Скажи пчелам, что меня больше нет
Шрифт:
– Вы о Клэр и Брианне? – Роджер сразу догадался, о чем толкует Джейми. – Да уж, у них свои понятия о приватности. А как насчет маленькой щеколды на внутренней стороне двери?
– Да, я думал об этом, – отмахнулся Джейми. – Трудность в другом: как они отнесутся к… микробам.
Он произнес это очень осторожно и быстро глянул на Роджера исподлобья, будто проверяя, правильно ли сказал и существует ли такое слово вообще.
– Хм… Этого я не учел. Вы имеете в виду больных, которые сюда приходят, – после них могут остаться…
Роджер махнул рукой в сторону ямы.
– Да. Видел бы ты,
Однако тесть рассмеялся, и Роджер тоже.
– Тогда и то и другое, – сказал он. – Туалет с двумя дырками для семьи и отдельный для посетителей. Вернее, для хирургической. Скажете, что ради удобства. Вы же не хотите выглядеть заносчивым, не пуская людей в свою уборную.
– Да уж, это не дело.
Джейми молча затрясся от смеха, потом замер и еще немного постоял с опущенной головой и легкой улыбкой на губах. Запахи сырой, вскопанной земли и свежеспиленного дерева густо окружали их, смешиваясь с запахом костра, и Роджер будто воочию увидел, как из дыма вырастает дом.
Отвлекшись от своих мыслей, Джейми повернул голову.
– Я скучал по тебе, Роджер Мак, – сказал он.
Роджер открыл рот, чтобы ответить, но в горле словно булыжник застрял, и он смог выдавить лишь приглушенное хрюканье.
Джейми улыбнулся и тронул его за плечо, направляя к большому камню, который, как предположил Роджер, обозначал фасад дома. Камень стоял под прямым углом к фундаменту. Судя по всему, дом будет огромным, возможно, даже превзойдет первоначальный Большой дом.
– Пройдешься со мной по фундаменту?
Кивнув, Роджер последовал за тестем и с удивлением заметил высеченное на камне слово «ФРЭЗЕР», а под ним дату – «1779».
– Мой краеугольный камень, – сказал Джейми. – Я подумал: если дом снова сгорит, люди хотя бы узнают, что мы здесь жили, так?
– А… м-м, – выдавил Роджер. Он с усилием прочистил горло, кашлянул и втянул воздух, чтобы обрести дар речи. – В Лаллиброхе… в-ваш отец… тоже выбил дату, – он указал вверх, на воображаемую притолоку.
Лицо Джейми просветлело.
– Точно. Значит, дом все еще стоит?
– Стоял, когда я его видел… в последний раз. – Эмоции постепенно схлынули, и ком в горле исчез. – Хотя… если подумать…
Роджер запнулся, вспомнив, когда именно в последний раз видел Лаллиброх.
– А я все гадал. – Джейми повернулся спиной и пошел вдоль будущей наружной стены. От костра долетал запах жареного мяса. – Брианна рассказала мне о нежданных визитерах. – Он осторожно покосился на Роджера. – Ты тогда отправился на поиски Джема.
– Да.
И Бри была вынуждена покинуть дом – их дом – и бросить его на милость воров и похитителей. Булыжник переместился из горла в грудную клетку. Однако, не видя смысла думать об этом сейчас, Роджер затолкал образ негодяев, стрелявших в его жену и детей, подальше в глубины памяти – до иных времен.
– Вообще-то, – сказал он, догоняя Джейми, – в последний
раз я видел Лаллиброх… еще раньше.Джейми застыл на месте, приподняв одну бровь, и Роджер откашлялся. Он пришел сюда, чтобы сказать именно это, и сейчас самое время.
– Когда я отправился на поиски Джема, то начал с Лаллиброха. Сын знал это место, там был его дом. Я подумал, если он каким-то чудом сбежит от Кэмерона, то, возможно, вернется туда.
Джейми задержал на Роджере взгляд, потом перевел дыхание и кивнул.
– Дочка упоминала… 1739 год?
– Вам было восемнадцать. Вы учились в университете в Париже. Вся семья очень гордилась, – мягко добавил Роджер.
Джейми резко отвернулся и замер, не дыша.
– Дженни, – сказал он. – Ты встречался с Дженни. Тогда.
– Да. Ей было, наверное, двадцать. Тогда. – С тех пор для Роджера едва ли минул год. А сейчас Дженни сколько – шестьдесят? – Я подумал… я собирался вам кое-что сказать, прежде чем снова ее встречу.
– Чтобы от удивления она не рухнула наземь?
– Вроде того.
Джейми повернулся к нему. Невзирая на улыбку, вид у тестя был потрясенный. Роджер и сам ощущал нечто подобное: недоверие, растерянность, отсутствие твердой почвы под ногами. Джейми тряхнул головой, как бык, отгоняющий муху. Я знаю, что ты чувствуешь, старина… абсолютно все.
– Весьма… предусмотрительно с твоей стороны. – Джейми сглотнул, затем поднял глаза. Вслед за первым потрясением пришла другая мысль. – Мой отец. Ты сказал – моя семья. Он… – Его голос сорвался.
– Тоже был там.
Бормотание возле костра вдалеке превратилось в монотонные звуки женских занятий: лязг, плеск и скрежет, еле различимые реплики, перемежающиеся короткими взрывами смеха и резкими окриками на непоседливых детей. Роджер коснулся руки Джейми и кивнул в сторону тропинки, ведущей к саду и кладовой над родником.
– Может, посидим где-нибудь немного? – предложил он. – И я расскажу обо всем до того, как придет Дженни.
Чтобы ты справился с этим без свидетелей.
Джейми глубоко вздохнул, на мгновение сжал губы, потом кивнул и направился мимо квадратного камня основания. Который, вдруг подумалось Роджеру, очень походил на клановые камни на Каллоденском поле – большие, серые, отбрасывающие длинные тени в вечернем свете, и на каждом высечена фамилия: Макгилливрей, Кэмерон, Макдональд… Фрэзер.
Роджер стоял подле Джейми на мшистом берегу ручья и почтительно рассматривал новую кладовую на противоположной стороне бурлящего потока.
– Пока маловата, – скромно кивнул на постройку Джейми, – да времени не было. Вскоре понадобится кладовая побольше, может, к весне – эту затопят летние дожди.
Сейчас кладовая представляла собой всего лишь скалистый выступ, к которому с двух сторон пристроили стены из необработанного камня с отверстиями у основания, куда могла проходить вода. Между стенами, в паре футов над прозрачной поверхностью ручья, устроили деревянные перекладины. На них стояли три ведра с молоком, накрытые плотной тканью для защиты от мух и лягушек, и лежала половина круга моравского сыра размером с голову Роджера.