Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки

— Ай да муж у меня, очень красивый стал!

Пошли к Кутху. Встретили они их. Кутх сразу к Ревне бросился, старших зятьев оттолкнул. Те на Ревне и не смотрят: стыдно им. Сирим сказала:

— Эге! А муж у Наа очень красивый!

Отправился Ревне обратно к себе домой. Кутха со всей семьей к себе домой отвез. Отстали старшие зятья. Не смотрят на Ревне. Стыдно стало им.

Стал Ревне хорошо жить, веселиться, ни в чем нужды не знал.

188. Эмэмкут, Анаракльнавт и Вален-Синаневт

Зап. В. И. Иохельсон (см. прим. к № 168).

Опубл.: Kamchadal texts, стр. 22, № К2.2.

В русском переводе публикуется впервые. Пер. с ительменского А. П. Володин.

Жил-был Эмэмкут с сестрой Анаракльнавт. Эмэмкут ходил на охоту, добывал всякого зверя. Однажды Эмэмкут притворился, будто он заболел. Анаракльнавт сама отправилась в сопки, миновала их, пошла к морю. Нашла высокий утес, спустилась к морю, там спряталась и увидела, что плывет по морю Вален-Синаневт 226 в кожаной лодке. Хорошо нагружена лодка лахтаками и акибами. Стала Синаневт зверей потрошить, добычу убирать, потом пошла по берегу морской травы набрать. Вдруг увидела Анаракльнавт.

226

Вален-Синаневт здесь не сестра Эмэмкута Синаневт, а сестра братьев — охотников на диких оленей.

— Это ты тут?

— Да, я! Думала, ты парень, потому и спряталась.

— Ладно, пойдем ко мне домой!

Дома Вален-Синаневт начала угощать Анаракльнавт всем, что у нее было. Сказала Вален-Синаневт:

— У тебя, наверное, братья есть? Не бойся, я не выдам тебя моим братьям, а ты тоже не выдавай меня твоему брату. Все мои братья пошли охотиться на горных баранов.

Пришли братья Вален-Синаневт, спросили:

— Сестра, сюда никто не приходил? Расскажи нам!

— Никто не приходил. Я тоже только сейчас пришла с моря.

На другой день братья Вален-Синаневт опять отправились на охоту за горными баранами. Анаракльнавт сказала своей подруге:

— Мой брат болен, пойду-ка я домой!

Стала Вален-Синаневт снаряжать свою подругу Анаракльнавт в путь, всего ей дала: мозгов, костного мозга, мяса. Сказала Вален-Синаневт:

— Твой брат болен, ты голодать будешь, хорошенько запасайся едой!

Анаракльнавт отправилась домой. Пришла домой, а брат очень сильно болен. Начал Эмэмкут просить у сестры поесть чего-нибудь. Принесла она ему мяса, он сказал:

— Нет, я другого чего-нибудь хочу!

Тогда Анаракльнавт рассердилась на брата, сказала:

— Уйду от тебя насовсем!

Ушла Анаракльнавт. Эмэмкут встал, сестрину кухлянку надел, вороном стал, полетел. К Вален-Синаневт прилетел, сел на балаган, стал там прыгать.

Вален-Синаневт пришла с моря, увидела, что ворон на балагане сидит, стала в него камнями швырять.

— Ты не воруй, ворон!

Стало Эмэмкуту стыдно, полетел он в другую сторону. Снова человеком сделался. Пришел к Вален-Синаневт, сразу бросился, схватил ее. Испугалась Вален-Синаневт, узнала его. Эмэмкут женился на ней, отправился домой. Стали они жить и радоваться.

189. Челькутх и девушки-мухоморы

Зап. В. И. Иохельсон (см. прим. к № 168).

Опубл.: Kamchadal texts.

В русском переводе публикуется впервые. Пер. с ительменского А. П. Володин.

Жил-был Челькутх 227 . Посватался он к дочери Кутха Синаневт, работал для нее, много дров приносил. Наконец женился на Синаневт. Стали они жить, много веселились. Родила Синаневт. Сын родился. Отправился Челькутх в лес, нашел красивых девушек-мухоморов 228 и остался в лесу с девушками, жену свою забыл.

