Сказки о воображаемых чудесах

— Да уж, — сказал Хэвиланд. — Неудивительно, что вы дали им отпор.

— Естественно. Хотя мы выиграли одну битву, но не войну. Намор — планета молодая, у нас нет ни людей, ни знаний, чтобы победить в схватке, в которую мы вовлечены. Три миллиона наморийцев разбросаны по нашим морям. Они живут на мелких островах, которых больше семнадцати тысяч. Остальные ютятся на Новой Атлантиде, нашем единственном крошечном континенте. Большая часть населения — это рыболовы и морские фермеры. Когда все это только началось, Защитников было всего-то пятьдесят тысяч. Наши предки — экипажи кораблей, что привезли на Намор колонистов со Старого Посейдона и с Водолея. Мы всегда защищали жителей, но раньше наша задача была проста. Эта планета была мирной, конфликты возникали редко. Посейдонцы и водолейцы постоянно соперничали друг с другом, но довольно миролюбиво. Защитники обеспечивали оборону планеты (этим занималось и «Лезвие Солнца», наряду с двумя другими судами), но в основном мы боролись с пожарами, наводнениями, помогали при стихийных бедствиях, выполняли функции полиции — ну и все в этом духе. У нас было около сотни патрульных катеров на подводных крыльях. Мы какое-то время пользовались ими для сопровождения жителей, даже нанесли небольшой урон противнику, но разве катерам под силу соперничать с дредноутами? Да и в любом случае, вскоре стало ясно, что последних куда больше, чем патрульных судов.

— А также патрульные катера не размножаются, как, я полагаю, делают эти дредноуты, — заметил Таф. Глупость и Сомнение устроили драку у него на коленях.

— Именно. И все же мы попытались. Мы бросали глубинные бомбы, когда видели их под водой, и торпедировали, когда они всплывали к поверхности. Мы убивали их сотнями. Но сотни оставались, а наши потери были невосполнимы. Намор не располагает сколь-нибудь значительной технической базой. В лучшие дни мы импортировали необходимую технику с Бразелорна и из Долины Арин. Наши люди живут очень просто — да и ресурсов планеты не хватило бы на индустриализацию. У нас мало тяжелых металлов и практически нет органического топлива.

— Сколько у вас осталось патрульных катеров? — спросил Хэвиланд Таф.

— Около тридцати. Но мы больше ими не рискуем. Через год после первого нападения дредноуты полностью завладели нашими водными путями. Все жатвенные корабли были уничтожены, сотни морских ферм брошены или погублены, половина рыбаков истреблена, а вторая испуганно сгрудилась в портах. Люди не решались передвигаться по морям Намора.

— Ваши острова находятся в отдалении друг от друга?

— Не вполне. У Защитников есть двадцать военных гидропланов, а еще сотня находится в частных руках. Мы их реквизировали и вооружили. Также у нас есть и дирижабли. Гидропланы и автолеты содержать на Наморе хлопотно и накладно. Детали раздобыть трудно, техников тоже днем с огнем не сыщешь, поэтому большинство перелетов до начала бедствия осуществлялось посредством дирижаблей, работающих на солнечной энергии, наполненных гелием, громадных. Флот был довольно внушительным, около тысячи единиц транспорта. Одни дирижабли доставляли провизию на некоторые из маленьких островов, которым угрожал голод; остальные, наряду с гидропланами, продолжали войну. Мы с безопасного расстояния сбрасывали химикаты, ядовитые и взрывчатые вещества и уничтожили тысячи дредноутов, но поплатились за это жестоко. Они собирались вокруг наших лучших рыболовных участков и скоплений грязечашников, поэтому нам пришлось подрывать и отравлять те области, в которых мы наиболее нуждались сами. Но выбора у нас не было. На какой-то момент нам даже показалось, что мы одерживаем верх: рыболовные лодки понемногу стали отплывать в море и возвращаться в целости — конечно, в сопровождении охранного отряда гидропланов.

— Но, очевидно, дело на том не кончилось, — заметил Хэвиланд Таф. — Иначе мы бы сейчас с вами не беседовали.

Сомнение влепила младшенькой, Глупости, затрещину, и та упала с колен Тафа на пол. Таф нагнулся и вернул ее на место.

— Вот, — сказал он, протягивая котенка Кефайре. — Подержите ее, если не возражаете. Их мелочная война отвлекает мое внимание от более значительной.

— Я… ну что ж, конечно. — Защитник осторожно взяла в руку маленькую черно-белую кошечку. — А что это такое?

— Кошка, — ответил Таф. — И она выпрыгнет у вас из руки, если вы продолжите держать ее, как отравленный плод. Будьте так любезны посадить животное к себе на колени. Уверяю вас, оно абсолютно безвредно.

Кефайра Квей с нерешительным видом посадила котенка на колено. Глупость взвыла, снова чуть не свалившись на пол, и запустила коготки в ткань униформы.

— Ой! — сказала Кефайра. — Да у него шпоры!

— Коготки, — поправил Таф. — Крохотные и безобидные.

— Не отравленные?

— Полагаю, что нет. Погладьте ее. Вот так, сверху вниз. Это снимет излишнее возбуждение.

Кефайра Квей с сомнением прикоснулась к голове котенка.

— Пожалуйста, — попросил Таф. — Погладьте, а не похлопайте.

