Сказка о похождениях Кирьяна

– Да что же я натворил-то!?… оставил маленькое дитя сиротой!… Ах, надо было мне тогда государя послушаться и кончить всё миром!… Где-то ты теперь малое дитя?… что с тобой стало?… ох, как же я виноват перед тобой… – быть может, впервые за всё время в изгнании пожалел князь о той роковой дуэли. А воспоминание о слёзном взгляде маленькой графини теперь рвало его душу на части. Князь уже было чуть не расплакался, но тут как нельзя, кстати, подоспел Жак. Он принёс окорок и большой кувшин красного креплёного вина. Кирьян как остервенелый схватил кувшин и разом опустошил его до половины.

– Что-то очень пить захотелось… – переводя дух, просипел он и отхлебнул ещё один увесистый глоток.

– Да-да,… такое бывает от сладкого,… пей-пей, уж коли жажда мучает,… я ещё принесу,… мне для друга ничего не жалко… – как ни в чём не бывало, отозвался Жак и присел рядом с Кирьяном. От выпитого залпом вина у Кирьяна закружилась голова, и он тут же накинулся на закуску, чтоб слишком не захмелеть. А Жак меж тем продолжил развивать тему дружбы и конечно женщин. О чём же ещё, как ни о прекрасном поле, говорить одинокому мужчине. А вскоре к нему подключился и Кирьян. Он основательно закусил и теперь был готов к длительной беседе по любому поводу.

Говорили искренне и долго. Пили вино, судачили о том, о сём, но в основном о том обществе, что собирала у себя маркиза. Уж так сильно интересовала эта тема Жака. Князь решил, что это праздный интерес засидевшегося на одном месте кабатчика, а потому с особым рвением стал описывать Жаку почти каждого гостя салона. При этом сотрапезники так разболтались, что и сами не заметили, как ночь подошла к концу. А едва первые лучи солнца осветили крыши домов, Кирьян засобирался к себе в комнату поспать. Жак проводил его и оставил на всякий случай на столе кружку с холодной, свежей водой.

– Мало ли,… вдруг опять жажда замучит, так пригодится,… вина-то уже хватит пить,… а вот водички в самый раз… – улыбчиво подметил он и удалился. Кирьян как был, развалился на кровати и сразу заснул. На том этот затяжной день закончился.

10

Следующим утром князь Кирьян проснулся поздно, почти в полдень. Голова болела, а во рту было сухо, словно в пустыне. Вот тут-то и пригодилась кружка с холодной водой, заботливо оставленная Жаком. Осушив её залпом до дна, Кирьян начал перебирать в голове весь вчерашний день.

– Да уж,… вот же я вчера отличился,… нагрузился винцом сверх всякой меры!… Пожалуй, со мной такого ещё не бывало,… я столько не пил даже во времена пирушек с Петром Алексеевичем,… он хоть и царь, но до такой степени напиваться не заставлял!… А тут простой кабатчик и так меня укатал,… да ещё и о гостях маркизы расспрашивал,… мол, они сколько пьют!?… А я-то перед ним словно соловей весной заливался!… И чего он так, теми вельможами интересовался,… уж не собрался ли свою таверну поближе к Лувру переносить?… – чуть иронично рассудил Кирьян, и внезапно почувствовав лёгкий голод, решил спуститься вниз, перекусить. Наскоро приведя себя в порядок, он вышел из комнаты и осторожно, чтоб не споткнуться, голова-то всё ещё кружилась, стал спускаться по лестнице.

На последнем пролете, когда ему уже была видна обеденная зала со столами и сидящими за ними едоками, Кирьян вдруг обратил внимание на стоящую возле трактирной стойки высокую даму. Она о чём-то живо беседовала с Жаком. Вроде ничего особенного, ведь много всяких женщин обращается к кабатчику. Однако эта дама отличалась от прочих траурным одеянием. Она была одета во всё чёрное, и даже вуаль, покрывающая её лицо, вызывала мрачную скорбь. Впрочем, и в этом не было ничего удивительного, ведь после войны с Испанией по улицам Парижа ходило немало вдовиц в подобном одеянии. Но эта дама отчего-то сразу вызвала у Кирьяна внутреннюю дрожь. Фигура дамы, её осанка и манера держаться показались ему настолько знакомыми, что он даже замер.

– Это что ещё за видение,… столь высокую и стройную женщину с такой тонкой талией я видел лишь однажды,… но не могу вспомнить где,… она явно мне знакома,… так величественно может держаться только дворянка!… Ох, и тяжко же мне сейчас искать ответы у себя в голове!… Нет, надо прекращать пить по столько вина, а то уже мерещиться чёрт знает что… – слегка чертыхаясь, заключил князь, и уже было хотел продолжить свой спуск, как внезапно из-за дамы вышла маленькая девочка примерно лёт трёх-четырёх в простом наряде и в изумительно ажурной шляпке. Правда вся эта ажурность была подстать одеянию дамы, такая же мрачная и печальная.

Было хорошо заметно, как девочка терпеливо ждёт окончания разговора своей матери с кабатчиком. А то, что дама являлась её матушкой, сомневаться не приходилось, они так преданно держались за руки, что их родство было неоспоримым. В какой-то момент взгляды девочки и князя пересеклись. Их глаза встретились. Сначала это не вызвало эмоций ни у того, ни у другого. Что поделать, такое случается. Идёшь порой по улице и непроизвольно вглядываешься в лица встречных прохожих. Однако Кирьян с его вчерашними воспоминаниями об убиенном им графе в ту же секунду узнал эти детские глаза и этот печальный взгляд.

– Да это же дочка графа,… невероятно, но это она,… а значит, та дама в вуали никто иная, как сама графиня,… но откуда они здесь, в Париже?… Что это, опять хмельные миражи преследуют меня или всё это наяву?… – ошарашенный таким открытием пролепетал князь, и резко выступил вперёд, желая немедленно развеять все свои сомнения. Однако его тяжёлая поступь вызвала в половице лестницы страшный скрип, который было просто невозможно не услышать. В сей же миг дама обернулась. Секунда, всего мгновенье, и она тут же ретировалась, уводя за собой не менее взволнованную дочь. Жак остался стоять один и растерянно улыбаться. Кирьян, быстро миновав лестницу, стрелой кинулся за дамой. Словно коршун за добычей он вылетел из таверны на улицу. И вот что удивительно, дамы с ребёнком уже нигде не было. Князь бросился вправо – пусто, затем ринулся влево, но всё напрасно. Дамы и след простыл.

– Что за чертовщина,… куда они подевались!?… Ну, это же точно была графиня с дочерью,… я не мог их ни с кем спутать,… но где они?… куда делись?… – лихорадочно заметавшись по улице, всё повторял и повторял князь. И как бы он не вглядывался в прохожих, ища средь них женщину в чёрной вуали, всё тщетно, ничего похожего и близко не было. Тогда Кирьян бросился обратно в таверну, и сразу кинулся с расспросами к Жаку.

– Говори без утайки, что это за люди были!?… ты их знаешь!?… кто они!?… Только не ври!… я их узнал!… это графиня с дочерью!?… это так!?… – схватив Жака за грудки, отчаянно закричал он. На что Жак повёл себя, как и подобает настоящему кабатчику.

– Тихо-тихо, сударь,… что вы такое творите?… Кругом же люди,… на вас смотрят!… Извольте пройти со мной на кухню, там всё и выясним… – приветливо улыбаясь, мягко попросил он.

– Ну, хорошо,… давай, пройдём на эту чёртову кухню!… – опять чертыхаясь, отозвался Кирьян и чуть ли не волоком потащил Жака на кухню, где и продолжил свой допрос, – ну, говори коли ты мне друг, откуда ты знаешь графиню?… и вообще, что тебе ещё известно?… – уже более сдержанно затребовал он.

– Ну, во-первых, никакой графини я не знаю,… я, как обычно стоял на своём месте у стойки, и тут подошла эта дамочка с ребёнком,… сразу спросила почём у меня комната на проживание и что подают на обед!… Притом говорила она на чистом французском языке,… и я даже не знаю с чего ты взял, что она какая-то там графиня!… По-моему так она простая вдова с провинции,… много их тут ныне ходит в поисках сытного угла… – абсолютно спокойно ответил Жак.