Сказки о рыбаках и рыбках
Шрифт:
Ну ладно, кто бы ни был, а все-таки он здесь. А эти-то двое где?..
Ох, ну хоть один — вот он! В дверь просунулась голова Сопливика. Он встретился с Валентином глазами. Молча, значительно поманил его пальцем.
Что еще? Валентин вышел в коридор. Сопливик произнес, уверенный в важности своей информации:
— Он пошел в туалет…
«Он» — без сомнения, Илюшка. Валентин едва задавил в себе раздражение: «А ты опять шпионишь, да?» Сопливик, однако, понял его и без слов. И сказал, сердито защищаясь:
— А потом его нет и нет. Долго! Я дверь дернул, а там вовсе… не это… а коридор…
Валентин рванул обшарпанную дверь. В самом
— Стой здесь, — велел Валентин. И пошел, дергая дверь за дверью. Но они были не то что заперты, а словно даже впаяны в косяк. Одна, другая… пятая… Он оглянулся с досадой. Сопливик не послушался — шел следом. А теперь остановился, уперев глаза в пол и всей своей позой показывая, что назад не пойдет. Будет вот так, упрямо, брести в нескольких шагах позади Валентина.
— Ладно, пошли… — вздохнул Валентин.
Сопливик заулыбался, догнал. Зашагал рядом.
— Ты бы хоть умылся, — сказал Валентин.
— Ага… А где?
Коридор, изгибаясь, тянулся и тянулся. По всем законам нормального пространства он давно уже должен был выйти за пределы дома. Стены кособочились все больше, потолок то снижался до макушки, то уходил в высоту. Сопливик взял Валентина за руку. Казалось, идут они внутри какой-то громадной спирали…
В конце концов спираль эта уперлась в пыльную узкую лестницу с точеными перилами. От лестницы пахло, как пахнет в старых домах, где много сухого дерева. Лестница совершала в пространстве невообразимый финт и, поставив ступени вертикально, втыкалась в дощатую стену рядом с распахнутой дверцей — маленькой и квадратной. На высоте второго этажа. Идти здесь было немыслимо. И все же Валентин шагнул на нижние ступени (Сопливик тоже). Валентина подгоняло ощущение, что Илюшка шел здесь же — совсем недавно.
И они пошли по лестнице. И та, словно в благодарность, что ей поверили, послушно меняла конфигурацию, подавала под ноги ступени, которые только что казались лежащими в косой плоскости. И стена в конце концов оказалась потолком, а дверь — люком. В этот люк Валентин и Сопливик благополучно проникли.
Здесь опять был коридор. И снова двери, но уже не новые, а обитые рваным дерматином и войлоком. За одной Валентину послышалось какое-то движение. И сразу — тонкий детский вскрик. Валентин вырвал из пальцев Сопливика правую руку, сунул ее в карман с «бергманом», а левой дернул дверь. Она распахнулась. Но комната была пуста.
Обычная комната с бедной мебелью и неряшливо разбросанными вещами. Словно жильцы этой ночью спешно покинули дом. Криво висела люстра с четырьмя рожками. Она закачалась. На сырых обоях закачалась ее тень. Плохая тень… Похожая на четыре петли, одна из которых — ниже других. Валентин мотнул головой. Тень расплылась, изменила форму и через пару секунд растаяла совсем.
Валентин затолкал «бергман» в карман.
На стене ожил пыльный динамик. Мужской голос произнес:
— …еще одно сообщение. Продолжаются поиски детей, которые позапрошлым вечером со своим руководителем покинули на автобусе лагерь «Аистенок». К сожалению, вертолетная разведка пока не дала результатов. Есть намерение привлечь к поискам местных… — Динамик щелкнул и умолк. Валентин плюнул.
Рядом дышал Сопливик. Валентин взял его за плечо, придвинул вплотную. Тот сразу прижался. Но теперь Валентин не ощущал ни досады, ни
брезгливости. Сопливик задышал чаще и вдруг спросил шепотом:— Валентин Валерьевич… А вот когда я буду в интернате, а вы дома, можно я буду иногда приходить к вам? Не часто…
— Можно, — выдохнул Валентин. Очень крепко куснула его совесть. — Конечно… — И скрыл неловкость за смешком. — Валентина тебя отскоблит, причешет и превратит в цивилизованного ребенка…
— Ладно… А она кто?
— Она?.. Ну, как тебе сказать. В общем, моя невеста… Пошли отсюда!
В конце коридора была полуоткрыта дубовая дверь с резьбой и узорной медной ручкой. Валентин и Сопливик оказались в просторной комнате с мусором на полу. Солнце, подымаясь над болотной пустошью, светило в окна. Они были немытые, но просторные, с закруглениями наверху. Мебели никакой, лишь в одном углу стояла тумбочка больничного вида. А на ней искрился стеклами большой аквариум.
В зеленоватой воде среди водорослей и бегущих вертикальными струйками пузырьков плавали важные вуалехвосты. Валентин вспомнил про рыбку в кармане и пожалел, что не взял с собой куртку. Впрочем, главное сейчас — Илюшка. Куда его занесло?
Но Сопливик очень заинтересовался аквариумом. Подошел, встал на цыпочки. Край аквариума был на уровне его подбородка.
— Вот оно что… — тихонько сказал Сопливик.
— Пойдем, некогда…
— Ага… Сейчас… — И, засучив до плеча рукава, Сопливик сунул руку в аквариум. Вуалехвосты метнулись. Пальцы Сопливика взбаламутили песок на аквариумном дне…
— Ты что там делаешь?!
— Сейчас…
— Не трогай ничего! Это же не наше!
— Это ничье… — Сопливик сжал мокрый кулачок.
— Что ты там взял?
— Ну, так… штучку одну. Пустяк…
— Положи обратно.
Сопливик глянул исподлобья. Угольными заупрямившимися глазами. Валентин повторил с расстановкой:
— Сказано тебе: по-ло-жи…
Сопливик опустил голову, зацарапал подошвой половицу.
— Вы сами не захотите… чтобы обратно…
— Почему это?
— Потому что это ваше… вот… — Не поднимая головы, Сопливик раскрыл ладонь. На ней блеснуло медное кольцо. От подзорной трубы. То самое!
— Где ты его взял? — обалдело сказал Валентин.
Сопливик глянул с очень натуральным удивлением.
— Вы же сами видели. Тута. В воде…
— Что ты мне… мозги-то пудришь?
— Не… Я правду говорю. Я будто почувствовал, что там что-то есть. Ну, как магнитом потянуло. Чес-сло-о…
— Дай… — Валентин взял мокрое тяжелое кольцо. Жаль, что труба осталась в куртке, не примеришь. Ну, да и так видно, что оно самое. Вот и отверстия для винтиков, и узор в точности тот, и буковки видны на внутренней стороне… Ох ты, Сопливик, чудо беспутное… Значит, все время таскал в кармане, хотел отдать, а признаться боялся. Вот и нашел удобный случай… Удобный — по его нехитрому разумению, а на самом деле неуклюжий. Ну и на том спасибо…
— Ну что ж… Примем это за рабочую гипотезу, хотя, конечно, странное происшествие.
— Разве здесь только это странное? — укоризненно сказал Сопливик.
Безусловно, он был прав. Но все же смотрел как-то виновато. Переступал, губы покусывал — будто набирался духу для решительного разговора.
— Ты что-то сказать хочешь, Со… Женька?
— Ага…
— Признаться в чем-то? — в упор спросил Валентин.
Он засопел, потупился. Кивнул.
— Тогда давай… Чего тянуть-то?