Сказка о спящей красавице

– Я знаю, что это за тоннель. Сперва он работал только между островом Кинта и планетой Никтой.

– Да. Потом силами даркмейстеров и урмианских учёных его уже можно было использовать для перехода и в другие миры. Сквозь время он вёл лишь на Хангар-Тану – в тот период, с каким изначально был сделан мост, но что касается чисто пространственных перемещений, то маршрутов становилось всё больше и больше. Однако попасть на Эолу беглецам не удалось. Даркмейстеры ещё раньше заметили, что тоннель нестабилен, но надеялись, что всё обойдётся. Не обошлось. Тоннель дал сбой и перебросил беженцев на Хангар-Тану. Причём не в то время – около пятисот лет назад, куда он приводил их все последние тридцать лет и где уже тридцать лет существовала научно-исследовательская база, а в период, отстоящий от нашего с тобой времени на триста лет. Они застали там своих соотечественников, которые прожили на Хангар-Тану двести лет, как в аду, пытаясь вернуться на Ариану, в своё время. Ничего не получалось – тоннель работал со сбоями, а потом и вовсе перестал работать…

– Потому что Диана разрушила его при помощи подземного эльхангона… Ладно, потом расскажу. Продолжай.

– Итак, урмиане и их союзники оказались на Хангар-Тану трехсотлетней давности. В мире, который никак не мог оправиться от катастрофы, а разразилась она там пятьсот лет назад. Скорее всего, катастрофа была вызвана вмешательством урмиан в жизнь этого мира. Ведь почему они три десятка лет назад сделали туда тоннель. Узнали, что в недрах этой планеты есть некая живая материя, способная создавать почти все формы жизни, а заодно постоянно обновлять любой организм. Урмиане знали, что манойи не бессмертны и не смогут всегда давать им амфу. Выжив почти всех коренных обитателей Хангар-Тану, они перерыли часть планеты в поисках этой материи. Что ж, они нашли её, но планета отомстила им. После многочисленных землетрясений и извержений вулканов она превратилась в огненный ад, где жить можно было только под землёй. У аристеев была благоустроенная база со множеством подземных этажей. Местные перебрались в глубокие пещеры, где имелись источники. Кое-кто из местных – а там остались почти все демиры – напросились на службу к аристеям. Всё-таки на базе жить было намного лучше. Планета постепенно приходила в себя, урмиане продолжали свои исследования, изучали эту материю. Одно из её названий – тонгхо. Создавать любую жизнь она не позволяла, но делала почву плодородной, помогала выводить разные сорта растений, а человеческий организм омолаживала лучше всякой амфы, так что урмиане, пережившие на Хангар-Тану катастрофу, через двести лет встретили своих соотечественников такими же молодыми, какими те их знали. Вернее, такими же моложавыми. Жить тут уже было лучше, но подолгу находиться на открытом воздухе без специальных масок люди не могли – атмосфера почти везде была отравлена газами, которые постоянно поднимались из-под земли, кое-где стоял нестерпимый жар, а местами без конца пылал огонь. Новоприбывшие сперва тоже пытались вернуться назад, в свой мир, но в конце концов смирились и стали обустраиваться на базе, которая всё росла и росла. Теперь на её месте находится Саградиум. В один прекрасный день, примерно через пятьдесят лет после прибытия на Хангар-Тану второй волны из Урма, опять разразилась катастрофа. К счастью, не очень страшная, никто из людей не пострадал, а после неё планета действительно начала исцеляться, причём очень быстро. Однажды люди увидели, что по самой большой реке плывёт дракон с хрустальным саркофагом на спине. Это был левиан. Самый загадочный из аскейру моего мира. На Ариане их называют аскирами. В саркофаге спала крепким сном прекрасная золотоволосая девушка. Никто не мог открыть этот саркофаг, и его отправили на базу, в лабораторию. И, что самое удивительное, с этого дня люди смогли подолгу находиться на открытом воздухе без масок. Воздух становился чище с каждым днём, прекратились ядовитые испарения. Вскоре уже почти везде можно было жить, кроме одного места на юго-западе. Там по-прежнему стоял жар, а иногда над землёй клубилось странное пламя. Оно не разрасталось, не охватывало новые территории, но до конца не гасло. Возможно, со временем и погасло бы, но аристеи решили нарочно поддерживать там такую… атмосферу. Не знаю, что они для этого сделали, но там до сих пор настоящий огненный ад. Более того, урмианские учёные вместе с даркмейстерами сделали вокруг орбиты Хангар-Тану пространственную ловушку. Они явно использовали для этого тёмную материю и эльхангоновые зеркала. Некоторым даркмейстерам удаётся использовать магические свойства солнечного камня, хотя и не так хорошо, как это получалось у моих соплеменников…

