Сказки моей осени

Дама Летиция удивлялась прилётам дракончика к Насте, но позволяла ему “забирать” свою компаньонку, и громогласно поражалась своей доброте. Правда, Настя была разочарована. Несмотря на то что ранки и царапины дракончика зажили неимоверно быстро, он ни за что не желал даже говорить о переходе в мир девушки.

Самым сложным было дело со сном. То ли из-за довольно преклонных лет, то ли в силу своего здоровья дама Летиция ложилась так поздно, но вставала так рано, что Настя поражалась: а может, хозяйка вообще не спит? А вместе с нею не спала и компаньонка. Ведь кому-то надо было забавлять хозяйку в её бессонные часы. В некоторые дни, когда дама Летиция принимала гостей - это называлось чайные посещения - Настя по благосклонному кивку хозяйки отправлялась в свои апартаменты, где мгновенно валилась в кресло и засыпала. Впечатления были такие, что девушке казалось - она буквально выпита излишним стремлением дамы Летиции загрузить её многочисленными делами и заботами, пусть мелкими, но бесконечными.

Со служанками Настя быстро подружилась. Тех трёх, что помогали ей обустроиться в апартаментах, не обмануло положение девушки при хозяйке. И они Насте сочувствовали, хоть и говорили с нею мало…

Пару раз заезжали родственники дамы Летиции - старшая дочь со своими детьми, уже взрослыми - старше Тигана. Родственники быстро сообразили, кем состоит Настя при хозяйке дома, и мгновенно принялись бы гонять её, глядя на даму Летицию, если бы не одно “но”: покушения на личную собственность хозяйка дома не потерпела. Родственники оказались умными и Настю больше в упор не замечали.

Скоро девушка заметила, что воспоминания о доме и родителях постепенно стираются. Судя по всему, их вытесняла каждодневная суета и занятость чужими делами.

С третьей недели Настя начала худеть. Дама Летиция заявила, что даже без корсета она должна выглядеть стройненькой, а потому теперь гостье из иного мира за столом подавали порции, уменьшенные вдвое. И так достаточно худощавая, Настя озадаченно представила, какой видится хозяйке её компаньонка, соответствуя слову “стройненькая”. И передёрнула плечами: скелетиком она точно будет!.. Как ни старался спасти положение Тиган (даже он изумился: “Зачем, бабушка?!”), даму Летицию никто не мог переубедить. Настя же, в конце концов только вздохнув, спокойно приняла очередную блажь хозяйки. Единственное, что она сделала, это попросила Тигана (когда дама Летиция не видела) помочь ей с изучением букв и чтением.

С третьей же недели её пребывания в этом мире началась непогода. Всё правильно: Настя-то из лета в осень перешла. И дама Летиция с удовольствием, естественно, прихватив компаньонку, вновь отправилась по одёжным-обувным лавкам - обеспечить своей гостье тёплую одежду.

Измученная мотанием по магазинчикам, немного даже отупев от постоянного мелькания одежды, обуви, продавцов и их хозяев, а также от пронзительного голоса Летиции, которая в лавках почему-то предпочитала кричать, а не говорить, Настя чуть не восстала вечером после приезда в дом Летиции, который находился на окраине, в богатом пригороде, когда хозяйка вдруг встрепенулась и жалобно запричитала:

– Мы забыли коробку с ботиночками в лавке мастера Мозеджи!
– Передохнув от собственного вопля, дама Летиция деловито сказала: - Ты забыла мне напомнить об этой коробке, моя милая Насти! Тебе и ехать в лавку. Так что возвращайся к кучеру. Во двор пошлю с тобой дворецкого, который велит ему снова отправляться в город - за твоими ботиночками! И побыстрей, пожалуйста! Мне давно пора ужинать!

Дворецкий молча прошёл к двери зала-прихожей и стал ждать Настю.

Девушка прикусила губу, лишь бы не закричать: “Дама Летиция! Можно, я съезжу в город завтра? Но не сейчас, когда на улицах темно и сыро от дождя?!” Глубокий вдох - раз, два… Настя пришла в себя и лишь кивнула, поворачиваясь к дворецкому.

Опустив глаза, она выслушала недовольное бурчание кучера, которому дворецкий дамы передал её приказ. Вытерпела его злой взгляд исподлобья. “Да, я виновата, - мысленно согласилась она, едва удерживая слёзы.
– Да, забыла. Но, клянусь, это в последний раз! Мне тоже не хочется ехать по этой мокрети и холодрыге!”

