Сказительница

— Ты примешь мою внешность, возьмешь одежду и уйдешь, — задумчиво сказала Эйдрис — Изобретательный план, но мой отец — солдат, он учил меня тактике и умению действовать незаметно, и я знаю, что обычно самый простой замысел имеет наибольшие шансы на успех. А что будет со мной?

— В этом недостаток плана, — мрачно ответила девушка. — Тебя будут допрашивать, и если ты позволишь хоть слегка усомниться в твоих словах, они извлекут из тебя правду с помощью Силы.

— Я скажу, что ты заколдовала меня, сделала беспомощной своим волшебством, — ответила Эйдрис; слова у нее вырывались быстрей, чем складывались мысли. — А чтобы они поверили, ты должна будешь меня связать. Я останусь только в белье и сорочке. Может, разумно также лишить меня сознания.

— Я не могу причинить тебе вред! — возразила Аврис.

— Я тебе покажу, куда ударить, — ответила сказительница. — Удар лишит меня сознания, но особого вреда не причинит. Только несколько часов будет болеть голова.

— Но…

— Ты сделаешь то, что должна, — твердо сказала Эйдрис. — Помни, что меня не заподозрят, если найдут связанной и без сознания, с шишкой над ухом. Сомневаюсь, чтобы в таких обстоятельствах волшебницы заподозрили нас в заговоре.

— Но что если они заподозрят тебя? Вырвут у тебя правду?

Сказительница задумалась.

— Не думаю, чтобы со мной что-нибудь сделали за то, что я позволила украсть свою одежду и инструмент. Это не преступление, особенно учитывая, что у тебя есть Сила, а у меня нет. Они легко поверят, что ты меня заставила. И еще вот что: я не гражданка Эсткарпа.. могу искренне заявить, что местных законов не знаю. Это доказывает и тот факт, что я просила одну из колдуний помочь презренному мужчине.

— Да, — задумчиво согласилась волшебница. — И мужчины, и женщины, живущие в наших границах, конечно, знают обычаи крепости. — Она свела брови, озабоченно нахмурившись. — Но ударить тебя… нет, не смогу! Надо найти какой-то другой способ.

Эйдрис схватила девушку за плечи, сжала сильными пальцами до боли.

— Ты хочешь снова увидеть своего жениха?

— Да… — прошептала Аврис.

— Тогда будешь делать, что я скажу. Ты должна! Каждое мгновение задержки увеличивает риск раскрытия!

Плечи девушки поникли.

— Хорошо. Но тебя все равно будут допрашивать. Что ты скажешь?

Эйдрис невесело улыбнулась.

— Не забудь, что я сказительница. В моей профессии нужно быть и актрисой. Мне поверят.» По крайней мере, надеюсь на это «, — про себя добавила она.

— Еще один вопрос, — сказала волшебница. — Почему ты так поступаешь? Я могла бы понять, если бы ты ничем не рисковала. Но так тебе грозит большая опасность. Не стоит легкомысленно относиться к гневу колдуний. Так почему ты помогаешь мне?

Эйдрис колебалась.

— Я тоже жила среди тех, кто распоряжается Силами, мне неподвластными, — сказала она наконец. — И никому не пожелала бы такой судьбы. И если ты действительно подскажешь мне дорогу к месту знаний, к этому Лормту, где я нашла бы помощь в своем поиске… — Она пожала плечами. — Ничего во всем мире не значит для меня больше.

Аврис протянула руку, и после недолгого колебания Эйдрис взяла ее. Маленькие пальцы волшебницы холодны, но пожатие крепкое.

— Благодарю тебя… сестра.

Эйдрис осталась в маленькой кладовой, а Аврис принялась торопливо отыскивать все необходимое для создания иллюзии. Она вернулась с небольшой шкатулкой, полной трав и других снадобий, и они начали.

Потребовалось всего несколько мгновений на то, чтобы Аврис надела верхнюю одежду Эйдрис. Потом сказительница стояла, дрожа, а волшебница внимательно смотрела ей в лицо, запоминая его черты.

— Я могу это сделать… — прошептала она, словно про себя.

— Тогда прошу тебя — начинай, — сказала сказительница, стараясь не стучать зубами. — Пол такой х-холодный.

— Хорошо. — Аврис порылась в шкатулке, достала оттуда сухой лист и протянула его сказительнице. — Мне понадобится твоя слюна и несколько волосков — живых, выдернутых с корнем. Положи это все сюда.

Эйдрис давно привыкла к колдовству, хотя сама не могла им пользоваться, и потому не стала ни спрашивать, ни спорить. Она плюнула на лист, втерла слюну в коричневато-зеленую поверхность, потом вырвала несколько волосков и положила на середину.

— Вот, — сказала она.

Волшебница не ответила, только взяла листок и сосредоточенно закрыла глаза. Поднеся лист к губам, она подула на него, потом свернула в комок. Медленно начала проводить этим комком по своему лицу. И при этом пела негромко и монотонно. Эйдрис узнала слова древнего языка, языка Силы, на котором еще иногда говорят в далеком колдовском Арвоне.

Музыка словно позвала ее. Эйдрис взяла свою арфу и начала негромко подыгрывать. Потом запела, голос ее слился с голосом волшебницы, и вдвоем девушки произвели причудливую странную мелодию, от которой волосы становились дыбом.

Арвис неожиданно на полуслове остановилась, и Эйдрис посмотрела на нее, вырванная из транса, в который погрузилась. Посмотрела на волшебницу и ахнула.

На нее смотрело ее собственное лицо, длинное, овальное, с загорелой и обветрившейся в пути кожей. У Аврис теперь были ярко-синие глаза, прямой нос, сильный упрямый подбородок и шапка мягких черных волос.

— Получилось? — спросила Аврис.

— Абсолютно, — ответила пораженная Эйдрис. — Хоть ты по-прежнему ниже меня, не думаю, чтобы даже твой Логар сумел нас различить. Лучшей иллюзии не видела. Твоя Сила, должно быть, больше, чем ты считаешь.

Волшебница пожала плечами.

— Наверно, я просто в отчаянии. То, что я не могу сделать для них, я сделаю, чтобы убежать от них. А стражник, я считаю, не заметит разницы в росте. Я просто закатаю рукава и штанины брюк.

Закончив приводить в порядок одежду, Арвис снова порылась в шкатулке и достала на этот раз пучок сухих веток, перевязанных красной нитью. Она попыталась прикоснуться ко лбу Эйдрис этими веточками, но сказительница отпрянула.

— Что это?

— Рябина, — ответила Аврис. — Волшебство, и темное и светлое, не действует рядом с ней. Это прикосновение поможет тебе выдержать допрос.

Эйдрис сжала губы.

— Мне кажется, я узнаю. Не хочу! Могу и сама выдержать допрос, без помощи какого-то злополучного дерева!

Аврис потрясенно посмотрела на нее, но быстро пришла в себя.

— Глуп солдат, который отказывается даже от слабого оружия перед битвой, — заметила она. — Я тебе поверила, доверишься ли ты мне? Я не хочу повредить тебе, Эйдрис.

Сказительница, устыдившись, опустила взгляд. Она почувствовала, что краснеет.

— Прости. Ты права. Действуй.

Но, несмотря на свою решимость, не смогла удержаться и не вздрогнуть, когда веточки скользнули по ее лбу — раз, другой, третий.