Скажи мне «нет», любимая

Накинув на себя халат, Стефан вышел на балкон. Цирковые подогнали крытую повозку, откуда вытаскивали реквизит. Они уже успели установить два огромных шеста и натянуть между ними канат. Укрепили шаткую конструкцию растяжками, чтобы танцовщица без риска продемонстрировала зрителям свое умение.

В глазах рябило от цветастых костюмов. Но больше всего раздражал запах, несущийся от клетки на колесах, где тяжело дышали заморенные жарой тигры.

– Можно начинать? – задрав голову, спросила бойкая девица в плотно обтянувшем тело трико. От густо наложенного грима лицо гимнастки казалось маской.

Расшитый блесками, ее костюм повторял узор змеи, а к рептилиям Стефан тоже не испытывал симпатии. В детстве он был свидетелем, как змея укусила его собаку. Пса тут же унесли, но нападение гадюки оставило в памяти неизгладимое впечатление. Он слышал, как отец говорил: «Если бы не Тимб, сегодня мы лишились бы сына».

В общем, вольно или не вольно, но циркачи сумели довести хозяина до едва скрываемой ярости. И если бы не вышедший на балкон Касл, Стефан тут же прогнал бы артистов. Кинул бы им горсть монет, лишь бы уехали прочь.

– Да–да, начинайте! – вместо него дал согласие друг, облизав взглядом фигурку гимнастки. Подтянулись и остальные однокурсники. Вялыми аплодисментами поторопили цирковых, чтобы начали представление.

Слуги вынесли на балкон кресла и выкатили столик с напитками. Хозяин и его гости расселись, готовые увидеть небывалое зрелище, а вино услужливо сгладило все прочие недостатки, к коим относились жара и ароматы от зверья. И началось.

Циркачи не наврали. Такого представления Стефан еще не видел. Даже на городской ярмарке бродячие артисты выступали куда лучше. У фокусника все валилось из рук – карты рассыпались, кролик дико верещал, когда его за уши вытаскивали из шляпы. Жонглер терял факелы и едва не спалил свою напарницу.

Танцовщица на канате совалась, что вызвало вскрик у зрителей. Благо ее поймал силач, что до того показывал упражнения с гирями. Тигры не слушались дрессировщика и устроили драку. Их едва загнали в клетку.

В завершение представления девушка–змея вышла с огромным питоном с разбухшим брюхом. Того, скорее всего, перед выступлением накормили. Наверное, чтобы не придушил свою хозяйку. Но Стефану самому захотелось придушить ее. И не только ее.

Поэтому, когда внизу показалась скрюченная старуха с широкополой шляпой в руках, куда нужно было кинуть вознаграждение, граф Хорр платить отказался.

– Нет, – сказал он. – Плохая работа. За такую и медяка жалко.

– Но мы старались, – она сделала плаксивое лицо.

На город опустилась ночь, и в свете факелов, что освещали площадку, хорошо были видны седые космы и глубокие морщины.

– Нет, – Стефан брезгливо поморщился.

– Да, день выдался жарким. Мы измучились, пока добрались сюда. Отсюда и ошибки. Если вы не дадите хоть сколько–нибудь, нам нечем будет оплатить ночлег. Позвольте тогда остаться на ночь в вашем замке? Нам и хлев подойдет, – она вытерла рукой слезящиеся глаза, что Стефану показалось лишь желанием разжалобить его.

– Нет.

– Мы и наши звери голодны.

– Нет.

– Разве вас никогда не преследовала череда неудач? Проявите милосердие.

– Нет.

Старухой было сказано еще много слов, которые должны были растопить его сердце, но Стефан неизменно отвечал «нет». Его друзья сначала молчали, потом начали отпускать шуточки, и к концу «беседы», войдя в раж, уже вместе с хозяином замка выкрикивали «Нет!». Бесшабашная молодость зачастую эгоистична и бессердечна. Не познавший боли и отчаяния, не чувствует их в других.

– Хорошо, – сдалась старуха. – Позволь хотя бы дать тебе совет.

– Нет, – вместо Стефана выкрикнули друзья, хотя сам он промолчал.

Граф Хорр желал одного – поскорее покинуть балкон, так как ему надоело пререкаться. Но внезапно он понял, что не может пошевелиться. Все вокруг медленно погрузилось в вязкую тьму. Где–то далеко слышались крики и смех друзей, рычание тигров, даже треск факелов, но Стефан словно ослеп.

– Нельзя обижать женщин, – услышал он голос старухи так близко, словно она оказалась рядом – на втором этаже, и наклонилась к нему.

Стефан даже почувствовал неприятный запах старости и плохих зубов. И только сейчас сообразил, что остроконечная шляпа в ее руках прямо указывала, что перед ним колдунья. Но гордыня и презрение к тем, кто находился внизу, затмили его разум. Он и сейчас не сразу вник в ее слова.

– ...однажды придет время жениться, – шептала ведьма. – Но прежде чем ты услышишь желанное «да», тебе предстоит найти таких девушек, которые устоят перед твоим величием и ответят «нет». Иначе быть беде.

– А что будет, если мне сразу ответят «да»? – Стефан усмехнулся. Он был богат, хорош собой и бесстрашен. Ему ли ждать отказа?

– Всякое «да» будет отнимать у тебя частичку человеческого. И если ты не выполнишь условие проклятия и не соберешь все до одного «нет», оно тебя погубит.

– А если я наплюю на твои слова, старуха, женюсь и приведу жену в дом?

– Это будет последний день в ее жизни. И твой, как человека. Ночью ты превратишься в зверя.

– Думаешь, я не справлюсь с твоим глупым проклятием? Да мне достаточно будет поставить в ряд дюжину девиц, чтобы они хором ответили «нет». И я вновь свободен, – Стефан рассмеялся, но смех его был притворным.

– Не боишься, что одна из них не устоит перед соблазном стать твоей женой и произнесет «да»? Тогда придется начать отсчет заново. Запомни, ты должен собрать ровно столько «нет», сколько услышала я. Без единого «да» в середине. А чтобы ты не решил, что я привиделась тебе или шучу, я оставлю на твоем теле метку.

В глаза ударил сноп света, и Стефан закрыл лицо ладонями. Он на мгновение ослеп. А когда пришел в себя, понял, что циркачи давно ушли, а друзья восседают за накрытым столом. Чуть ли не громче мужских голосов слышались женские. Веселье продолжалось.

– Я устал и пойду к себе, – буркнул Стефан, проходя мимо Касла.

– Милый, я с тобой, – из полутьмы помещения выпорхнула черноокая девушка. Спелая, красивая, румяная от выпитого вина.

– Нет, – резко ответил Стефан, но тут же устыдился своей грубости и уже мягче добавил, ласково проведя ладонью по ее лицу. – Не сегодня, Верушка.

Стефану было не до постельных утех. Он находился в смятении: почему короткое «нет» вдруг обернулось проклятием?