Сказки и были Безлюдных пространств

Он глянул сбоку, убрал со щеки бересту.

— А как она здесь одна-то… Я даже не понял сперва:

— Кто?

— Как кто? Вероника.

Да провались она трижды… хоть в Абсолютное Ничто!

— Кирилка! Ну она же сама решила! Никто ее здесь не держит насильно! Разве мы виноваты, что ей такая вожжа под хвост!.. — Никто не виноват… А как быть-то, раз она решила? Не бросать же одну…

— Жила она тут раньше одна и ничего!

— Это же раньше…

— Эх ты, Кирпичик… — сказал я уже без всякой надежды. Потому что он такой: если решил, его не уговорить. Он знает, где правда…

Кирилка прошептал:

— Думаешь, мне хочется оставаться? Но кто-то же должен…

Я с досады грохнул себя кулаком по затылку и свечкой взвился с Кирилкиной планеты. Приземлился на палубе клипера. Ударил в корабельный колокол: общий и срочный сбор!

Конечно, мы еще уговаривали его. Но, по правде говоря, не очень сильно. Понимали, что бесполезно. Голован обвел всех сумрачными глазами.

— Может, кто-то еще хочет остаться? Говорите сразу. Больше никто не хотел.

Минька сидел с красными глазами, вот-вот заплачет. Аленка спрятала в ладони конопатое лицо. Коптилка вдруг встал перед Кирилкой, сунул в белые карманы острые (опять немытые) кулаки и сказал с хрипотцой:

— Но это же… то, что ты решил… это же…

Все поняли, он хотел сказать «предательство». Но в том-то и дело, что Кирилка считал наоборот: предательство, если он оставит Веранду.

Доня отодвинул Коптилку. Проговорил почти вкрадчиво:

— Кирилл… ведь ты же понимаешь, что мы можем не вернуться очень долго. И может быть, совсем…

Кирилка нагнул голову.

— Я понимаю. Тогда тем более: как она тут…

— Но мы можем больше никогда не увидеться, — выговорил я, глотая комок.

— А может, все-таки… когда-нибудь…

Ему тоже было нелегко. Наверно, даже хуже, чем нам. Мы-то все-таки вместе.

И вдруг Кирилка, глядя на свои босые ноги, прошептал:

— Если вы совсем не вернетесь… никогда… я буду ждать, что опять появится дорога. И тот грузовик… И мы с Верандой прыгнем в кузов.

— И что дальше? — удивился Голован.

Кирилка удивился в ответ:

— Что? Не знаю… Что-нибудь… И вдруг крикнул, звонко так:

— Ладно, прощайте! — И рывком умчался с палубы.

Мы стояли с опущенными головами. Локки вдруг заревел. Аленка тоже заплакала, но тихонько. Минька всхлипнул.

Я понял: чтобы не рвать себе души, надо отправляться в путь сейчас же! Что нас держит? Какая-то генеральная проверка, смотр — чепуха! Это просто игра! Все и так готово!

Чтобы не зареветь следом за другими, я сипло закричал:

— Отход! Приготовиться к постановке парусов!

А чего там было готовиться? По мысленному моему приказу они тут же распустятся и надуются под космическим ветром. Надо только повернуть под нужным углом реи… Откуда самый сильный поток космических излучений? Кажется, с левого борта…

— Ардональд, на руль! Минька и Локки, на брашпиль, убрать якорь!

Я развернул реи на левый галс, втугую выбрал стаксель — и кливер-шкоты.

«Все паруса ставить!»

Золотые треугольники стакселей и кливеров пошли вверх, контр-бизань потянуло вправо, прямые паруса беззвучно скользнули с реев и сразу стали выпуклыми, упругими. Бушприт с кливерами повело под ветер.

— Доня, вправо два оборота!.. Одерживай! И клипер двинулся…

Якоря были зацеплены за перила хрустального моста. Носовой мы убрали, а про кормовой, про стоп-анкер, я забыл (ох и капитан!). Цепь натянулась, хрупкие прозрачные столбики и поперечины брызнули осколками под светом звезд… Ладно, наплевать.

Клипер слегка накренило, я нервами ощутил, как длинный киль правой стороной налегает на упругие слои магнитных полей.

— Алена, подними флаг!

Она, все еще всхлипывая, побежала на корму. Золотое полотнище с полосатым Аликом заполоскало под бизань-гафелем.

Сейчас начнем набирать скорость. Еще минута, и за кормой не будет уже ни астероидов, ни привычных созвездий…

Бесшумно и стремительно упали между гротом и бизанью — на шканцы — Кирилка и Веранда. Брякнулись на четвереньки, встали. Веранда сварливо сообщила:

— Тоже мне, рыцарь морковного цвета… «Не оставлю тебя, не оставлю»!.. А у самого не глаза, а Бахчисарайский фонтан… Теперь и я по его милости должна тащиться с вами. Куда-то к черту на рога…

— Ура-а!! — И шлеп! Это с крюйс-марса плюхнулся к основанию бизань-мачты Локки. Сел, раскинув ноги и сияя, как маячная лампа.

— Маккейчик! — заорал я. — Держи штурвал, кофель-нагель тебе в поясницу! Видишь, уваливает!

А золотые наши паруса надувал такой радостный ветер!

6

Да, мы набирали скорость. Наши астероиды затерялись уже в немыслимой дали. Звезды пролетали вдоль бортов с такой скоростью, что вытягивались в огненные струны. Галактики в отдаленных пространствах тоже быстро смещались назад. А мы стояли на шканцах перед смущенным Кирилкой и насупленной Верандой. Счастливые такие…

Аленка вытерла остатки слез. Улыбнулась Кирилке. Принялась переделывать его красную одежонку в матросскую. Потом провела над головой ладонью — и на Кирилке берет с помпоном.

Коптилка смотрел на них двоих со скрытой завистью (так мне показалось).

Сырая Веранда вдруг шмыгнула носом и набыченно предупредила:

— Не вздумайте и меня обряжать в матросочки-беретики, я еще не выжила из ума…

— Ты можешь ходить в белом халате, — примирительно предложил Голован. — Будешь корабельным доктором.

Конечно, это была просто почетная должность: мы же ничем не болели, не обдирались, не расшибались. Вон Локки с марсовой площадки хлопнулся — и хоть бы хны!

Веранда опять сделала губами «пфы». Но… вдруг улыбнулась. И поверх ее обвисшего цветастого платья появилась брезентовая сумка с красным крестом.

Веранда поглядела на Коптилку.

— А где твой Алик?

Коптилка сперва растерялся. Кажется, Веранда заговорила с ним впервые за всю жизнь в этом звездном мире.

— Я… он в каюте. В моей… У него там специальная полка.