Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Что это такое непроницаемо темное, но в то же время полное пятнышек света? – спросил Леопард.

– Не знаю, – ответил Эфиоп, – но, должно быть, это аборигенная Флора. Я чую запах Жирафа, я слышу Жирафа, но не вижу Жирафа.

– Любопытно, – заметил Леопард. – Наверное, дело в том, что мы только что пришли с яркого света в тень. Я чую Зебру, я слышу Зебру, но не вижу Зебру.

– Давай подождем немного, – предложил Эфиоп. – Мы уже давно на них не охотились. Может, мы просто забыли, как они выглядят?

– Ерунда! – фыркнул Леопард. – Я прекрасно помню,

какими они были в Высоком Вельде, особенно хорошо помню их мозговые косточки. Жираф пяти с лишним метров ростом, бежево-золотисто-желтый с головы до ног, а Зебра около полутора метров, с головы до ног бежево-серо-палевая.

– Э-э-э, – сказал Эфиоп, вглядываясь в пятнисто-колючие тени аборигенной Флоры. – Тогда на фоне этого темного места они должны выделяться, как выделяются спелые бананы, упавшие на черную землю.

Как бы не так! Леопард и Эфиоп охотились целый день, но, хотя чуяли добычу и слышали добычу, так никого и не увидели. А когда настала пора сделать перерыв, Леопард сказал:

– Умоляю, давай подождем темноты. Охота при свете дня получилась просто позорной.

Итак, они дождались темноты, и, когда свет звезд начал полосами и пятнами просачиваться сквозь ветви, Леопард услышал чье-то фырканье и прыгнул на шум. Фыркающее существо пахло, как зебра, и на ощупь было, как зебра, а когда Леопард сбил его с ног, стало лягаться, как зебра, но он не смог его разглядеть.

Тогда он сказал:

– Не брыкайся, о невидимое существо. Я буду сидеть у тебя на голове до утра, потому что есть в тебе что-то такое, чего я не понимаю.

Вскоре он услышал ворчание, треск и возню, и Эфиоп крикнул:

– Я поймал кого-то, кого не вижу! Оно пахнет, как жираф, и брыкается, как жираф, но оно невидимое!

– Не доверяй ему, – отозвался Леопард. – Посиди у него на голове до утра, а я буду сидеть на моем! Они тут все какие-то невидимки.

Они добросовестно просидели на своей добыче до самого рассвета, и тогда Леопард спросил:

– Что на твоем конце обеденного стола, брат?

Эфиоп почесал в затылке и ответил:

– Нечто сочного оранжево-коричневого цвета, похожее на Жирафа, только с головы до копыт в каштановых пятнах. А что на твоем конце стола, брат?

Леопард тоже почесал в затылке и ответил:

– Нечто серовато-коричнево-палевое, похожее на зебру, но расписанное черно-фиолетовыми полосками. Что, во имя неба, ты с собой сделала, Зебра? Разве ты не знаешь, что в Высоком Вельде я мог разглядеть тебя за десять миль? А теперь ты стала невидимкой.

– Да, но тут не Высокий Вельд, – сказала Зебра. – Не видишь, что ли?

– Теперь-то вижу, а вот вчера весь день не мог никого разглядеть, – признался Леопард. – Как вы это делаете?

– Выпустите нас, – предложила Зебра, – и мы покажем.

Леопард и Эфиоп выпустили Зебру и Жирафа, и Зебра отошла к невысоким колючим кустам, где солнечный свет падал полосами, а Жираф отошел к высоким деревьям, где тени были пятнистыми.

– Теперь смотрите, – сказали они. – Вот как это делается. Раз-два-три! Ну, и где ваш завтрак?

Леопард пристально смотрел в ту сторону, и Эфиоп

пристально смотрел в ту сторону, но они видели только полосатые тени и пятнистые тени, но ни единого намека на зебру и жирафа. А травоядные ушли и спрятались в тенистом лесу.

– Хи! Хи! Хи! – сказал Эфиоп. – Этому трюку стоит научиться. Вот тебе урок, Леопард. В таком темном месте ты бросаешься в глаза, как кусок мыла в ведерке с углем.

– Хо! Хо! Хо! – воскликнул Леопард. – Ты очень удивишься, если я скажу, что в таком темном месте ты сам бросаешься в глаза, как желтый горчичник на мешке угольщика?

– Ну, с помощью обзывалок обед не добудешь, – сказал Эфиоп. – Дело в том, что мы не подходим к здешним природным условиям. Я собираюсь последовать совету Павиана. Он сказал, что я должен измениться, а поскольку мне нечего менять, кроме кожи, ее-то я и изменю.

– И какой она станет? – спросил очень взволнованный Леопард.

– Она станет прекрасного, практичного черно-коричневого цвета с небольшим фиолетовым отливом и оттенком серого. Как раз то, что нужно, чтобы прятаться в дуплах и за деревьями.

И Эфиоп тут же сменил кожу, а Леопард взволновался еще сильней: он никогда еще не видел, чтобы человек менял кожу.

– А как же я? – спросил он, когда Эфиоп натянул прекрасную новую черную кожу на последний мизинец.

– Ты тоже последуй совету Павиана.

– Я ему уже последовал, – сказал Леопард. – Он сказал, что травоядные запятнали себя бегством из родных мест и я должен поступить так же. Я бежал из родных мест со всех лап и пришел с тобой сюда, только это ничего мне не дало.

– Павиан говорил совсем не о том, – возразил Эфиоп. – Когда он сказал, что ты должен себя запятнать, он имел в виду пятна на твоей шкуре.

– Какая польза мне будет от пятен? – не понял Леопард.

– Подумай о Жирафе, – сказал Эфиоп. – Или, если тебе больше нравятся полоски, подумай о Зебре. Уж они-то своим пятнам и полоскам рады-радешеньки.

– Ну уж нет! Ни за что не хочу стать похожим на Зебру, – заявил Леопард.

– Что ж, решай сам, – сказал Эфиоп. – Мне бы не хотелось охотиться без тебя, но если тебе непременно надо бросаться в глаза, как подсолнух на фоне потемневшего забора, придется с тобой распрощаться.

– Хорошо, я выбираю пятна, – сдался Леопард. – Только пусть они не будут очень большими. На Жирафа я тоже не хочу быть похожим.

– Я нарисую тебе пятнышки кончиками пальцев, – пообещал Эфиоп. – На моей коже осталось еще много черной краски. Сейчас увидишь!

И Эфиоп сложил пальцы в щепоть (на его новой коже и вправду осталось еще много черной краски) и начал прикасаться к Леопарду. И везде, где пять пальцев дотрагивались до шкуры, оставалось пять маленьких, тесно расположенных черных отметин. Такие отметины ты можешь увидеть на шкуре любого леопарда, Мое Солнышко. Иногда пальцы соскальзывали, и отпечатки получались слегка смазанными; но если сейчас внимательно присмотреться к леопарду, станет ясно, что отметины на его шкуре состоят из пяти пятнышек, оставленных пятью толстыми черными кончиками пальцев.

Поделиться с друзьями: