выражалась одинаковая боль. Во всей команде Четыре Саске отчетливо видел себя, именно поэтому они все стали ему как родные. Потеряв Эна, Учиха теперь с трудом засыпает, виня в этом происшествии только себя.

Весеннее яркое солнце запутывалось в их волосах, развивающимися прохладным ветром, словно эта была не весна, а осень.

– Я знал твоих родителей. – Кивнул своим словам Саннин. – Кин Цучи и Кимимаро Кагуя не общались при жизни и умерли от экспериментов Орочимару и от руки Гаары, будучи врагом Конохи. Позже их оживили также, как и Акацук с Мадарой, где они познакомились и стали намного ближе друг к другу. Через два дня после рождения Вас с Сасаки весь Звук направился на войну с Демонами, и они пошли тоже... По своей воле.

Кагуя смотрел в землю и чувствовал на сколько сильно дрожат его ноги, словно он впервые оказался в борделе или даже хуже – когда умерли его друзья.

Хикэру вспомнил пустые улицы Звука и в этот момент понял, куда же делись все жители этой деревни.

– А как мы с Сасаки оказались у моих приемных родителей?...

– Они подкинули Вас в Коноху потому что знали, что тут добрые люди. Они оставили записку, что если не вернутся с войны – то они должны заботиться о детях, как о своих, либо же отдать тому, кто будет так заботится. Кимимаро и Кин хотели, чтобы их дети росли в семейной любви, а не в приюте. К сожалению, пара не вернулась. Никто не вернулся с той войны.

Хикэру сжал руки в кулаки и стиснул зубы, закрыв глаза, по которым потекли обжигающие его серые щеки слезы.

– Мама и папа правда любили нас?...

Саске вытащил что-то из кармана и протянул Хикэру. Это была старая, смятая фотография, на которой находилась счастливая девушка с черными длинными волосами и такими же глазами, словно омут. На ее глазах стояли слезы, видимо, она только недавно родила, ведь на ее руках было два свертока, в которых выглядывали две спящие головы с редкими белыми волосиками. Ее обнимал и целовал в щеку беловолосый парень со светло-зелеными ясными глазами, которые так и источали теплом. На их лбах были нарисованы две красные точки, а под глазами красные разводы, что означало, что они из клана Кагуя.

Хикэру взял дрожащей рукой фотографию и впервые за столько лет жизни он снова широко и счастливо улыбнулся.

– Спасибо, Саске. Я всегда буду хранить эту фотографию у сердца. Эта фотография поможет мне жить. Не смотря на то, что я не видел моих настоящих маму и папу, я люблю их также, как и приемных родителей. Я люблю их также, как свою бабушку и моих покойных друзей.

Кагуя закрыл покрасневшие от слез глаза, прижав фотографию к себе и сделав замещение в свой дом, заставив Саске лишь тепло улыбнуться на прощание.

*

Софи добежала до поместья Хьюга, тяжело дыша и слегка нагнувшись, а потом выпрямилась, увидев как Инагаки выходит из дома. Его распущенные волосы легли назад из-за ветра, освобождая его такое родное лицо. Прямой нос, белые глаза со слегка пурпурным цветом на солнце, если приглядеться и его всегда теплые губы.

Он поцеловал Киояму лишь раз, но она запомнила это, поэтому улыбнулась, приложив кулачок к сердцу, смотря на своего давнего и дорогого друга.

Инагаки вышел со двора и остановился, удивленно взглянув на Софи.

Она уже открыла рот, чтобы сказать о том, как сильно соскучилась, но его холодный вопрос прервал ее.

– Что ты здесь делаешь?

Девушка неуверенно усмехнулась, почесав затылок со смущением и подходя ближе.

– Честно? Хотела увидеть тебя.

– Зачем?

Софи неловко повела плечами, сделав еще шаг вперед. Хьюга не менялся в лице.

– Послушай, Инагаки, я знаю, что много лишнего тебе наговорила, но мы ведь не левые друг другу люди, правда? На носу война, мы должны держаться вместе.

– Ты теперь и сама себя можешь защитить, я тебе не нужен.

Лидер своего клана уже было пошел прочь, но девушка схватила его за руку.

– О чем ты таком говоришь? – Растерялась Куноичи. – Я ведь не ради с этого с тобой дружу.

– Нда? А ради чего же? Ты всегда думаешь только о себе и о своих чувствах, на чужие тебе наплевать. – Инагаки грубо вырвал свою руку из ее.

– Но я люблю тебя! – Выпалила Софи, чуть ли не со слезами на глазах. – Я знаю, что теперь, наверное, слишком поздно, но я правда поняла, кто мне на самом деле нужен?

Хьюга взглянул на нее так, словно даже не удивился ее признанию. Только этим он удивил саму хозяйку признания.

– Какая же ты...

Зеленоглазая смотрела на него, готовая вот-вот заплакать от боли и обиды. За что он так с ней поступает?

– ... Убогая. – Закончил он, развернувшись и вновь уходя, но Софи не отступила несмотря на оскорбление и крепко обняла его сзади.

– Инагаки... Я не верю... Ты ведь шутишь, правда? – Дрожащим голосом спросила она, проливая слезы на его белую футболку. – Ты ведь всегда был тем, кто не смотря ни на что не отворачивается от меня. Ты всегда был со мной. Прошу тебя, не уходи, ты ведь тоже любишь меня.