Сказка для девушек за тридцать

С паршивой овцы — хоть шерсти клок.

Муж не понимал всех этих тонкостей. Он, как ребенок, радовался тому, что совсем скоро по утрам ему уже не придется готовить себе завтрак.

Ксюша. РОДИТЕЛИ В КУРСЕ

Ксении не пришлось никому ничего объяснять. Родители уже все знали и ждали ее дома. И они уже решили, что делать дальше.

Так было всегда, и Ксюша знала, что так будет всегда. Поэтому она никогда не волновалась за свою судьбу.

В школу она пошла в ту, которую выбрала для нее мама, — с углубленным изучением английского языка. В технологический институт ее устроил папа.

И не важно, что английский язык Ксюша так и не освоила. Так же как и специальность, по которой училась в институте.

Родители дружили с семьей главного инженера «Томгортрансоблгаза», поэтому с трудоустройством единственной дочери проблем тоже не возникло.

Ликвидация абонентского отдела явилась для них неприятной неожиданностью, но не больше. В самое ближайшее время должен был решиться один щекотливый вопрос, и тогда Ксения оказалась бы устроенной операционистом в крупный банк. Отсутствие экономического образования не смущало ни одну из сторон, и Ксению меньше всего.

17 ноября

Все. ЧИТАЕМ «ВАКАНСИИ»

Потянулись тоскливые дни. По утрам абонентский отдел в полном составе являлся на работу — без опозданий, но и без энтузиазма.

Каждый делал свое дело, но при этом постоянно думал о том, что произойдет через два месяца...

Через полтора месяца...

Через месяц...

— Бабушка, где вы живете?

— Кулькова Пелагея Ильинична, — ответила махонькая, скрюченная старушка, еле видимая из-за высокой стойки, отгораживающей посетителей от работников абонентского отдела.

— Адрес свой повторите! — гаркнула Лариса, теряя терпение. — Где вы живете?

— Ну чего ты на нее кричишь? — устыдила ее Алла. — Она же не виновата, что ничего не слышит.

Лариса перегнулась через стойку, забрала у бабули показания счетчика и попыталась разобрать ее каракули.

Настроение у всех, кроме Ксении, было паршивое. Ксюша, послав работу подальше, с железным самообладанием читала журнал «Космополитен».

Лева из своего угла печально наблюдал, как бабушка учит Ларису рассчитывать льготу. Лариса пыталась спорить, но что толку спорить с глухим человеком? И она смирилась. Бабушка рассказала все, что знала, про льготы и принялась рассказывать про свою жизнь.

Лева наблюдал такую картину множество раз. Сколько их было — таких стариков? Может, сотни, а может, и тысячи. Всеми забытые, никому не нужные. Разве их волновал газ? Да, конечно. Но гораздо сильнее им хотелось просто поговорить, потому что больше поговорить им было не с кем.

Лева жалел всех стариков на свете. В какой-то степени он был таким же, как они, — ему тоже, в сущности, было не с кем поговорить. Неужели придет день, и он, Лева, станет ходить по разным организациям и учреждениям с одной лишь целью — пообщаться с живым человеком?

От этой мысли ему стало совсем плохо. Слава богу, до такого еще не дошло. У него еще есть время, в течение которого он будет... А что, собственно, он будет делать?

Лева представил, как до конца своей жизни он сидит в этом углу и наблюдает изо дня в день одно и то же, и впервые за последний месяц грядущее сокращение не показалось ему злом вселенского масштаба.

Наконец бабушка ушла.

Лариса без сил рухнула на свой стул.

— Все, я больше не могу. Закрывайте дверь!

Оставалось три минуты до обеденного перерыва. Надо было думать, что делать дальше.

С Ксюшей все было ясно и без слов. Девушка дочитала «Космополитен», оделась и ушла на обед.

Марию Спиридоновну никто не видел с самого утра. Первые полчаса рабочего дня она посвятила расчистке письменного стола от бумажных завалов. Потом вышла из кабинета и растворилась в безвоздушном пространстве.

По всему выходило, что думать о своем будущем предстояло лишь ядру абонентского отдела: Алле Кравченко, Ларисе Зубовой и Льву Аркадьевичу Штерну.

В обеденный перерыв эта троица заперлась в кабинете и принялась изучать еженедельную газету «Вакансии», купленную Левой в киоске «Роспечати» по дороге на работу.

Алла вслух читала объявления. Лариса медитировала в кресле, Лева делал ей укладку.

Это вышло как-то само собой — теперь уже никто не помнил, когда именно. Однажды, несколько лет назад, Марии Спиридоновне было приказано через полчаса явиться в кабинет директора на внеплановое совещание. Начальница абонентского отдела ударилась в панику — на голове было черт знает что такое.

Сначала Алла, потом Лариса безуспешно пытались уложить феном волосы Марии Спиридоновны, намоченные под краном в туалете. Когда состояние их начальницы стало приближаться к критическому, Лева отобрал фен и за оставшиеся пятнадцать минут сделал из головы Марии Спиридоновны голову Марии-Антуанетты — в смысле ее красоты до встречи с гильотиной.

Давно забылось, как прошло и чему было посвящено то внеплановое совещание. Но зато с того дня все знали, что Лев Аркадьевич может творить чудеса, и кое-кто этим бессовестно пользовался. Не будем говорить кто, хотя это была Лариса.

Лорик часто просила Леву уложить ее волосы, примявшиеся под шапкой, и он никогда не отказывал.

Алла тоже была бы не прочь воспользоваться его услугами, но почему-то стеснялась. К тому же она не представляла, как еще можно уложить ее длинные волосы, обычно собранные в узел.

— Слушайте, это не объявление, это просто песня, — сказала Алла. — «Предприятие ведет набор на несложную высокооплачиваемую работу». Это как?

— Возьми да позвони, — сонным голосом откликнулась Лариса.

— Ага. А вдруг там в сексуальное рабство забирают?

— По телефону не заберут. Читай дальше.

— Подожди. Найду еще что-нибудь интересное. Вот, например: «Требуется маляр по дереву, пьющих просьба не беспокоить». Это кто кого не должен беспокоить? Пьющий маляр их? Или они пьющего маляра?

— Слушай, кончай ерундой заниматься, — проснулась Лариса. — Читай нормальные объявления, а то отберу газету.

— Ну хорошо. «Требуется менеджер для работы с клиентами по телефону, девушка, до 35 лет, в/о, приятный голос». У меня приятный голос? — спросила Алла.