Скажи, что любишь меня

— Слыхала блохастая? Ты тут походу в тренде.

— Гав!

Глава 4 — А что есть ваша эта «любовь»?

— Люблю тебя, Яра.

Ярослав широко улыбнулся маленькой светловолосой девочке с двумя длинными тонкими косичками. На круглом детском личике ярким пятном выделялись большие серые глаза в обрамлении густых ресниц. Красавицей вырастит, много сердец мужских разобьет, в этом Ярик был уверен.

Хитро покосился, дорисовывая бегемотику на стене детского дома «Солнышко» ушко, принявшись кисти о смоченную в растворе тряпку, любуясь практически законченной картиной.

— Правда? — спросил рассеяно, рассматривая большие джунгли, поселившиеся теперь на втором этаже в игровой комнате. Рядом восхищенно переговаривались другие воспитанники, то и дело смущенно ловя восхищенные ахи с охами от воспитательницы да директрисы. Какое никакое, а увлечение маленьким брошенным одиноким детям.

— Да, — кивнула уверенно Олеся, смутившись немного, ковыряя потрепанный линолеум носком туфельки. Затем снова подняла на него глаза, спросив тихо:

— А ты меня любишь?

Вздрогнул, в последнее время этот вопрос звучал все чаще. Не только из уст детей, которым он периодически помогал, бесплатно обучая рисованию, но и взрослых дам. Девушки нет-нет, да задавались вопросов насчет его отношения к ним, но прислушиваясь к себе, Ярик не слышал ответа, потому что знал, что его нет.

— Я никого не люблю, — подмигнул, потрепав по макушке расстроенную девочку. — Но ты очень милая, уверен, однажды хороший человек тебя полюбит. Гарантирую.

— Но ты хороший. Разве не можешь полюбить меня? — озадачилась, хлопая ресницами, заставляя сердце сжаться. Что можно ответить детям обделенным любовью? Он не знал, слова подбирал тщательно, максимально облегчая правду.

— Я не хороший, именно поэтому не могу никого полюбить, — подмигнул, дернув за кончик косички. — Однажды попал в снежную бурю, сильно замерз, и теперь мое сердце превратилось в кусок льда.

Восхищение в глазах, молчаливое любопытство на детских и юношеских лицах вокруг. Даже Алевтина Аркадьевна застыла, поправив круглые очки, выжидающе глядя на него. Всем было интересно, люди все-таки крайне любопытные существа.

— Как Кай? — поинтересовался Федя Неканов, привстав на носочках, смотря прямо Ярославу в глаза, будто пытаясь найти ответ. — Тот, которого Снежная королева.

Улыбнулся широкой улыбкой, такой привычной для него, скрывая любые эмоции при упоминании этой сказки. Там откуда он родом, действительно холодно. Дальний восток достаточно суровый по климату регион, а его личная Снежная королева все еще жила там, навсегда заковав его сердце во льдах своего собственного замка.

— Возможно, как Кай, — ответил. Со всех сторон тут же посыпались крики, шум достиг своего максимума, пока Ольга Степановна не призвала к тишине. Безуспешно, но это позволило избежать дальнейших расспросов. Быстро попрощался с детьми, привычно вручив конверт с деньгами Алевтине Аркадьевне, не обратив внимания на ее побагровевшее от возмущения лицо. Она просила не носить деньги, он всегда игнорировал эти слова. В конце концов, пусть пользу приносят, так считал, выходя из помещения пропахшее красками.

— Ярик подожди!

Замер, обернувшись, едва успев поймать маленькую девочку, крепко обхватившую его тело.

— Ты не плохой, и не замерзший. Просто спящий принц, какая-нибудь принцесса однажды разбудит тебя волшебным поцелуем, — пробормотала Олеся.

Тихо рассмеялся, поглаживая по мягким волосам. Дети любят мечтать, Тасманов тоже когда-то мечтал. Пока не понял, что суровую реальность нельзя перебороть просто от одного желания, каким бы сильным оно не было. Особенно, если ты один.

Из серого большого здания вышел через полчаса. Никто не отпустил без предварительного чаепития, где привычная роль шута досталась ему. В такие моменты он отпускал себя, просто превращаясь в ребенка, которым никогда не позволялось быть. У отца только два метода воспитания: кулаки и бутылка водки. Слесарь с завода со странным для хабаровчан именем Марсель не считал нужным играть с сыном, он вообще считал, что парни должны быть самостоятельным, настоящими мужиками. А мужиков воспитывают ударом.

— Ну, и чего ты уши повесил, друг сердешный?

Вздрогнул, вернувшись с небес на землю, подпрыгнув на пассажирском сидении Рав 4, бросив мрачный взор на гогочащего Пашу. Канарейкину весело, судя по всему, он искренне наслаждался испуганными глазами Ярика, специально выдрав его из недр мыслей.

— Гиена, ну ты вообще уплыл из реального мира, — развел руками на возмущенное фырканье, вновь кладя ладони на руль, заводя двигатель и выезжая с парковки неподалеку от детского дома. — Пока ты там жирафов рисовал, я договорился с министерством образования для проведения благотворительной акции, так что все в силе, — улыбнулся.

— Спасибо, — кивнул, не глядя на него.

— Ха, это ж какая скидка по налогообложению, еще бы я был против!

— Ай, вот мысли у тебя коварные, Гринч ты жадюшный, — насупился Ярик, снова приходя в себя, привычно возвращая легкость настроя рядом с лучшим другом. Машины по дороге отчаянно сигналили, стоило Паше немного пойти на обгон, в ответ получили истеричный звук клаксона, затем недовольное:

— Куда прешь, вепрь пучеглазый?!

— Тебе, Кенар, надо с собой жену для успокоения с собой возить, — ухмыльнулся Ярик, привычным движением отписывая одной из бесчисленных красоток время встречи в клубе. Не сказать, что ему очень хотелось, но как-то дома сидеть глупо. Скучающе зевнул, поймав в зеркале заднего вида внимательный Пашин взор, поморщившись:

— Чего?

— Где мы будем твоё день рождения праздновать, дятел Вуди? — спросил, хотя явно жаждал поинтересоваться чем-то другим. — Дома с тортом, соками и фильмами про одинокую старость бедных брошенных гиен на Нэшинал Джиографик?

— Нет уж, увольте, — пробурчал под глумливое ржание. — В клубе выпью за свое здоровье. Подумаешь 28 лет, как будто от этого возраста что-то изменилось.

Внимательное изучение, затем такой проникновенно ласковый голос:

— Ничего не изменилось. Ты у нас по-прежнему в банде самый тугодумный!

— Ой, все.

Стоило им разделиться — Паше уехать обратно в ресторан, где требовалось его срочное присутствие, а Ярику отправиться к приятным нежным рукам массажисток в ближайший салон тайского массажа — испытал облегчение. Не то, чтобы ему тяжело было с другом: во-первых, не любил он ездить на машинах и делал только по крайней необходимость, а во-вторых, Паша начал поднимать темы, про которые говорить совсем не хотелось. Особенно про серьезность отношения к себе и Раисе. Не сейчас вот точно.