Сказка со счастливым началом

Соня намеренно провоцировала его, произнося эту особенно оскорбительную для него глупость, желала, чтобы он её опроверг. Но Митя молчал. Все её реплики отскакивали от него, как от стенки – Митя словно и не ощущал этих ударов. Чувствительный к каждому слову, сейчас он словно окаменел. Соня видела – он не собирается ничего объяснять, не желает оправдываться. Он хочет, чтобы всё побыстрее закончилось. И в душе у неё закипал гнев – Соня готова была ударить его, швырнуть в него чем-то тяжёлым, лишь бы пробить эту стену тупого молчания.

Она уже собиралась бросить ему в лицо обвинения в измене – может, хоть это его заставит… но муж, наконец, поднял на неё глаза, и Соня отшатнулась. Она ожидала увидеть в них всё, что угодно – смятение, муки совести, отторжение, злость, недоверие…. Но такого взгляда, как сейчас, она никогда у него не видала, даже после гибели мачехи. В его глазах поселилось чёрное, беспробудное отчаяние. Соня в испуге уставилась на него. Что-то случилось, но она не могла понять, что. Теперь Митя не прятал глаз, лицо его исказило страдание. Он глядел на жену так, словно и не слышал её упреков, просто впитывал её всю – на память, смотрел и смотрел на неё – безотрывно, жадно. Он действительно расставался с ней, расставался навсегда, и этому никак нельзя было помешать.

Но, когда Митя заговорил, слова его не вязались с тем, что он, казалось, испытывал.

– Да, ты права, – неожиданно чётко и громко, словно выступая на собрании, сказал он. – Будем говорить откровенно. Я больше здесь не могу! Я думал, что смогу, но… Я привык к другой жизни. Мы – не пара! Мне нужны перспективы. Я помогу вам деньгами, положу, сколько надо, на книжку… при первой возможности. Но жить вместе мы больше не сможем. Никогда!

Он почти кричал, и Соня не понимала, для чего – себя убеждает, что ли? Смешно, но она ни капли ему не верила. Всё это казалось каким-то пустым, плоским, надуманным. Раньше она переживала, что Митя скучает по прошлому, но сейчас – не могла, не желала верить. Столько людей предсказывали ей, что Митя не выдержит, что ему плохо с ней, что он втайне желает вернуться к прежней, беспроблемной жизни. Однако он всегда крайне резко реагировал на подобные речи. А теперь вдруг сам произносит вслух, прямо теми же ненавистными фразами – слово в слово!

– Мне не нужны твои деньги, – автоматически ответила она. – Вали к своим перспективам. Как-нибудь сами управимся.

Митя снова уставился в стол.

– Ну так что – это всё? – спросила Соня.

И тут же вспомнила, как такую же фразу произносил Женя, когда она призналась ему, что любит другого.

Господи, неужели всё это происходит здесь и сейчас… неужели она уже падает в жуткую бездну несчастья, но всё ещё не способна это принять, как реальность…

– Да, всё, – так же чётко, как робот, произнёс Митя.

И через секунду добавил, адресуя фразу стене, громко, с непонятной ненавистью:

– Больше никогда не ищи меня и не пытайся вернуть!

– Ещё чего! – вскинулась Соня. – Даже в голову не пришло бы.

Он перекосился, зажмурил глаза, мотнул головой, как от дикой досады.

– И что ты… – начал он, явно нарушая собственный план, – что ты собираешься делать…

– Когда? – обомлела от такого вопроса она.

– Сегодня… завтра…

– Какая же тебе теперь разница?

– Просто… скажи… пожалуйста.

Соня почувствовала, как у неё подкашиваются ноги – как тогда, на дне рождения у Наташи, и присела на подоконник. Одной рукой она ухватила другую, пытаясь не дрожать. Но её всю колотило, как от сильного холода, а в душе поднималась волна мстительной ярости.

– Наверное… – жёстко сказала она, – позвоню Жене. Он ведь обещал меня простить. Да, точно, так я и сделаю.

Такой реакции она не ожидала – по крайней мере, от человека, который только что её бросил. Митя мгновенно вскочил, губы у него побелели от бешенства.

– Как… как ты можешь? Ты не смеешь…

– Почему же это – не смею?!

Соня сейчас сильно рисковала – ей показалось, что Митя за себя не отвечает.

– Мы ведь… мы ведь венчались!

Она даже вытаращила глаза от изумления.

– То есть, ты хочешь сказать, что уходишь, а я навсегда остаюсь твоей женой?

Он молчал, но, Соня не сомневалась, именно это он и имел в виду.

– Хорошо… – обречённо сказала она. – Если тебе так будет приятнее. К Жене я не пойду. И ты это знаешь.

На его лице появилось облегченье, и Соня покачала головой – ну и ну…

– Не буду спрашивать, что позволяют тебе твои убеждения, – тихо произнесла она. – Тебе это лучше знать.

Митя ничего не ответил. Он вообще не двигался – не уходил, не оставался.

– Помочь тебе собрать вещи? – не выдержала Соня.

Ей больше не хотелось разбираться, в чём дело. В конце концов, какая разница? Почему она должна допытываться? Какой смысл упрекать и взывать к его совести… Соня не желала его останавливать, она желала, чтобы он не хотел уходить!

Митя тем временем обхватил руками голову и беззвучно застонал.

– Вадька спит? – спросил он.

– Конечно.

– Скажи ему… скажи, что я уехал…

– Без тебя разберусь, что сказать.

Митя вдруг шагнул к ней, и они оказались лицом к лицу, близко-близко. Соня попыталась сделать вдох и не смогла – воздуха не осталось.

– Я… я могу уйти утром… – неожиданно проговорил он. – Сейчас уже поздно… Можно, я переночую?

Она обмерла. А Митя схватил её за плечи и, как сумасшедший, впился губами ей в губы. Соня вырвалась.

– Ты что – ненормальный? – она нащупала край подоконника, стараясь удержаться на ногах. – Что ещё сделать для тебя напоследок? Согреть ужин? Постирать трусы?

Ей снова захотелось ударить его – она едва удержалась.

– Прости… – он зажмурился так, словно получил эту невидимую пощечину.

– Иди, Дима, иди! Там тебе всё постирают и разогреют. Ты, кажется, немного расстроен. Ничего, всё пройдёт. Тому, кто уходит, обычно легче.

Соня видела, как его передёрнуло, когда она назвала его Димой, как чужого. Она всё ещё на что-то надеялась – пока он стоит, не уходит, смотрит на неё – вот так, как сейчас… Но Митя, помедлив, согласно кивнул.

– Да… легче. Больше мы никогда не увидимся. Прощай. Прощай, Сонечка…

Он повернулся к ней спиной, постоял секунду в такой позе, словно его поставили к стенке, потом бросился в коридор, подхватил куртку и схватился за ручку двери.

– Мобильник свой забери! – крикнула ему в спину Соня, метнувшись за ним. – Не бойся, звонить не буду! Или тебе там покруче купят?

Ей надо было продержаться, не показать ему, что ей нечем дышать, что силы вот-вот покинут её. Видно, предел возбуждения, на котором она сейчас находилась, заставлял её говорить и двигаться так, что Митя ничего не замечал. Но рука, которой она протягивала ему телефон, мелко дрожала.