Сказка о спящей красавице

– Тонгхо!

Этот сдавленный вопль издал кто-то из «комбинезонов». Уцелевшие из них, позабыв о нас, кинулись к лестнице, ведущей наверх. Теперь я могла спокойно сосредоточиться, чтобы переместить саркофаг в пещеры саху. Единственным, что я там видела и запомнила, был зал, где мы недавно побывали с Ламией.

– Я останусь, – твёрдо сказала Антема. – Мои воины сражаются, и я не могу их бросить. Теперь уж её спасение зависит не от меня…

– Терри, я тоже остаюсь! – облизывая окровавленные губы, сообщила Ламия. – Я, конечно, уже сыта, но настоящее веселье только начинается…

Её слова заглушила очередная волна грохота. Одну из стен зала пересекла трещина, которая стремительно росла, открывая нашим взорам сверкающую тьму. Эта тьма надвигалась на нас, наполняя всё вокруг многоголосым рычанием и воем. Зверь из бездны вырвался наружу, готовый всё смести на своём пути.

– Ламия, уходите! – крикнула я, прижимаясь к саркофагу и хватая рычащего Саннида за гриву, в то время как Шиннау с ловкостью обезьяны забирался льву на спину. – Переноси всех подальше, хоть в ту рощу…

Слава Богу, мы все успели убраться до того, как клокочущее тонгхо ворвалось сюда, разрушая Саградиум со всеми его цехами, лабораториями и храмовым комплексом.

Глава 9. Лев и дракон.

Мы вовремя доставили саркофаг в пещеры саху. Не знаю, сказалось ли то, что урмиане так активизировали световой кокон, или с ним произошло что-то другое, но он таял на глазах, словно лёд на солнцепёке. Саркофаг уже практически растаял, и теперь Диана сама казалось фигуркой из цветного льда. Хрупким хрустальным ангелом, который ещё недавно украшал рождественскую ёлку, а теперь лежал среди гирлянд с тревожно мигающими лампочками в виде кристаллических цветов. В мерцании эльхангоновых зарослей на стенах пещеры действительно было что-то тревожное.

– Света в этом коконе уже почти не осталось, – сказал Шиннау. – Хорошо, что она здесь. Эльхангон защитит её. Саннид, теперь надежда на тебя. Я не знаю, как, но ты должен разбудить её.

Я думала, у меня сердце остановится, когда остатки «льда» с лёгким сиянием испарились и рассеялись в воздухе. Она лежала передо мной в этой сумрачной пещере, на куске грубой кожи – нежная и беззащитная, словно цветок лилии, поникший без речной влаги. Тонкая рука, к которой я осторожно прижалась щекой, была прохладной.

– Дия, – прошептала я, гладя её шелковистые волосы. – Очнись.

Она была жива, но сердце её билось очень слабо.

Саннид навис над ней сияющей золотой горой. Я не знала, что он ей говорил, мысленно взывая к ней, но она не слышала. А если и слышала, то всё равно не могла вырваться из оков своего странного сна. Лурд лизнул ей лицо и руку, потом, шумно вздохнув, повернулся ко мне. Вид у него был виноватый.

«Боюсь, на этот раз я не могу ей помочь. Ты столько сделала, чтобы меня освободить…»

– И не жалею об этом, – сердито сказала я. – Ты тоже заслуживаешь нормальной жизни, а не заточения в какой-то проклятой субстанции, будь то лёд, застывший свет или что-либо ещё. Шиннау, сколько она сможет… без этого кокона?

Маной склонился над девушкой, послушал её сердце, потом знаком подозвал к себе несколько соплеменников. Они минут пять о чём-то тихо совещались – гномы вокруг спящей крепким сном Белоснежки.

– Жаль, но мы не можем дать ей амфу, – покачал головой один из карликов, кажется, ещё более старый, чем Шиннау. – Некоторых людей она спасает, но организм альдов отвергает амфу. Эта девушка хоть и полукровка, огненной крови в ней много. Мы не думаем, что она при смерти, но не уверены, что она так долго протянет. Судя по всему, в коконе она вообще не изменялась, и все её оболочки – от грубой, то самых тонких – в том же состоянии, как тогда, когда она оказалась в нём.

– А если её разбудить…

– Будет изменяться так, как если бы и не засыпала на двести пятьдесят лет. Не бойся, проснувшись, она не превратится в сморщенную старуху или полуистлевший скелет. Я даже думаю, что после этого кокона она будет стареть медленней, чем её ровесники.

– Если хочешь остаться здесь, воительница, мы устроим тебя в отдельной пещере, – обратился ко мне Шиннау. – Возможно, Санниду надо просто отдохнуть, и тогда он сможет помочь принцессе.

– Возможно, – сказала я, совершенно в это не веря. – Я хочу быть с ней рядом.

Нам отвели пещеру рядом с главным залом. Диану уложили на продолговатом каменном возвышении, устлав его кусками хорошо выделанной кожи. Для меня устроили ложе в углу. Сказали, где можно вымыться, где взять еду и питьевую воду. Помещение, служившее саху кухней, было неподалёку – сперва прямо по коридору, потом направо. А если свернуть налево, начинались ступеньки, ведущие вниз, в пещеры для омовения и всего прочего, что делают в уединении, как деликатно пояснили мне здешние обитатели.

Шиннау уговорил меня что-то съесть. Я даже не чувствовала вкуса этой пищи. Не помню, сколько я сидела, глядя на Диану. Мне казалось, я не видела её целую вечность. Если ей вообще не суждено проснуться, я готова умереть, сидя рядом с ней и глядя на неё. Больше нас никто не разлучит. Никто и ничто. Наверное, многие скажут: «Это малодушие, ты молода, здорова, и перед тобой целый мир…» Но что поделаешь, если сейчас весь мой мир уместился в этой пещере, где среди загадочно мерцающих камней спит золотоволосая принцесса. Она и есть мой мир.

Пришёл Саннид, ещё раз попробовал мысленно связаться с ней. Потом задремал у входа в пещеру. Меня тоже клонило в сон, но я боялась уснуть. Боялась, что, стоит мне закрыть глаза, как она исчезнет. Я и раньше этого боялась. А потом потеряла её.

Чтобы чем-то себя занять, я осторожно вытащила меч из висящих у неё на поясе ножен. Прекрасный лёгкий клинок из серебристого металла. Я видела такие у альдов на Пандионе. Меч из тонгинита – металла, который обретает особую силу только в руках альти-лурду. На лезвии были выгравированы три знака. Я поняла, что это её имя – Дия.

«Зря ты борешься со сном, – сказал Саннид. – Тебе надо отдохнуть…»

Его шерсть сияла в свете мерцающих камней всё сильней и сильней. Вот она уже стала ярче золота, вокруг посветлело, а сам лев рос, превращаясь в гиганта с гривой, подобной солнечным лучам. Стены пещеры раздвинулись, а потом и вовсе исчезли. Я оказалась посреди пустыни, а огромный лев возвышался надо мной, постепенно растворяясь в золотом сиянии. Вскоре остался лишь его лик, окружённый лучами яркого света, – не звериный и не человеческий. Лик божества, дающего нам ласковое тепло, но в гневе способного спалить всё живое.

– Ты нашла её, дочь Сехмет [20] ! – сказал непонятно откуда взявшийся Аменемхет. – Я знал это.

– Нашла, но не спасла. Бессмертный укрепил её тонкие тела, но эту оболочку не вернуть. Она сгорела! Я не знаю, что делать. Голова уже распухла от всяких дурацких легенд и пророчеств. Последнее из них гласит, что её должен спасти божественный лев. Её лурд, который уже однажды спустился с небес и спас её, а заодно весь её народ – альти-лурду. Я нашла этого льва… Вернее, не льва, но… Он и есть тот лурд, о котором рассказывает легенда Хангар-Тану. Он не помог. Никакой божественный лев не спасёт её!

20

Сехмет (букв. «могучая») – львиноподобная богиня войны и палящего солнца, дочь Ра, называемая иногда Око Ра. В некоторых областях Египта отождествлялась с богинями Баст, Тефнут, Хатхор, Мут.