227

Челькутх — ворон, сказочный персонаж, противопоставляемый в ительменском фольклоре Кутху. На современном этапе знания палеоазиатских языков мы не можем этимологизировать имена Кутх и Челькутх. Очевидным представляется только то, что Челькутх является производным от Кутх. Можно предполагать, что слово кутх по происхождению относится к одному из древних палеоазиатских языков или родственных ительменскому языку диалектов, вымерших в далеком прошлом и обозначавших слово «ворон» (ср. совр. ительменское фе'клх — «ворон»).

228

Девушки-мухоморы — в ительменском фольклоре мифические лесные красавицы аманатки, заманивающие своими чарами охотников в лесные дебри. Миф о девушках-мухоморах восходит к древнему обычаю палеоазиатов Камчатки и Чукотки употреблять грибы мухоморы в качестве одурманивающего средства. «Собственно мухомор ванак употребляется как опьяняющее средство коряками, а у чукоч встречается редко, особенно в Колымском крае, где мухоморов нет» (Богораз, 1900, стр. 57, прим.) (см. также комментарий к № 124).

Миф о женщинах-мухоморах, уводящих мужчин в волшебный мир, нашел свое воплощение в петроглифах скалистых гор Пегтымель, самых северных наскальных рисунках, обнаруженных советскими геологами и археологами в 1965–1966 гг. На этих скальных рисунках изображена пляска мухоморов, а на одном из фрагментов — увод женщиной-мухомором охотников (ср. Диков, стр. 219–221).

Сюжеты наскальных рисунков и данной сказки восходят, как нам представляется, к одному мифологическому источнику.

Вот Синаневт начала беспокоиться, ждать:

— Где же он? Убили его, наверное!

А с ними старушка жила, тетка ее, Кутхова сестра. Она сказала:

— Синаневт, перестань мужа поджидать, он уж давно с девушками-мухоморами. Пошли сына к отцу.

Пошел мальчик к отцу. Запел песню:

— Мой отец Челькутх, моя мать Синаневт, отец нас забыл.

Услышал Челькутх, как сын поет, и сказал:

— Пойдите, жгите его горячими головешками. Скажите ему: не я его отец.

Взяли девушки головешки, обожгли мальчика, все ручонки ему сожгли.

— Горячо! Мама, жгут меня головешками! — кричит.

Ушел мальчик назад к матери. Пришел, она спросила его:

— Ну, что отец сказал?

— Он сказал: «Я не отец тебе». Велел мухоморам жечь меня горячими головешками, все ручки мне обожгли. Жжет, больно! Я завтра не пойду к отцу, а то опять будут жечь меня горячими головешками.

На другой день бабушка снова послала его к отцу:

— Еще раз сходи, снова спой, скажи так: «Отец, мы завтра уедем со всем добром, ты в лесу останешься, у мухоморов. Вы все потом голодать будете».

Мальчик пошел к отцу, запел песню:

— Отец, мы завтра уедем со всем добром. Ты в лесу останешься, у девушек-мухоморов, вы потом голодать будете.

Услышал Челькутх, как сын поет, рассердился:

— Пойдите, девушки, выпорите его ремнем как следует и огнем жгите. Пусть перестанет сюда ходить!

Взяли девушки огонь, взяли ремень, стала стегать мальчика, огнем жечь. Потом прогнали его. Закричал мальчик, пошел обратно к матери, пришел весь обожженный. Бабушка на него подула, у него сразу все прошло. Старушка сказала:

— Ну, Синаневт, давай собираться, поедем в лес!

Стали они собираться, позвали всех зверей и всех с собой увели, никого не оставили. Поехали в лес, приехали, выбрали высокую гору, забрались наверх, гору водой полили, — получилась ледяная гора.

Пошел Челькутх в лес, ни одного зверя не добыл, все следы пропали. Стал Челькутх с девушками голодать. Чего им поесть? Вспомнил Челькутх жену и сына. Пошел к себе домой. Пришел домой — не нашел ни жены, ни сына. Запричитал Челькутх:

— Куда же это мои все пропали? Я голоден, Синаневт, я есть хочу. Куда же вы с сыном ушли?

Погнался по следам за женой, пришел к той высокой горе.

— Как же наверх залезть? Очень скользко.

Закричал он снизу:

— Синаневт, подними меня!

Синаневт кинула вниз ремень, крикнула:

— Эй, Челькутх, хватайся за ремень!

Схватился он за ремень. Стала она поднимать его наверх, на гору. Вот уже близко, он и ногу поставил на вершину. Тогда она ремень обрезала ножом. Челькутх полетел вниз, упал, обмер, ожил, снова закричал: