Сказки дервишей (суфийская традиция)

Лишь немногие пытались найти дверь в сокровищницу старца.

А дело в том, что кольца обладали волшебными свойствами. Хотя они были ключами, ими нельзя было открыть дверь в сокровищницу в буквальном смысле, но достаточно было просто взглянуть на них, позабыв раздоры и не привязываясь ни к одному из их качеств, чтобы это случилось. Те, кто догадывались сделать это, могли указать, где находится сокровищница, и, удерживая в своей памяти контуры кольца, проникнуть в нее. И сами сокровища также обладали чудесными свойствами - они были неисчерпаемыми.

Между тем поклонники колец, каждый на свой лад, повторяют то, что говорил их общий предок, о достоинствах своего кольца.

Первая община решила, что она уже нашла сокровища.

Вторая община считает историю о сокровищах аллегорией.

По мнению третьей общины, дверь в сокровищницу откроется в далеком будущем, о котором они имеют весьма смутные представления.

Эту сказку, в которой многие видят намек на три религии - иудаизм, христианство и ислам, в несколько измененном варианте можно встретить в "Джеста Романорум" и в "Декамероне" Бокаччо.

В настоящем варианте она, как сообщают, была рассказана одним из суфийских мастеров ордена Сухравардийа в ответ на вопрос о достоинствах различных религий. Некоторые комментаторы полагают, что она послужила источником для "Сказки о бочке" Свифта.

История также известна из трактата "Тайные науки для властелинов".

ЧЕЛОВЕК, У КОТОРОГО БЫЛА НЕОБЪЯСНИМАЯ ЖИЗНЬ

Жил когда-то человек по имени Моджуд. Жил он в небольшом городке, работал мелким служащим, и было похоже на то, что он так и кончит свои дни инспектором мер и весов.

Однажды Моджуд прогуливался по парку среди древних развалин неподалеку от своего дома, и вдруг перед ним в сверкающих зеленых одеждах появился Хызр, таинственный путеводитель суфиев.

– Человек с блестящими перспективами, оставь свою работу и жди меня через три дня на берегу реки, - сказал Хызр и исчез.

Чувствуя неизъяснимую тревогу, Моджуд отправился к своему начальнику и попросил освободить его от должности. Весть об этом вмиг облетела жителей городка. В уличных разговорах только и слышно было: "Бедняга Моджуд! Он, наверное, рассудка лишился". Но так как на его место было много претендентов, его вскоре забыли.

В условный день Моджуд встретил Хызра и тот сказал ему:

– Разорви на себе одежду и прыгай в воду. Возможно, тебя кто-нибудь спасет.

Моджуд сделал так, как ему было сказано, хотя и чувствовал, что сходит с ума.

Он умел плавать и потому не утонул, но его долго несло течением, пока какой-то рыбак не втащил его в свою лодку, приговаривая: "Чудак! Здесь сильное течение. Зачем ты полез в реку?!"

– Я и сам не знаю, - ответил Моджуд.

– Да ты спятил!
– воскликнул рыбак.
– Ну ладно, вон на берегу мой шалаш, я отвезу тебя туда, а там посмотрим, что с тобой делать.
– И рыбак направил лодку к берегу.

Узнав, что Моджуд образованный человек, рыбак оставил его у себя. Он кормил Моджуда, а Моджуд учил его читать и писать и помогал ему в работе.

Так прошло несколько месяцев. Однажды вечером, когда Моджуд уже улегся спать, перед ним появился Хызр и сказал: "Вставай немедленно и уходи от этого рыбака. Ты найдешь себе пропитание и в другом месте".

Моджуд тут же поднялся с постели и вышел из лачуги, одетый, как обычно одевались рыбаки. Полночи проплутав в темноте, он выбрался, наконец, на дорогу и зашагал вперед. На рассвете Моджуд нагнал крестьянина, неторопливо трусившего на осле, и пошел рядом с ним.

– Ты, наверно, ищешь работы?
– обратился к нему крестьянин.
– Если хочешь, идем со мной. Я иду на базар, и на обратном пути мне понадобится носильщик.

Моджуд нанялся к крестьянину на работу. Он проработал у него около двух лет и за это время приобрел много новых познаний, но все они относились только к сельским работам и ни к чему более.

Как-то в полдень Моджуд, увязывая в тюки шерсть, снова увидел перед собой Хызра, который сказал:

– Оставь эту работу, возьми свои сбережения, ступай в город Мосул и открой там торговлю кожей.

Моджуд так и сделал. В Мосуле он стал известен как торговец кожей. Три года он был купцом, и за это время Хызр ни разу не приходил к нему. Скопив немного денег, Моджуд уже стал подумывать о покупке дома, как вдруг однажды перед ним опять предстал Хызр.

– Отдай мне свои деньги, - приказал он, - и отправляйся в далекий Самарканд. Там ты должен стать бакалейщиком.

Итак, Моджуд отправился в путь и спустя некоторое время обосновался в Самарканде. Вскоре в его жизни стали проявляться все признаки просветленного человека. Он излечивал больных, помогал своим компаньонам и во время работы, и в свободное время, и все глубже и глубже проникал в тайны духа.

Священники, философы и многие другие посещали его и спрашивали: "Кто ваш учитель?"

– Трудно сказать, - отвечал Моджуд.

– С чего вы начали вашу карьеру?
– спрашивали его ученики.

– Я был мелким чиновником.

– И вы оставили эту должность, чтобы посвятить себя аскетизму?

– Нет. Просто оставил.

Они не понимали его.

Некоторые хотели описать жизнь этого удивительного бакалейщика и спрашивали Моджуда: "Какие приключения вы испытали в своей жизни?"

– Я бросился в реку, стал рыбаком, затем однажды ночью покинул рыбацкую хижину и некоторое время проработал у крестьянина. Как-то раз, когда я упаковывал шерсть, со мной произошло изменение, и я отправился в Мосул, где открыл торговлю кожей. Там я скопил немного денег, но затем отдал их и отправился в Самарканд. И вот сейчас я бакалейщик.

– Но все эти непонятные события никак не объясняют ваших удивительных способностей и поступков.

– Да, это так, - отвечал Моджуд.

И тогда биографы сочинили о Моджуде захватывающую историю, потому что все святые должны иметь свои жития, а житие должно отвечать интересам публики, а не реальности жизни.

Говорить же о Хызре не разрешается никому, а потому созданное ими житие весьма далеко от правды.

Вот описание реальной жизни одного из величайших суфиев.

Шейх Али Фармади (умер в 1076 году) считал это предание важным для иллюстрации суфийского убеждения, что "невидимый мир" во всякое время и в самых различных местах переплетается с обычной реальностью.

Необъяснимое, говорил он, фактически обязано своим существованием этому чудесному переплетению. Но люди не признают участия того "мира" в их мире, потому что твердо верят, что знают истинные причины событий. На самом же деле они этого не знают. Только когда они могут удержать в своем уме возможность другого измерения, иногда врывающегося в ход обычных событий, это высшее измерение становится доступным для них.