Сказки и были Безлюдных пространств
Шрифт:
– Они ведь хотели убить, Лён, – уже другим голосом напомнил Ермилка. – Тебя и Зорко… И скольких убили до этого…
Лён молчал. Что ни говори, а дело сделано.
“Судьба” – подумал Лён.
Нет, не подумал, а кажется, вслух сказал. Потому что Ермилка тут же подскочил к нему:
– А я помню, как вы играли в судьбу! Бумажные шарики давали клевать Тиви!
– Ну и что? – насупленно сказал Лён.
– А знаешь почему Тиви тогда перепугался? Он на меня наткнулся! Я за вами там наблюдал!
– Зачем? – удивился Зорко.
– Я же любопытный! Уж-жасно! Ну и… скучно одному иногда…
–
– Ничего подобного! На той и на другой было “да”! Тиви чуть все не испортил! Хорошо, что дедушка Август догадался, как тут исхитриться!
– Почему на той и на другой было “да” – недоверчиво сказал Лён.
– Потому что дедушка Август так написал! Он мне потом объяснил: если спрашивают судьбу, надо, чтобы обязательно было “да”! Так ему всегда говорят звезды… – Ермилка вдруг заливисто рассмеялся и прошелся колесом по росистой траве. Широкая матроска взметнулась, сандалия слетела с ноги.
– С виду воспитанный ребенок, а внутри хулиган, – сказал Лён голосом Динки.
– Правильно! – Ермилка подобрал сандалию и подбросил над собой.
– Выкинь ты ее, – посоветовал Зорко. – Зачем она одна-то…
– Нет! Я оставлю ее на память. Для удачи!.. Как называется какая-нибудь штука, которая приносит счастье?
– Амулет, – сказал Лён.
– Талисман, – сказал Зорко.
– Да! Она будет мой та-лис-ман! – И Ермилка запрыгал впереди всех.
Дорога была с заросшими колеями. В колеях росли высокие лиловые колокольчики. Один раз колея подвела к остаткам кирпичного дома. Это были груды мусора и заросший крапивой фундамент. И в тот же миг в воздухе проступил и начал быстро набирать силу визгливый голос моторов.
– Ложись! – крикнул Зорко.
Они упали у заросших кирпичей. Невысоко над дорогой шли боевые вертолеты. Похожие на зеленые вагоны с двумя винтами. И не было на них никаких эмблем и номеров.
– Непонятно, чьи, – прошептал Зорко, когда визг и вой сделались тише. – Лён… значит, ничего не кончилось?
– А ты думал, так сразу?
Они пошли дальше.
Лён размышлял:
“Старик Август наверняка сказал бы: думаете, взорвали Генеральный штаб – и дело с концом? Надо, чтобы люди перестали строить такие штабы в себе…”
– Но все-таки дело сделано, – повторил он.
Стало жарко, трава высохла. В воздухе появились то ли шмели, то ли гудящие тяжелые жуки. несколько раз они ударяли Лёна в лицо. А Зорко – в голую грудь и живот.
Зорко пошел рядом.
– Лён, а почему они так летят, будто хотят сквозь нас?
– Потому что глупые…
Зорко посмотрел вслед беззаботно ускакавшему Ермилке.
– Лён… а может, он, как раньше, невидимка? А мы его видим, потому что тоже… Может, мы стали такими после взрыва. Невидимки друг друга-то, наверно, видят…
– Ну. Зорито! Тебя, кажется, хорошо там тряхнуло! Особенно мозги…
– Нет, ты послушай! Жуки летят так, будто мы совсем прозрачные…
– Они сослепу! Наверно, это те, кого называют “слепни”! – Это Лён объяснил весело, а внутри… этакий холодок тревоги.
– Лён, а еще… невидимки ведь не чувствуют боли. Я там пузом прямо в крапиву, и даже ни капельки никакого кусания…
–
Потому что ты загорелый. Загорелая кожа крапивы не боится.– Хорошо, если так… А то я думаю: может, мы уже не живые? Может, это т а с а м а я Дорога?
– Ох, кто-то сейчас получит по загривку. И сразу поймет: живой он или нет! – Это Лён уже с испугом.
Зорко надул губы. Беспокойно дышал на ходу.
– Зорито… Дойдем до Приморского тракта, Безлюдное Пространство кончится, там все станет ясно.
– Я вот этого и боюсь.
– А ты… ты не бойся! Если даже мы невидимки, Динка нас все равно не прогонит!
– Да. Это правда… – Зорко повеселел.
В этот миг колесом подкатился Ермилка.
– Смотрите, как интересно! В небе солнце и месяц!
И правда, высоко в утреннем небе висела чуть различимая пухлая половинка луны. Ермилка пошел рядом, поглаживая себя по животу сандалией. Глянул лукаво.
– А я слышал, как вы вечером сказку про месяц придумывали. Будто он плавает под водой!
– Ой! – подскочил Зорко. – Лён! Я ведь так и не рассказал, что придумалось дальше!.. Помнишь, мы говорили: месяц поднимается, а морские жители с перепугом плюхаются с него в воду…
– Ну и что дальше?
– Дальше вот что!.. Там был один маленький краб. Крабий детеныш. Он опоздал прыгнуть, а потом испугался высоты… А может, он решил попутешествовать по небу, не знаю… Когда месяц поднялся, крабеныш засел в маленьком кратере – там осталось немного воды. Без воды-то крабам трудно… И вот он вместе с месяцем поднялся высоко-высоко, где никогда не бывал ни один краб. И увидел землю и море далеко-далеко, а звезды близко. Несколько звездочек даже прилипли к его панцирю… Сперва маленькому крабу было страшно, а потом сделалось уж-жасно интересно…
– Но он вернулся домой? – вмешался Ермилка, который уловил в Зоркином голосе свои интонации.
– Да! Месяц сделал весь небесный путь и опять погрузился в океан. И подплыл к тому месту, где началось путешествие маленького краба. И там крабеныш увидел своих родителей. Они сходили с ума от беспокойства. Папа замахал клешнями и схватился за грудь: от радости у него чуть не разорвалось сердце…
– Но не разорвалось?
– Нет… А мама… она перевела дух и дала сыну шлепка. И это было чувствительно: ведь у крабьих детенышей панцири еще не совсем затверделые… А потом мама заплакала. Но этого никто не заметил. Дело было под водой, и соленые слезы тут же растворились в соленом море…
1996 г.
Полосатый жираф Алик
Астероиды
Минька Порох посеял и вырастил на своей планете высокую траву. Понимаете, живую! Под названием «Венерин башмачок». Никто сперва не поверил…
Несмотря на грозную фамилию третьеклассник Минька был человек смирный. С белыми ресницами, с негромким голосом и незадиристым характером. Незаметный такой. Когда он учился в школе, порядков не нарушал, успехами в ученье тоже не блистал: в основном троечки, иногда четверки, а пятерки — лишь в самых редких случаях, да и то в основном по пению.