Антема вздохнула и после небольшой паузы продолжила:

– Всё это я узнала от Доримены. Последние триста лет Далейра, то есть Хангар-Тану, вовсе не является тем огненным адом, каковым её до сих пор считают на Ариане и в других мирах Федерации. Просто любой корабль, который выходит на её орбиту, тут же попадает в ловушку, и она приводит его на юго-запад планеты, где огненный ад сохранился. Пилоты чувствуют, что что-то не так, что машину куда-то затягивает, но сделать ничего не могут. К тому же… Селен считает, что эта ловушка образовалась не столько стараниями урмианских учёных и магов, сколько возникла вследствие страшного искажения пространственно-временного континуума. Один из кораблей, который пытался добраться до Хангар-Тану, вообще пропал. Я читала об этом, ещё когда жила в Деламаре. Возможно, этот научно-исследовательский корабль выбросило в другое время, и ладно ещё, если не к началу времён. С тех пор всякие экспедиции на Хангар-Тану прекращены. Зонды и беспилотные корабли либо тоже пропадают, либо их засасывает в тоннель-ловушку. Чего уже только ни крутится по орбите вокруг Хангар-Тану, а кое-что всё же приземлилось на юго-западе, но тут же сгорело… Терри, ты почти ничего не ешь. Не бойся, в этой части стола все продукты идентичны тем, к которым ты привыкла на Ариане.

– Я ничего не боюсь. Мой симбионт позволяет мне усваивать не только привычную пищу. А вот как обитатели других миров? Насколько я поняла, многие тут с планет, гораздо менее развитых, чем миры Федерации, и вряд ли они вообще имеют представление о подобных симбионтах.

– К счастью, отравлений у нас пока не было. Разумеется, вкусы у разных племён разные, и мои повара учитывают это, когда я приглашаю много гостей.

Я уже давно заметила, что гуманоиды-алиены сидят своими компаниями, но только сейчас обратила внимание на то, что каждую такую группу обслуживает отдельный слуга. Видимо, он подавал им особые блюда. Но большинство гостей ели примерно одно и то же: тушёное и варёное мясо – птичье и похожее на говядину, блюда из риса, бобовых и культур, напоминающих известные мне овощи. На столе стояло множество разных приправ, и Антема сразу объяснила мне, что всё находящееся в красной посуде – очень острое, а в лиловой – просто острое, то есть должно нормально усваиваться альфа-гуманоидом со здоровым желудком. На «красную» приправу особенно налегали гараманы, локхи (так называлось племя быкомордых «неандертальцев») и кое-кто из альдов. Я уже знала, что альти-лурду обладают отменным здоровьем. Желудки у них, видимо, тоже очень крепкие. У Дианы был хороший аппетит, и она тоже любила острое. И сладости. Правда, не всякие. Сладости она любила только изысканные – вроде десертов мадам Мабье. Королевы Маб, во владениях которой нам было так хорошо. Было, была… Почему я думаю о ней в прошедшем времени? Она жива… Вернее, не мертва. Она где-то на грани между жизнью и смертью. Между реальностью и сказкой, где мёртвая царевна всего лишь спит заколдованным сном. Где спящая красавица ждёт того, кто её разбудит.

– Терри…

Антема смотрела на меня с тревогой. Как и Джонни с другого конца стола.

– Что? Я в порядке. Я просто не очень голодна.

– Я знаю, что не всё в порядке, Терри. Всё совсем не в порядке, но мы это исправим.

– С их помощью? – я окинула взглядом роскошный зал, похожий одновременно на главный зал готического собора и языческий храм, где за двумя длинными столами пировали люди и нелюди.

Солнечный бог забавлялся, играя мозаикой и позолотой. Разноцветные блики скользили по лицам и полузвериным ликам, превращая их порой в жуткие маски, а многочисленные голоса сливались в странный гул – что-то вроде песнопений в честь Пана или Вакха. Вообще-то я никогда их не слышала, но происходящее вокруг меня напоминало мне какой-то древний языческий праздник. Нет, скорее, праздник самих языческих божеств, которые вдруг решили повеселиться вместе с людьми. А люди радуются, не зная, насколько это опасно. Ведь боги, хоть иногда и выглядят, как люди, в чём-то ближе к звериному царству. Они олицетворяют силы стихий и тех изначальных материй, из которых рождаются миры и которые хранят в себе тайну не только рождения, но и гибели.

