Сказки и были Безлюдных пространств

– …Чего ты испугался? Играй… А если хочешь, давай играть вместе…

– Вместе пускать мой змей, да?! – просиял Гриша Сапожкин.

– И змея… И в нашу игру…

Шурка всем сердцем потянулся туда. К этим мальчишкам. К солнцу и зелени. Но опять возник над головою непрозрачный потолок.

– Это они спасли тебя, – вздохнул Гурский. Легко поднял Шурку с ковра и посадил в кресло.

– Как спасли?

– Непредсказуемым своим поступком… Эта аномалия дико сбила все расчеты, вызвала обратное движение Весов. На твое счастье…

– Подожди, – глухо сказал Кимыч. – Рано ты освободил своего ненаглядного Полушкина.

– Это не я!.. Когда они сказали «давай играть вместе», изменилась структура. Пространство и так было на грани перехода, и вот – последняя капля…

Кимыч поднял лицо:

– Это что же? Новая грань?

– Да, голубчик. Неподвластная нам. Из разряда Безлюдных Пространств. О которых говорят, что они станут зародышем нового мира… Может, нам и не стоило стараться…

Кимыч мотнул головой. Словно муху отгонял.

– Я в это не верю. Нет граней, неподвластных общим законам Кристалла.

– Видимо, есть… Они из тех, что рядом с Дорогой…

– Я не верю в Дорогу.

Гурский развел руками:

– Ей, Дороге, Илья Кимович, это безразлично…

С великим облегчением, с чувством полной безопасности Шурка смотрел вверх. Видел только потолок, но все еще слышал ребячьи голоса. И смех.

– Это Гриша Сапожкин, у которого пропал щенок, – сказал он.

Гриша смеялся от радости. Сейчас он забыл о щенке.

– Если бы ты знал, Полушкин, какие космические устои рушит своим смехом этот Гриша, – с прежней усталостью сказал Гурский.

– Пусть, – сказал Шурка.

Раздался грохот, исчезла зеленая занавесь, и Шурка увидел, как рушатся Весы.

Со звоном рассыпался прозрачный шар, разлетелись пружины и шестерни. Дымчато-хрустальный и гранитный шары покатились друг к другу. Ударились, между ними с треском проскочила синяя молния. Шурка перепуганно вздернул в кресле ноги.

– Это что же?! – громко сказал Кимыч и встал.

– Да, – кивнул Гурский. – Это сигнал, что нам пора уходить. – И повернулся к Шурке: – Оставляем тебя, Полушкин, на твоей планете… где цветет иван-чай. Красивое, кстати, растение. У нас таких нет…

– Иван Петрович! – голос Кимыча прозвучал резко и капризно. – До лирики ли сейчас! Вы же понимаете, что уйти мы теперь можем только совсем.

Гурский с нарочитой беззаботностью кивнул:

– Это бесспорно. Самое вероятное место для нас – на дне Черного пруда…

Кимыч дернул головой, обмяк. Но тут же привычно хмыкнул.

– Ну и наплевать… «Не все ли равно, – сказал он, – где. Еще спокойней лежать в воде»…

Шурка смутно вспомнил, что это какие-то стихи. Про моряков.

Гурский озабоченно возразил:

– Не знаю, не знаю. По мне, так на солнышке все же лучше. Даже на здешнем… А впрочем, попробуем пробиться. Что мы теряем?

Кимыч мотнул блестящим черепом.

– Бессмысленно. Ононе выпустит. Ни за что…

– Может быть, выпустит… если попросит Полушкин. Оно ведь многим ему обязано… Полушкин, вы разрешите нам уйти?

– Кто вас держит?

– Держит Безлюдное Пространство Бугров. Несколько минут назад оно стало живым. И оно стало принимать решения.Нас оно считает врагами, а вас другом.

– А почему вас – врагами?

– Ему кажется, что мы хотели тебя погубить, – сумрачно разъяснил Кимыч. – Но разве это мы? Это Весы… Да и не Весы даже, а… Тьфу, черт! Терпеть не могу оправдываться.

– Ну и не надо. Вовсе вы не враги…

– Тогда отпусти нас, – тихо сказал Гурский.

– Как?

– Попроси у Бугров, чтобы выпустили. Мысленно попроси. Вот и все…

– А вы… ничего не сделаете с Землей?

Гурский молча покачал головой.

Кимыч нервно хихикнул опять:

– У нас не получится, если даже захотим. Как говорится, «ты победил, Галилеянин»… Знаешь, кто такой Галилеянин? И чьи это слова?

– Не-а… – Шурка, прикусив губу, попытался вспомнить и не смог.

– Еще узнаешь, – сказал Гурский. – У тебя все впереди.

– Хотя сейчас здесь главный пророк не Он, а полевые командиры, – вставил Кимыч.

– Перестаньте, Илья Кимович…

– Перестал. Теперь все равно… Лишь бы уйти.

Шурка представил заросшие пустоши и взгорки, ложбину с паровозиком Кузей, иван-чай… «Отпустите их, пусть идут…»

Над Буграми была солнечная тишина, в ней Шурке почудилось согласие. И не только ему.

– Спасибо, Полушкин, – смущенно проговорил Гурский. – Мы, пожалуй, и правда пойдем. Будь здоров…

– Не будет он здоров! – резко возразил Кимыч. – Я мог бы промолчать, но истина требует знания. Полушкин не протянет долго. Игла успела коснуться сердца.

Колющая боль и правда ощущалась в сердце. Но не сильно, чуть-чуть.

Шурка вытолкнул себя из кресла.

– Нет! Оно залечится! У меня регенерация!

Гурский смотрел озабоченно и грустно.

– Я должен предупредить. Способность к повышенной регенерации скоро исчезнет. Как и другие подобные свойства. До сих пор вы были защищены от всех земных болезней, а теперь… это все зависит от здешней медицины. Ну да авось обойдется.

– Не обойдется, – угрюмо сказал Кимыч.

Но Шурка не чувствовал страха. Боль в сердце исчезла совсем.

– Кимыч любит излишне драматизировать ситуации, – ворчливо заметил Гурский.

– Я не излишне… А впрочем, что будет, то будет… Кстати, мы можем сделать Полушкину последний подарок. Чтобы он вспоминал нас без обиды.

– Я и так без обиды…

– Подарок? – оживился Гурский. – В самом деле. Небольшой резерв энергии еще есть… Полушкин, хотите, чтобы мы исполнили ваше желание?