Защитница принялась поглаживать котенка, и в тот же миг Глупость замурлыкала. Женщина остановилась и подняла на Тафа полный ужаса взгляд:

— Оно дрожит! И издает звуки.

— Такая реакция считается благоприятной, — успокоил ее Таф. — Прошу вас продолжить свои действия. И свою речь. Если вам будет угодно.

— Разумеется. — Квей вернулась к своему занятию, и Глупость уютно устроилась у нее на колене. — Если не возражаете, давайте перейдем к следующей записи.

Таф убрал с главного экрана изображения атакованного корабля и дредноута. На их месте появилась новая сцена: зимний день, на вид ветреный и холодный. Темная вода, покрытая рябью; ветер взбивает в ней клочья пены. Дредноут качается на волнах, и его гигантские щупальца, разбросанные в стороны, придают чудищу вид громадного разбухшего цветка. Когда они пролетают над дредноутом, его щупальца слабо взвиваются ввысь: две руки с навершиями из змей показываются над водой, но они летят слишком высоко, они в безопасности. Похоже, они находятся в гондоле длинного серебристого дирижабля и смотрят вниз через застекленное смотровое окно. Пока Таф наблюдал, точка обзора сменилась, и стало ясно: их судно входит в конвой из трех колоссальных дирижаблей, с величавым безразличием проплывающих над истерзанными войной водами.

— «Дух Водолея», «Лайл Ди» и «Тень Небес», — сказала Кефайра Квей. — Участники операции по спасению жителей маленького скопления островов на севере, где свирепствовал голод. Они собирались эвакуировать население и отправить всех на Новую Атлантиду. — Голос ее зазвучал мрачно. — Эта запись была сделана новостной командой с борта «Тени Небес», единственного спасшегося дирижабля. Смотрите.

Корабли все плыли по небу, спокойные в своей неуязвимости. Затем, прямо перед серебристо-голубым носом «Духа Водолея» вода забурлила, что-то зашевелилось под мрачной зеленью водного покрова. Что-то большое… но не дредноут. Ибо это нечто было не белесым, а темным. Участок воды над ним становился чернее и чернее, а затем вздулся бугром. Показался величественный купол цвета черного дерева и начал расти, словно остров выплывал из глубин морских, черный, кожаный и невероятно огромный, и двадцать длинных черных щупалец окружали его. Он надувался, и ширился, и рос с каждой секундой все выше, пока, наконец, не оторвался от воды. С повисших щупальцев капала вода, но потом они тоже стали подниматься, потянулись в стороны. Существо сравнялось в размерах с дирижаблем, который летел ему навстречу. Когда они столкнулись, было похоже, что два небесных левиафана сошлись, чтобы спариться. Черная громадина устроилась сверху серебристо-синего дирижабля, и руки его обхватили судно смертельным объятием. Было видно, как треснула внешняя обшивка корабля, как разорвались и сморщились баллоны с гелием. «Дух Водолея» извивался и брыкался, точно живой, а потом зачах в черных объятиях своего любовника. Когда все закончилось, темное создание бросило обломки в море.

Таф остановил изображение и печальным взором изучил крохотные фигурки, прыгающие с обреченной гондолы.

— Еще один такой же настиг «Лайл Ди» на обратном пути, — рассказала Кефайра Квей. — «Тени Небес» удалось спастись, и так мы узнали о случившемся. Но со следующей миссии ее экипаж так и не вернулся. Более сотни дирижаблей и двенадцать гидропланов потеряли мы в первую неделю после появления огненных шаров.

— Огненных шаров? — осведомился Хэвиланд Таф. Он поглаживал Сомнение, что сидела на пульте управления. — Я не заметил никакого огня.

— Мы придумали название, когда расправились с первой из проклятых тварей. Гидролет Защитников выстрелил в нее очередью разрывных, и она взорвалась, точно бомба, а потом погрузилась в море, все еще полыхая. Они на удивление легко воспламеняются; одна вспышка лазера — и они взрываются, просто любо-дорого поглядеть.

— Водород, — сказал Хэвиланд Тафт.

— Вот именно, — подтвердила Защитник. — Целый экземпляр нам раздобыть так и не удалось, но, сложив кусочки вместе, мы поняли, как устроены эти существа. Они могут самостоятельно вырабатывать электрический ток. Вбирают в себя воду и производят своего рода биологический электролиз. Кислород выводится в воду или в атмосферу, и организм движется на этой воздушной струе. Водород же наполняет их капсулы и поднимает над морем. Когда они желают вернуться обратно, то приоткрывают верхний клапан — вот, посмотрите, это он, — и весь газ вылетает, и огненный шар погружается обратно в воду. Внешний покров у них из очень прочной кожи. Они медлительны, но умны. Порой они прячутся за облаками и сверху нападают на ничего не подозревающие гидропланы. Вскоре, к своему ужасу, мы обнаружили, что размножаются они столь же быстро, сколь и дредноуты.

— Звучит весьма интригующе, — отозвался Хэвиланд Таф. — Осмелюсь предположить, что с появлением огненных шаров воздух вы потеряли так же, как до этого лишились моря.

— В той или иной степени, — признала Кефайра. — Наши дирижабли были чересчур медленными, и мы не стали ими рисковать. Мы попытались как-то наладить дело, посылая их караванами, под охраной автолетов и гидропланов, но даже этот план провалился. Утро Огненного Рассвета… Я была там, командовала девятиорудийным гидропланом… это было чудовищно…