Сказка для Несмеяны

Несмеяна выдохнула. Не тронул. Не кричал и мебель не ломал. Обошлось. Полежала немного, успокаиваясь, а потом осознала, что наконец-то осталась одна. Открыла глаза, поправила сорочку, села на кровати и впервые как следует оглядела комнату, где ей теперь предстояло жить. Большая, светлая. Здесь было окно с резными ставнями, прикрытое вышитыми занавесками. Под окном стоял большой массивный сундук, стянутый железными оковами. А рядом с ним еще один, смотрящийся на фоне первого совсем крошечкой — с ее приданым. Их со Светозаром кровать. А еще небольшой столик. На столике стояли таз для умывания и кувшин с водой и лежало вышитое полотенце. А еще там было то, о чем она раньше только слышала, но чего никогда не видела: зеркало. Несмеяна несмело подобралась ближе и осторожно заглянула в него. И впервые увидела свое отражение не в водной глади, искаженное бликами и рябью, а как есть. Курносая и с веснушками. Глаза светлые-светлые, будто небо вдалеке ранним утром. А волосы белые, что снег зимой. Подбородок острый. Попробовала себе улыбнуться. На щеках проступили ямочки, на левой аж целых две. И все же все это вместе показалось Несмеяне некрасивым. Ее дразнили с детства, и людям, должно быть, было виднее, красивая она или нет. Неужели не было неприятно Светозару с ней этой ночью?

Снова обвела взглядом комнату и повнимательнее присмотрелась к занавескам. Нет, не нравились они ей. У нее в сундуке лежали кружевные, те, что она ткала порадовать батюшку, а он велел сохранить для дома будущего мужа. Но поменять их Несмеяна не решилась. Мало ли. Светозар осерчает, или свекровка с проверкой придет…

Выходить из опочивальни не хотелось, но и засиживаться было нельзя. Дом был большой, и хозяйство должно было быть немалое, и наверняка Настасье одной управляться с ним нелегко, так что ей уж точно работа найдется, а работа ждать не любит.

Несмеяна помяла в пальцах ткань сорочки. По утрам она всегда приветствовала своих куколок, гладила по маленьким головкам, желала им разного доброго и хорошего. Что там с ними, и как начинать день, не исполнив ритуал?

Но делать было нечего.

Помотала головой: потом поплачет. Умылась, переплела косы со сна, переоделась и бросилась вниз. Прошло не так уж и много времени, но Светозара в горнице уже не было. И вообще никого из мужчин не было. Настасья прибиралась после трапезы и ругать за промедление не стала. Что-то в ней было не так, но Несмеяна не смогла понять, что именно. А на столе стояли кружка с молоком и тарелка с кашей.

— Поешь, — улыбнулась ей свекровь. — А я пока за водой схожу.

— Я сама могу, — откликнулась Несмеяна, цепляясь за возможность хоть ненадолго уйти из этого дома.

Настасья посмотрела на неё задумчиво, покачала головой.

— Вместе пойдем, — решила она.

А потом взяла с печи платок и накинула на голову поверх первого. А вместе с ним словно накинула на себя годы. И Несмеяна наконец поняла, что ей показалось странным: Настасья до этого момента выглядела куда моложе, чем должна была.

— Что ты не ешь? Не хочешь? — вскинула бровь свекровка. — Точно — нет? Ну, тогда пошли.

До колодца шли в тишине. А когда уже подошли к последнему повороту, Настасья сказала:

— Что не скажу — молчи и делай. Иди-ка вперед.

И остановилась внезапно. А Несмеяна пошла, силясь понять, чем вызвана такая перемена.

Странное дело, у колодца уже было полно народу. Чуть ли не все девки с деревни собрались. Что за сходка? Впрочем, Несмеяну оно волновало мало — возьмет воды и уйдет, все равно ее никто не звал. Но быстро выяснилось, что уйти будет не так просто: девки пришли сюда по ее душу. Верховодила Матрена — выступила вперед, косу с кулак через плечо перекинула, руки на высокой груди сложила. Красивая, ничего не скажешь. Несмеяна потупила взор, попыталась пройти, но остальные сомкнулись в цепь, не пуская.