Дворецкий подал ей руку, помогая зайти в карету, в которой кучер снова поднял верх, и лошади уныло стронулись с места. Попытавшись найти что-то хорошее в этом глупом случае, Настя угрюмо решила: “Заставлю её саму научить меня не только читать, но и писать. Тогда я буду записывать всё, что надо купить, и всё, что куплено. И мы никогда и нигде не будем опаздывать, потому что не будем ни о чём забывать.
– Несколько секунд сидела, мрачно глядя на соседнюю скамейку, а потом вздохнула: - Но и ты, голубушка, дура первостатейная! Не могла записывать всё хотя бы на своём языке?.. Неужели вся моя жизнь так и пройдёт, пристёгнутой к Летиции? Не просто компаньонкой, но секретарём-компаньонкой!”

Лавка мастера Мозеджи находилась в противоположной стороне города, не в самом лучшем районе. Но Настю сейчас удручало лишь одно: сколько же времени пройдёт в поездке и даст ли хозяйка по возвращении время на поужинать? С неё станется сказать что-то вроде: “Ой, какая прекрасная возможность похудеть ещё немножко!” И прикажет сесть рядом с ней и выслушать впечатления о сегодняшней прогулке.

Шмыгнуть носом и наврать себе, что шмыгаешь не потому, что начинаешь реветь, - легко. И только девушка сформулировала эту мысль, как тут же затряслась от горького смеха: а что будет, если она заболеет? Не загонит ли её в гроб дама Летиция своими посещениями и недовольной болтовнёй о том, как ей стало скучно, потому что некого больше, кроме слуг, посылать по мелким поручениям? “Она тебя кормит. Одевает, - напомнила себе девушка и стёрла слёзы.
– Не заставляет тяжело работать. Перетерпи!”

К громыханию колёс по мощёной дороге прибавился шепчущий шелест по крыше. Прислушавшись, Настя вздохнула: снова дождь заморосил!

Но через пять минут колёса кареты ощутимо замедлили свой ход, и кучер, постучав кнутовищем по крыше (чего он никогда не делал при хозяйке), хмуро сказал:

– Приехали, барышня!

Настя открыла дверцу и осторожно спустилась на тротуар. Два окна в лавке мастера-обувника светились, и у девушки отлегло от сердца. Сейчас она заберёт ботинки и сразу поедет домой, к даме Летиции.

Третья глава

Вечер чернел особенно глубоко из-за дальнего фонаря на этой улице. Шагая по опавшим листьям, промокшим после дождя, к двери в лавку, Настя продумывала первые слова, которые надо сказать хозяину лавки… Мелкий дождь, почти морось, начал ощутимо густеть, но намочить её круглую шляпку, больше похожую на старинный чепец, и длинную накидку, отороченную по краям короткими меховыми полосками, не успел: Настя заскочила под крышу крылечка. Таща на себя тяжёлую дверь, она мысленно проговорила, придирчиво слушая, как это звучит: “Добрый вечер! Простите, я от дамы Летиции. Мы забыли взять коробку с женскими ботинками!” Да, так хорошо. И тогда неясно будет, кто, такой забывчивый, виноват. Виноватой Настя быть уже устала.

Её окутало вырвавшимся из помещения теплом, наполненным резкими запахами кожи, клея и краски, а также дымными ароматами горящих свечей. Тепло, из-за которого она заспешила вовнутрь, чуть не сбило с толку, и девушка упрямо проговорила про себя: “Добрый вечер! Я от дамы…”

Она закрыла за собой дверь, чтобы та не хлопнула, и та тяжело вошла в пазы.

Теперь Настя прочувствовала не только тепло. Слишком резко вошедшая из темноты в мягкий свет, она не сразу проморгалась и снова напомнила себе, как мантру: “Добрый вечер - в первую очередь!” Затем спустилась по трём ступеням в полуподвальное помещение и остановилась. Прямо перед ней, шагах в десяти, - небольшой стол с конторкой, за которой стоял смутно знакомый человек - мастер? Сбоку, в углу, куда не доходило освещение от зажжённых канделябров, установленных на конторке, несколько человек негромко беседовали между собой - слышны были мужские и юношеские голоса. Хозяин лавки, вероятно, к ним прислушивался, потому что не сразу заметил тихо вошедшую гостью.

Боязно. Тут все незнакомые. И все мужчины, судя по голосам.

Настя собралась с решимостью: “Ничего. Там, на улице, кучер остался. Он хоть дядька хмурый, но на крик, если что, прибежит. Куда ему деваться! Дама Летиция ему такой втык за меня устроит!.. Так, я говорю - добрый вечер, и…”

“Добр-рый! Вечер-р!”

“Ой! Ой-ё-ёй! Добрый вечер!”

Она не успела испугаться. По каменному полу лавки к ней быстро кинулся кто-то маленький и шустрый, а сверху свалилось на плечо что-то легкое и, радостно распахнув клюв, заглянуло ей в лицо. Оторопев и пока не зная, пугаться ли, Настя, ощутила, как маленький и шустрый быстро обласкался о подол её платья и ощутимо о ноги и поднял длинную мордочку с подёргивающимся носом.