Скажи будущему - прощай

— Ты бы видел его пять минут назад, — не унималась она.

— Многое может произойти всего за пять минут, — ответил я. — Очень многое. У меня возникла неплохая идея.

— Тебе когда-нибудь приходилось выслушивать столько чепухи? демонстративно обратилась она к Джинксу.

— Ну конечно, тебе трудно оценить это, — сказал я. — Это трагедия всей твоей жизни, ты не способна переваривать чужие мысли на уровне, доступном даже дебилу.

— Ради Бога, хватит выпендриваться. Может лучше самому пошевелить мозгами? Ты просто дрянь…

— Но не совсем обычная дрянь, — мягко заметил я, — а дрянь с университетской степенью, коллекцией комплексов, за которые доктор Ломброзо отдал бы свою левую руку и легким снобизмом, о котором говорят галстуки от Шарве, рубашки от Брукса и обувь от Пила…

"— Идиоты, плотоядные скоты, — подумал я. — Долго я с вами не задержусь, только до тех пор, пока это будет необходимо…"

Тут в воображении передо мной предстала обнаженная Холидей: в постели, под душем, в машине; от неё веяло такой первобытной страстью, что у меня все заныло внутри — я понял, что все это чушь собачья, и хотя бы только поэтому она всегда будет мне нужна…

— Хватит трепаться, пора убираться отсюда, — бросила она, направляясь в спальню.

Джинкс настороженно посмотрел на меня.

— Послушать её, так мы живы только благодаря её молитвам, — начал я. А ты точно уверен, что этот парень — инспектор?

— Более чем уверен…

— Он слишком подставился с таким явным вымогательством. С этим инспектором можно иметь дело. Надо подумать, что из этого можно выжать. Может быть нам и не стоит так спешить уезжать из этого города, и задержаться здесь ещё на какое-то время. Как ты считаешь?

— Это было бы отлично…

— В конце концов, что мы теряем? — поддержал я его.

Холидей появилась на пороге спальни в шляпке, с жакетом, наброшенным на руку, и дорожной сумкой в руках.

— Остается только решить, куда мы направляемся, — заявила она.

— Оставь это мне, — опередил я Джинкса. — Мы уже решили, куда отправиться.

— Ну и куда же?

— Никуда.

Она решила, что я пошутил, и посмотрела на Джинкса. И она сообразила, что это не шутка, когда я передал ему один из своих пистолетов.

— Мы остаемся здесь, — сказал я. — И на этот раз не спорить!

— Я и не спорю… — выдохнула она. — И никогда с тобой спорить не собираюсь. Ты просто чокнутый, а я собираюсь уехать отсюда подальше, — тут Холидей посмотрела на Джинкса. — Ты не подкинешь мне сотенку?

— Конечно, — он подошел ко мне. — Слушай, Ральф, почему бы нам не остаться вместе? Почему мы должны разбежаться в разные стороны?

— Это её решение, и я здесь ни при чем. Дай ей сотню, и пусть проваливает хоть в самый Чикаго. Там она была счастлива со своими влиятельными дружками. В Чикаго у неё и врагов-то нет…

— О, Господи… — снова вздохнула она.

— Все, что тебе нужно делать — это слушаться меня. Больше от тебя ничего не требуется.

— О, Господи… — простонала Холидей, опуская сумку.

Рано утром люди из местной радиостудии привезли портативное звукозаписывающее устройство, фонограф, запасные иголки, микрофон и полсотни футов кабеля. Джинкс расплатился и прикупил у одного из них ещё подержанный набор инструментов. После их ухода из спальни, где я держал её все это время, появилась Холидей.

— Рискованно играете, очень рискованно, — запричитала она.

— Не понимаю, что тебя смущает, — терпеливо успокоил я. Сама же видела, как ведут себя копы, когда запахнет легким заработком. Если они за пять поколений ни капли не изменились, то почему это должно случиться в течение одного дня?

— Все равно…

— Может ты попридержишь свои мысли при себе? Мне эта идея нравится. Все совершенно безопасно. Это ясно даже для меня. Иди лучше приляг и постарайся заснуть.

— А как ты заманишь их сюда, чтобы сделать эту запись?

— Легко и просто. У Джинкса ведь осталось ещё восемнадцать сотен, объяснил я. Она молча задумалась. Неужели мне всегда придется им разжевывать все до мелочей, чтобы объяснить свои замыслы? — Эти восемнадцать сотен шелестят очень тихо — ты вряд ли услышишь их на другом конце комнаты — но любой коп распознает за милю. Дело в том, что их уши очень хорошо слышат этот шорох, уж так они устроены.

Она с сомнением покачала головой, поглядывая то на меня, то на Джинкса, который занялся звукозаписывающим устройством и не обращал на неё никакого внимания.

— Иди приляг, — посоветовал я ей. — Постарайся уснуть. С аппаратом все в порядке? — спросил я Джинкса.

— Вполне. Отличная штука, — тут он извлек микрофон. — Подыскиваю для него место.

Он уселся на диван и взял в руки небольшой радиоприемник, стоявший на столике, как бы примериваясь.

— Я спрячу его здесь, — наконец заговорил он, — вытащу динамик и поставлю на его место микрофон, думаю — сойдет.

— Я тоже об этом подумал. Как раз за этой стеной находится встроенный шкаф. Можно просверлить отверстие прямо за диваном, и никто ничего не заметит.

— Послушай… — перебил он. — Не надо за меня думать. Думай лучше за нее, а за меня не надо.

Когда все это закончится, все козыри будут в моих руках, и я покажу тебе, кто здесь думает.

— Я просто хотел помочь, — сказал я вместо этого.

— Мне не нужна помощь, — огрызнулся он. — Иди приляг и постарайся уснуть.

Джинкс отправился в спальню и осмотрел шкаф. Через минуту он вернулся.

— Подойдет. Все будет о'кей.

Я посмотрел на Холидей.

— Ты слышала, что он сказал. Смотри веселей…

ГЛАВА 7

Я вышел из автобуса на углу, испытывая истинное удовольствие от того, что могу делать это с видом человека, многие годы пользующегося этим маршрутом, ветерана, так сказать. Привычное, обыденное поведение вызывает подозрение меньше всего. Любой посторонний на этом месте будет много суетиться, расспрашивать окружающих, постарается выяснить, где ему выходить; обычное дело для любого чужака. Но я всегда щепетилен в такого рода делах. До мельчайших подробностей я повторял действия человека, для которого все происходящее обычное рутинное дело. И, поскольку на меня никто не обратил внимания, я был уверен, что мне удалось поймать удачу за хвост.