— Ну что? — шипя, поинтересовалась Матрена. — Как же ты Светозара приворожила? Тихоней притворялась! Ведьма!

— Ведьма, ведьма, ведьма… — пробежал в толпе ветерком шепоток.

Несмеяна сделала шаг назад. Оглянулась. Свекровка из-за угла так и не показалась.

— Думала, никто не поймет, не узнает? — продолжала Матрена, наступая. — Думала, все тебе с рук сойдет? А коли мы тебя сейчас в воду? Вот пусть вода и покажет твое истинное обличье.

Девушки нехорошо заулыбались, закивали.

Несмеяне стало страшно. А ведь с них и правда станется…

— И чего встала, рот разинула? — внезапно раздался сзади звонкий Настасьин голос. — С подругами треплешься, будто других дел нет? А вода сама себя натаскает? Давай-давай, поторапливайся!

Обомлевшие девки расступились. Вконец оробевшая Несмеяна послушно кинулась к колодцу.

— А-а, Матрена! — протянула Настасья. — Зря, значит, про тебя говорят, что ты с печи слезаешь, только когда солнце макушку припекать начнет. А иди-ка тоже ко мне в невестки. Я Бориславу скажу, он живо сватов пришлет.

Матрена побледнела. Борислав был главный повеса и кутила в деревне, и никто не верил, что он остепенится.

— Набрала? — снова прикрикнула на Несмеяну Настасья. — Ну так чего встала столбом? А ну пошли.

И Несмеяна послушалась, чувствуя на себе колючие взгляды. А когда они с Настей свернули за угол и прошли еще немного, та забрала у нее одно ведро и вздохнула.

— Не обижайся, — попросила она. — Я когда замуж за Финиста вышла, тоже хлебнула. Пусть уж лучше радуются, как тебе со свекровью не повезло, нежели злятся, что повезло с мужем.

***

Отца Светозар нашел в поле. Вместе с Бориславом и Тихомиром он косил пшеницу. Борислав кинул какую-то скабрезность по поводу его новообретенного статуса, но Светозар лишь отмахнулся. Подошел ближе к отцу, склонил голову.

— Ты чего? — недоуменно нахмурился Финист.

— Я ошибся, — выдохнул он. — Этот брак — ошибка…

Слова обожгли. И еще сильнее заболело сердце.

Отец помрачнел.

— Когда ты пришёл ко мне, я спросил, хорошо ли ты подумал, — строго сказал он. — И ты ответил, что только об этом и думал последние десять лет. Что же изменилось за одну ночь?

— Она меня не любит.

— И как же ты это понял?

— Сама сказала.

— А что ж она раньше по-другому говорила?

— А я не спрашивал раньше… — выдавил из пересохшего горла Светозар.

А ведь и правда, ни разу не спросил… Думал, если согласится, значит, все остальное прилагается. А оно вон как: брак отдельно, чувства отдельно. А он еще смеялся, что это Тихомир с Бориславом дураки. Главный дурак-то оказался он.

— Вы женаты, — весомо произнёс Сокол. — Этого уже не изменить. Ты получил, что хотел. И подумай о жене. Что с ней будет, если ты сейчас решишь все переиграть?

Светозар ничего не ответил, вцепился в волосы. Земля уходила из-под ног, и рушилось все, что он успел вообразить себе за почти десять лет.

— Ладно, не горюй, — вздохнул отец. — Ты поторопился, но сделанного не воротишь. Любит не любит, а вам теперь вместе быть, и жить дальше как-то надо. Нос она от тебя вроде не воротит, и то хорошо. Твоя мать полюбила меня до свадьбы, но не с первого взгляда.

— Так что же делать? — прошептал Светозар.

Финист пожал плечами.

— Женщина — она что дикий зверь. Ее приручить надо. Где-то лаской, где-то разговором. Я когда твою мать впервые увидел, попытался поцеловать. А она мне знаешь что сказала? Что воображаю про себя много лишнего. Ты ей дай себя узнать. Авось узнает — полюбит. Спроси, может, хочет чего. Все-таки в чужой дом пришла. И не злись на нее. Сам виноват. Такие вещи до свадьбы спрашивать нужно.