Сказея: Железная хризантема
Шрифт:
Я вообще впервые в жизни шла знакомиться с таким количеством людей и, честно говоря, не представляла себе, как это происходит, хотя пересмотрела на днях несколько фильмов про жизнь студентов. То, что я видела на экране, откровенно пугало. Диапазон того, что меня ожидало, был слишком широк. Я была готова и к тому, что придется с кем-то драться, как показали в каком-то англоязычном кино, так и к тому, что меня все будут сторониться и откажутся разговаривать, потому что я странная. А еще в фильмах все были настолько эмоциональными! Мимика и интонации оказывается значили чуть ли не больше, чем слова. А для меня это был абсолютно незнакомый мир.
«Когда не знаешь, как поступить, поступай по правилам», – говорил
– Не хватает брошки под цвет глаз. У тебя была такая с сапфиром цвета горечавки, – заметил Вольдемар, пристроившись на дверце шкафа, – а то пока получается слишком агрессивно. Парней отпугнет.
Если целью моего визита было совершение правосудия, то он откровенно и не скрываясь заявлял о матримониальных планах. Проще говоря, Вольдемар надеялся, что я встречу тут жениха.
Брошь из красного золота с глубоким синим камнем нашлась на самом дне нефритовой шкатулки с драгоценностями. Она действительно поразительно шла к глазам. Вольдемар не ошибся. Как всегда.
– И вообще имей в виду: с мужчинами аккуратнее надо. Девица должна демонстрировать скромность и короткий ум, чтобы парень рядом с ней чувствовал себя умным, храбрым и сильным героем… – продолжил он читать нотации.
Если бы это все так работало. Со мной тут уже два раза пытались познакомиться. Один неожиданно подсел в кафе. Готовить из местных продуктов на незнакомой кухне я не решалась, так что ела тогда исключительно в ближайшем торговом центре на фудкорте. К тому же в тот момент я еще ничего толком не знала о местных нравах и правилах ведения беседы. Он поговорил со мной минут пять, и несмотря на то, что я предельно честно и максимально ответственно отвечала на его вопросы, сначала попросил хоть как-то реагировать на его слова – тут я вообще не поняла, потому что я же старательно отвечала на все – а потом заявил, что я «какая-то замороченная и со мной сложно» и ушел.
Не могу сказать, чтобы я была как-то заинтересована в мужчинах— лично у меня была совсем другая цель – но все равно было интересно: каково это. До этого я читала про отношения только в книгах. Конечно, любовных романов, как тот, что я проглотила вчера, в моей домашней библиотеке не было: папа, видимо, заботился о моей нравственности и там стояла сплошь проверенная классика, но все-таки, я считала, что кое-что понимала в том, как разговаривать с мужчинами. Меня учили Скарлетт О’Хара, Джейн Эйр, Джулия Ламберт и даже Катя из «Двух капитанов». Но, видимо, в чем-то серьезно ошибалась. Самое обидное, что даже не поняла, что не так сказала.
Со вторым неожиданным ухажером я попыталась быть загадочно-молчаливой и томно улыбалась. В каком-то из классических романов упомянули, что мужчину главное внимательно слушать. К тому же папа говорил, что у меня красивая улыбка. Так этот кавалер вскоре честно признался, что весь вечер опасался, что я маньячка или вампирша и просто жду момента, когда вцепиться ему в горло. Он ушел, даже не спросив номер. Правда я бы его и не дала, потому что у меня тогда и не было еще телефона.
