Сказки адыгских народов
Шрифт:
В комментариях М. Е, Талпы к сказочным текстам можно найти сравнительную характеристику важнейших адыгских сказочных сюжетов, эпизодов и персонажей и аналогичных компонентов русской сказки и сказок ближайших соседей кабардинцев — балкарцев, осетин и других народов. «Кабардинский фольклор» ввел в научный обиход большое число кабардинских сказок в превосходном и точном переводе на русский язык.
Высокой оценки заслуживает, на наш взгляд, и книга «Адыгейские сказания и сказки» в литературной обработке П. Максимова. Вошедшие в нее тексты записали сотрудники Адыгейского научно-исследовательского института культурного строительства Д. Ашхамаф, Т. Керашев, Ш. Кубов, А. Хатков и И. Цей во время фольклорно-музыкальной экспедиции в 1935 г. Они же выполнили подстрочные переводы сказок
Книгу открывает статья уже тогда широко известного адыгейского писателя Т. Керашева «О сказаниях и сказках адыге». Она содержит краткую, но емкую характеристику адыгского фольклора и его роли в жизни народа, интересные и до сих пор неизвестные сведения об адыгейских народных сказителях. Правда, Т. Керашев не избежал влияния так называемой аристократической теории фольклора, и его характеристика творчества народных певцов оказалась односторонней: явно преувеличено влияние на них феодальной верхушки.
Раздел, посвященный современным адыгейским сказителям, от которых были записаны тексты, составившие книгу, содержит ценные сведения о своеобразии бытования и исполнения адыгейской сказки в 30-х годах нашего столетия.
В статье П. Максимова приводится высокая оценка, которую дал адыгейским сказкам А. М. Горький:
«Адыгейский сказки, судя по этим образцам13, весьма интересны и ценны общностью своих мотивов со сказками других народов. Общность эту я вижу в сказке „Мулла-колдун", которал — сюжетно — явно родственна сказкам о попе-оборотне, аббате и жреце — волшебниках. Так как сказки древнее христианской литературы, у нас есть основание думать, что „святые чудотворцы" церкви сочинялись именно по сказкам такого типа, как сказки о мулле, и, наоборот, можно думать, что многие сказки о фокусах волшебников создавались в противовес церковной литературе, по мотивам полемическим и сатирическим. Очень иптересна сказка о зайчихе, лисе и волке, помощнике старшины, — она обнажает социальные отношения людей, чего обычно в сказках о животных не видят.
Крайне жаль, что сказок собрано мало. Ценность адыгейских сказок увеличивается еще и тем, что в них зло везде побеждено. Это — хорошее свидетельство о здоровье народа»14.
Важно, что в «Адыгейские сказания и сказки» вошли тексты, сюжеты которых не повторяют сюжеты дореволюционных публикаций — это значительно расширило и обогатило представления о сюжетном составе сказок адыгских народов.
Весьма ценно сохранение в книге комментариев сказителей — они передают не только их эмоциональный настрой, но и стремление воздействовать на слушателей сказки (к сожалению, этого нет ни в одном из последующих изданий адыгских сказок).
В комментариях к текстам содержатся многочисленные исторические и агиографические сведения, характеризуются нравы, элементы быта и обычаи адыгов, получившие отражение в сказках, и, что особенно важно, приводятся варианты наиболее популярных эпизодов и сюжетов публикуемых текстов.
Несомненную ценность изданию придало включение «Указателя сведений о том, среди какого племени, в каком районе в ауле, с чьих слов и кем записаны и переведены сказании и сказки». Из него явствует, что составившие книгу тексты были записаны у представителей всех адыгейских племен — шапсугов, бжедугов, темиргоевцев — и кабардинцев, переселившихся некогда в Адыгею. Среди исполнителей сказок — имена выдающихся адыгейских сказителей, таких, как Теучеж Цуг, Аюб Хамтоху, Шаззо Бий и другие, от которых в последующие годы было записано большое число фольклорных произведений различных жанров.
Последующие издания адыгейских сказок (как, впрочем, кабардинских и черкесских) в большинстве случаев не имели научной документации, что, естественно, снижает их научную значимость.
Издание же 1937 г., подготовленное коллективом адыгейских писателей и ученых и содружестве с русским писателем, до сих пор сохраняет свое значение. Начиная с 1937 г. адыгейские сказки издавались ежегодно — то на языке оригинала, то в переводе на русский язык15.
