Сказание о Куноичи Софи

– Я боюсь... – Хикэру вжался в Сасаки, лежа с ним под одеялом и дрожа.

Близнец посмеялся, погладив брата по белым волосам.

– Глупый ты. Смысл бояться темноты? Я всегда буду рядом и защищу тебя. Я всегда буду с тобой.

Хикэру протянул руку галлюцинации и обнаружил, что все еще находится в темноте, а Сасаки нет рядом с ним.

Со звоном мечи Мяу и Сэма столкнулись, оба жали их в сторону противников, но брюнет оказался сильнее и оттолкнул меч рыжей Киоямы, готовый вонзить в нее свой зубчатый клинок, вот только и она не была из пластелина делана, поэтому ловко увернулась как настоящий самурай, занося меч и вонзая его в пресс Таро, но за место крови оттуда посыпался лишь прах, явно удивив Мяу.

– Я уже мертв, крошка. – Усмехнулся он.

Гуд же наносил удары Мукуро физические, крутясь на месте и размахивая кулаками, постепенно идя в его сторону.

Киояма пытался ввести его Гендзюцу, но на мертвого это не действовало, поэтому Мукуро больше получал, чем давал сдачи.

В этот момент стена больницы обрушилась и в здание залетел Зу-чан от удара Женевьевы, что по прежнему была снаружи.

Заскочив в комнату и уже хотев улыбнуться, увидев Мукуро, полу-демонесса увидела мертвую Керри и замерла.

– Черт...

Зу, прохрипев, поднялся и протянул руку к Женевьеве, после чего сжал в кулак. Брюнетка подлетела неведомой силой к потолку и схватилась за шею, не понимая, что ее душит.

– Женевьева! – Закричал испуганно Мукуро, отвлекаясь, отчего Гуд со всей силы ударил его в висок.

Киояма отлетел в стену и медленно спустился по ней без сознания.

– Сасаки по прежнему настолько бесполезен, что не может спасти своих друзей. – Хохотал Сэм. – И это ничтожество убило меня!

Мяу стиснула зубы, когда их мечи снова начали вжиматься друг в друга. Сзади подходил Гуд.

“Это конец?” – Не веря, думала Мяу.

Ясутака громко закричал от злости и прямо из него начали вырываться ветки, молнеиностно протыкая головы Сэма и Гуда, а из живота Хикэру выползла половина тела Акайо, мертвыми руками складывая печати и пуская огонь в сторону Зу, что был занят Женевьевой, отчего не увернулся и упал обратно на улицу.

Темнокожая закашляла и с испугом проводила взглядом Ясутаку, что шел тяжелыми шагами с холодным взглядом в сторону Зу.

Девушки тут же подбежали к Мукуро, начав трогать его пульс. Благо, тот еще был жив.

– Мукуро... Милый, очнись... – Чуть ли не плача просила Мяу, аккуратно хлопая его по щекам.

Женевьева дрожащими руками поглаживала его по волосам, но брюнет все еще был без сознания.

Тело Хикэру обросло деревом, словно доспехами.

Зу с трудом приподнялся, помотав головой и ожидающе смотря на Ясутаку, что итак выглядел как мутант со своей серой кожей, торчащим Акайо из живота, черными узкими зрачками и длинными высокими ушами, так теперь еще и дерево.

“Акира назвал его Дайчи” – Вспомнил Хикэру и, дойдя до Зу, вонзил в его живот острую и толстую ветку, резко выросшую из его руки.

Зу застонал от боли и задрожал, но не сопротивлялся. Хикэру напрягся, решив, что тот что-то задумал, поэтому вытащил ветвь и снова вонзил ее в Зу, что схватился за ветку, дрожа всем телом, словно...

Ясутака замер.

– Нет...

Он подошел ближе и сорвал маску с незнакомца, отчего длинные голубые локоны упали на плечи и землю.

В желтом риненнгане стояли слезы, на знакомом лице виднелись частые шрамы от побоев, а с обкусанных губ стекала темно-алая кровь.

Хикэру с ужасом смотрел на Изаму. Все в его мире перевернулось в миг, а сердце ушло в пятки. Ему казалось, что это просто сон, что такого не может быть. Он сам видел как умер Изама, он оплакивал его каждый день, как и Акайо с Джуном и, конечно же, Аоем. Они все погибли. Но сомнений не было. Тот, кто был перед Ясутакой – и в правду был Узумаки Изама. И это душевно пожирало Хикэру прямо изнутри, голова закружилась и он еле остался стоять на ногах.

– Я всегда... – Начал говорить Изама. Его голос был намного мужественнее чем тогда, в детстве. Он тоже вырос, тоже пережил свои страхи, тоже плакал по ночам. – ...Всегда молился лишь о том, чтобы снова увидеть тебя, Хикэру-кун...

– Почему ты... – Ясутака упал на колени перед Изамой, закрыв руками лицо и не веря в то, что натворил. Неожиданно для себя, Хикэру услышал, как он сам громко и горько плачет. – Почему ты не сказал?!

– Я был должен Змее, она спасла мне жизнь. – Изама ласково коснулся длинными пальцами белых как снег волос своего возлюбленного. – Я должен был служить ей до смерти... Я так рад, что умираю именно от твоей руки...

– Нет... – Ясутака сквозь слезы уставился дрожащими зрачками на Изаму, что угасал на его глазах. – Не уходи! Изама! – Хрипло кричал Хикэру, продолжая рыдать как маленький мальчик тогда, когда умерла его бабушка.

Все, кто был с ним умирают прямо перед ним. Сасаки, бабушка, друзья... Он снова видит смерть Изамы, ему снова безумно больно так, что сердце разрывается изнутри и кажется, что он никогда не испытывал такой боли. Он бы отдал все, лишь бы не чувствовать ее больше.

Хикэру крепко обнял голубоволосого, дрожащими руками быстро гладя его по волосам.

– Я так скучал по тебе, я так скучал...

– И я... Тоже... Хикэру-кун... Прости меня...

Изама издал последний вздох, а Ясутака все плакал и плакал, продолжая сжимать труп в своих объятиях.

– Не умирай, умоляю! Изама!...

Я не хочу снова потерять тебя.

*

– Нелли... – Негромко проговорил Инагаки. – Иди в больницу одна. Я тебя догоню.

– Но...

– Иди. Сейчас же.

Шатенка сглотнула и посмотрела на Авеля, что холодно смотрел на старых знакомых и сжимая свой ледяной тесак в руке.

– Давай, Кенджи, спасайся, мне нужен только Хьюга.

Девушку охватил животный страх, да так, что коленки заметно подкосились, хоть она и старалась сохранять самообладание.

Нелли медленно пошла в сторону Авеля, чтобы пройти мимо него к больнице. Кровь капала с красного неба и Кенджи думала, что все это похоже на ужасный сон. Она сразу вспомнила как сидела в темном бункере с тысячью людьми в Конохе и как прижималась к маме, пытаясь не слышать этих криков за стенами. Вот только теперь Нелли взрослая и к маме не прижаться, не зажмуриться, не переждать, чтобы все это пропало. Все было наяву и она должна была действовать.

Она лишь надеялась, что мама нашла укрытие, но и на эти мысли нельзя было отвлекаться, ведь еще немного – и Коноха навсегда падет.