Может дело было во внешности – я была вся в папу: худая настолько, что иногда на улице от женщин слышала вслед презрительное шепотом «анорексичка». К тому же еще и высокая. Еще не «каланча», но наверняка многие юноши могли чувствовать дискомфорт, от того, что они ниже меня. При этом груди почти нет. Попы тоже. Зато мышц хватает – спасибо традиционной ежедневной зарядке, и занятиям, за которыми тщательно следил
Вольдемар. И я подозревала, что это тоже может быть проблемой: когда у тебя кубики на прессе есть, а у юноши, претендующего на то, чтобы быть рядом с тобой, их нет. На практике не проверяла, но читала, что такие ранимые существа, как мужчины, это сложно переживают.А еще кожа – бледная, практически белая даже после недели на еще почти летнем местном солнце. На висках все жилки просвечивают. Как контраст: волосы и глаза черные как крыло Вольдемара и нос с еле заметной горбинкой. Зато губы яркие без всякой помады. Это уже в маму. Победительницу конкурса «Красавица Москвы» какого-то там года. Надеюсь, это единственное, что мне от нее досталось.
В общем, я была прямой противоположностью образу русской широкобедрой красавицы-блондинки с осиной талией и грудью пятого размера, так что удивлялась чего вдруг вообще ко мне на улице приставать пытаются. И тем более не понимала почему они вдруг так быстро сбегали. Для них то я совсем не опасная.
– … скоро старой девой станешь… – продолжал бубнить Вольдемар.
Я зло толкнула дверцу шкафа, на которой он сидел, надеясь прищемить ему лапы, но он был начеку и успел взлететь.
– Мне только что стукнуло семнадцать! Какая, к лешему, старая дева?! – взбесилась я.
– По паспорту восемнадцать!
– Мало ли чего в этой филькиной грамоте написано! Сам советовал: лучше быть совершеннолетней, проблем будет меньше, – с издевкой скопировала я его менторский тон.
– Во времена моей молодости девок в четырнадцать замуж выдавали, а в семнадцать полагалось уже двойню иметь, – проворчал он, усаживаясь на подоконник.
– Пятьсот лет назад? Ты еще этикет неандертальцев вспомни, – съязвила я. – Дубиной по башке и тащи красавицу в пещеру. Ты же весь день без меня тут новости смотришь. Должен был слышать про новые веяния. Какое замужество? Слышал, что сейчас в моде не семья, а сильные самостоятельные девушки, строящие карьеру. А еще же есть гендерфлюидность и все такое… – я решила над ним поиздеваться.
– Ты, Лин, это брось! – грозно сказал он. – Мы с отцом тебя не такой воспитывали! Есть же вечные ценности!
– К сожалению, я убедилась, что все вечное – смертно, – резко потеряв аппетит к шуткам, грустно произнесла я.
Вольдемар заткнулся на полуслове и отвернулся к окну. Потом принялся чистить перья. Он всегда так делал, когда смущался, и не знал, чего сказать.
– Восемь ноль-ноль, – наконец произнес он. – Выходить пора, а то опоздаешь.
Чувство времени у него было абсолютное. Можно было часы сверять.
Я скептически посмотрела в окно.
– Дождь будет?
– После двух, – флегматично ответил он.
При желании Вольдемар мог уделать всех телевизионных синоптиков по точности прогноза. Как у него это выходило до сих пор не понимала.
Пришлось взять еще и зонтик.
– Ты на такси? – поинтересовался он.
– Нет. Надо экономить. Папино наследство не бесконечно.
Вольдемар фыркнул. Ну да, я на себе приперла целый пуд золота, совершенно не понимая его реальную стоимость. Оказалось, что такими темпами, как сейчас, я буду тратить его еще лет сто, а если рассчитывала уехать через неделю-две, то теоретически пачками пятитысячных купюр я могла швыряться налево и направо и печку топить. Это теоретически. Практически все было далеко не так просто. Вольдемар не представлял каково это: ходить по ломбардам, менять золото на рубли, оправдываясь, что не украла, но и где такое взяла сказать не можешь. Рано или поздно кто-нибудь из них вызовет полицию, та пробьет паспорт, выяснит, что он фальшивый, и меня на самом деле как гражданки просто не существует, проведут обыск и тогда меня будут ожидать такие приключения, о которых даже думать не хотелось. В общем, чем реже ходить в ломбарды, тем лучше.