Особенно активизировалась работа по изданию сказок в послевоенные годы. В Адыгее не только переиздавались сказки, собранные в довоенные годы
Т. Керашевым, И. Цеем, Д. Ашхамафом, но и были опубликованы новые варианты, записанные в 50—70-е годы или извлеченные из архива Адыгейского НИИ. Эти публикации принадлежат А. М. Гадагатлю, М. К. Хуажеву, Ю. И. Тлюстену16.В Кабардино-Балкарии много сделали для собирания и публикации фольклорных произведений, в том числе сказок, А. Т. Шортавов и 3. П. Кардангушев. В Карачаево-Черкесии народные сказки записывали и издавали Л. А. Бекизова и И. Сакиев.
В настоящее время адыгскими фольклористами собран значительный материал о бытовании сказки за последние пятьдесят дет, сведения о выдающихся народных сказителях, о мастерстве лучших адыгских исполнителей сказок, а также материал о том, в каких условиях исполняется сказка и как воспринимают ее слушатели17.
Как свидетельствуют экспедиции последних лет, проведенные в Кабардино-Балкарии, Адыгее и Карачаево-Черкесии, сказочная традиция у адыгов и в наши дни, в условиях всеобщей грамотности, сохраняет свое значение в народном быту, что и определяет необходимость ее всестороннего изучения и издания полного корпуса сказок адыгских народов.
***
Данную книгу составили сказки, зафиксированные у разных адыгских народов на протяжении последнего столетия. Составитель стремился отобрать сказки с наиболее характерными для адыгского фольклора сюжетами.
Записи XIX — начала XX в. извлечены из дореволюционных публикаций и приведены в соответствие с правилами современной орфографии. Некоторая разница в стиле перевода дореволюционных и современных записей, естественно, остается.
Значительное место в книге занимают тексты, записанные в 30—60-е годы XX в. Многие из них печатаются в переводе на русский язык впервые. Переводчики стремились максимально точно передать содержание оригинала, не допуская никакого вмешательства. В примечаниях приводятся сведения об исполнителях сказок, месте и времени записи. Здесь же дается объяснение малопонятных мест, деталей и эпизодов, различных обычаев, отразившихся в сказках (в тексте помечены цифрой).
Слова, оставленные без перевода (этнографические и бытовые реалии, географические названия), объяснены в словаре. При первом упоминании в тексте они помечены звездочкой.
А. И. Алиева
1. Ханская дочь и охотник
Опубл.: СМОМПК, 1891. Вып. 12, с. 117—122.
Записана Талибом Кашежевым в 70-х годах XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.
В Кавказских горах жил-был охотник Шамиль, храбрый и статный юноша, который охотой только и кормил себя и свою старушку мать. Однажды он охотился в густом лесу. Солнце уже клонилось к закату, а между тем ему еще ничего не попадалось на глаза. Шамиль хотел уже возвращаться домой с пустыми руками, но какое счастье — он заметил на большой чинаре орла необыкновенной величины. Шамиль прицелился и хотел уже спустить курок, как вдруг орел молвил умоляющим голосом: «Не убивай меня, Шамиль! Я пригожусь тебе в беде. Вот тебе одно из моих перьев; когда тебе придется плохо, согрей его на огне, и я тотчас явлюсь». Шамиль спрятал перо и пошел дальше.
Немного спустя попадается ему дикая коза. Шамиль хватается опять за ружье, но коза взмолилась человеческим голосом: «Пощади меня, Шамиль! Вот тебе волосинка от моей бороды; в случае опасности она тебе пригодится!» Шамиль взял волосинку и отправился дальше.
Сделалось уже совсем темно. Шамиль съел последний кусок хлеба, взобрался на развесистое дерево и, прикорнув между двумя ветвями, выспался хорошенько. Когда солнце встало, он соскочил с дерева и продолжал охотиться. Дичи ему не попадалось никакой, а между тем есть ему страх как хочется. Тогда он спустился к морскому берегу, решив закинуть удочку. Спустя несколько минут он вытащил необыкновенную рыбу с золотистой чешуей. Золотая рыба стада его умолять человеческим голосом: «Отпусти меня, Шамиль! Я тебе пригожусь в беде. Вот тебе на всякий случай одна из моих чешуй!»