Люди даже не подозревают, что они уже во власти этих богов. Талифа смеётся, обернувшись к своему звероподобному культуристу, и разноцветные блики искажают её лицо, придавая ей сходство с безумной вакханкой, готовой отдаться этому человекобыку. Или наброситься на него, разрывая его тело когтями и окропляя всё вокруг его тёмной кровью. Рыжая ариманка призывно улыбается мне. Она похожа на Делию Хоуп. Да это и есть она. Делия… Ведь вакханки – жрицы Диониса, одного из богов подземного царства. Это он привёл мёртвых на сегодняшний пир. Может, попросить его спуститься в пещеру Саградиума и вывести оттуда её… Но она не мертва! У него есть власть над мёртвыми, но не над теми, кто находится вне времени и пространства и вообще вне каких-либо известных законов бытия.

Я знала – сейчас что-то случится. И не особенно удивилась, когда самый яркий луч солнца проник в зал, разбив высокое окно, а потом превратился в огромного сфинкса, который завис под потолком. Мудрое и грозное божество с солнечным нимбом вокруг головы, кроваво-красной улыбкой и немигающими чёрными глазами. Тот самый сфинкс, ставший свидетелем нашего с ней счастья. Наверное, сейчас он загадает мне загадку, и если я её отгадаю, отнесёт меня туда, в эдму. В Эдем, где будет ждать меня она – вся в сияющих от солнца брызгах водопада…

Он действительно загадывал мне какие-то загадки. Причём это был именно он, а не она. Сфинкс из мифа об Эдипе – женщина, а тот, что является женщинам, наверное, должен быть мужской особью… Впрочем, нет, это какая-то чушь. Я не помнила, какие загадки он мне загадывал, но точно помнила, что не разгадала ни одну.

– Ты всё равно туда больше не попадёшь, – злорадно сказала Делия. – Эдмы больше нет. Вы никогда не сможете туда вернуться. Да и с чего ты взяла, что имеешь право на счастье, в то время как я буду гореть в Аду?

– Я никогда не желала тебе Ада…

– Мы будем гореть там вместе, Терри! Я ни за что тебя не отпущу. Теперь её нет, и ты снова моя! Мы с тобой навсегда здесь, на этой чудесной огненной планете…

Её рыжие волосы постепенно превращались в пламя. И вот уже пламя пылало вокруг нас. Оно лизало мне лицо и руки, обдавало меня жаром, но не обжигало. Что ж, если Ад таков, то он не очень страшен. Куда хуже Эдем, в котором больше нет её…

– Ну вот, теперь всё в порядке, – удовлетворённо произнесла Делия, когда пламя исчезло. – Я же говорила, что моя настойка поможет.

– Надеюсь, ты не подсыпала туда какого-нибудь приворотного зелья?

Это уже сказала Антема. А Делия превратилась в красавицу с золотистой кожей, янтарными глазами и копной волос, оранжевый цвет которых действительно напоминал огонь. Ариманка, которая сидела на пиру на противоположном конце стола. Сейчас тут никакого стола не было. Я снова оказалась на великаньем ложе в том самом «музейном зале» со статуями в застеклённых нишах.

– У нас сроду не было такой ерунды, как все эти приворотные зелья, – рассмеялась рыжая красотка. – Обходимся без них.

– Да, и как это я забыла, что вы все вечно сексуально озабоченные.

– Я что – отключилась? – спросила я, приподнимаясь. – Всего-то один бокал выпила. Может, там что-то было? Необязательно приворотное зелье. Какой-нибудь галлюциноген, например…

Я чувствовала слабость и раздражение. Какого чёрта меня опять так вырубило? И опять Делия… Я уж думала, что избавилась от этого призрака. Но Дии нет, и призраки возвращаются.

– Наверное, ты в последнее время слишком часто использовала свой дар, – сказала ариманка. – Любой дар – не бездонный колодец, из которого можно черпать и черпать. Иногда надо сделать перерыв, пока этот чудесный колодец не подпитают дожди и подземные воды. И, как мне кажется, ты в последнее время постоянно находишься в состоянии астейи. У нас так называют состояние душевного упадка на грани психического заболевания. Это хуже, чем астармея – состояние, когда негативные переживания проявляются бурно или, во всяком случае, достаточно явно. А при астейе человек продолжает жить своей жизнью, не замечая, как подходит к самому краю. Он, конечно, часто испытывает тоску, но, зная её причину, не придаёт своему состоянию особого значения и не обращается за помощью…