Сказки роботов
Шрифт:
Однако Автоматей продолжал метаться, ни на что не обращая внимания, и дошёл до того, что стал биться головой о камень, на котором ранее сидел. Он молотил головой с искрами в глазах и дымом пороховым в ноздрях, и он сам себя оглушил, а Вух внезапно вылетел из его уха и покатился меж камней, издав слабый возглас облегчения. Автоматей не сразу заметил, что его усилия увенчались успехом. Опустившись на раскалённые солнцем камни, он некоторое время лежал неподвижно; затем, не в силах ещё пошевелить рукой или ногой, пробормотал:
— Ничего, это лишь временная слабость. Но уж я тебя вытряхну, уж я тебя трахну каблуком, дорогой ты мой приятель. Слышишь? Слышишь? Эй! Что это?!
Он вдруг сел, ибо почувствовал пустоту в ухе. Осмотрелся ещё неверным взором, стал на колени и начал лихорадочно искать Вуха, просеивая мелкий гравий.
— Вух! Ву-у-у-х!!! Где ты? Отзовись! — истошно кричал он.
Однако Вух,
— Ага! Вот ты где, моя козявочка! Вот ты где, мой крошка дружок! Попался, дорогой ты мой, вечный! — зашипел он, бережно сжимая пальцами Вуха, не проронившего ни слова. — Ну, теперь посмотрим, какой ты прочный, сейчас проверим, вечно ли тебе существовать… Получай!
Этим словам сопутствовал мощный удар каблуком; положив электродруга на плоскую скалу, Автоматей прыгнул на него да ещё и повернулся на подкованном каблуке так, что скрежет раздался. Вух не отозвался, только камень под ним заскрежетал, словно в него вонзилось стальное сверло. Нагнувшись, Автоматей увидел, что зёрнышко осталось невредимым, а скала под ним слегка выщербилась и Вух лежал теперь в крошечном углублении.
— Что, такой ты прочный? Сейчас найдём камень потвёрже! — рявкнул Автоматей и начал бегать по всему островку, собирая самые крепкие обломки
— кремень, базальт, порфирит. Топча Вуха каблуками, Автоматей то обращался к нему с притворным спокойствием, то осыпал оскорблениями, думая, что электродруг ответит и даже станет молить о пощаде. Однако Вух продолжал молчать. Над островком носились лишь звуки тупых ударов, топот, скрежет дробящихся камней и проклятия запыхавшегося Автоматея. Через некоторое время, убедившись, что Вуху в самом деле не причиняют вреда самые страшные удары, разгорячённый и уставший Автоматей снова уселся на берегу, не выпуская электродруга из рук.
— Даже если мне не удастся раздавить тебя, — сказал он, с трудом скрывая душившую его ярость, — то будь спокоен, я позабочусь о тебе, как полагается. Придётся тебе долго ждать корабля, мой дорогой, потому что я швырну тебя в море и ты будешь лежать там до скончания века. У тебя будет предостаточно времени для приятных размышлений в полном одиночестве. Нового приятеля ты не найдёшь, уж об этом я позабочусь!
— Добряк ты мой! — отозвался внезапно Вух. — Ну, чем же мне повредит пребывание на дне океана? Ты мыслишь категориями, свойственными существу недолговечному, и в этом корень твоих ошибок. Пойми: либо море когда-нибудь высохнет, либо дно его подымется над водой и станет сушей. Через сто тысяч лет это произойдёт или через миллионы — значения для меня не имеет. Я не только неистребим, но и бесконечно терпелив, как ты мог заметить хотя бы по спокойствию, с каким я переносил приступы твоего бешенства. Скажу больше: я не отвечал на твои призывы и позволял искать себя, потому что хотел избавить тебя от напрасных трудов. Молчал я и когда ты топтал меня, чтобы неосторожным словом не усилить твою ярость, которая могла повредить тебе.
Задрожал Автоматей, слыша это благородное признание, от вновь вспыхнувшей ярости.
— Раздавлю тебя! В порошок сотру, негодяй! — рявкнул он, и снова начался неистовый танец на камнях, прыжки, удары каблуками.
Но на этот раз его действиям сопутствовало доброжелательное попискивание Вуха:
— Не верю, чтобы тебе удалось, но попробуй. Ну-ка! Ещё раз! Да не так, а то скоро устанешь! Ноги вместе! И-и-и гоп! Вверх! И-и-гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля! Подскакивай выше, говорю тебе, и сила удара возрастёт. Что, уже не можешь? В самом деле? Что — не выходит? Вот-вот, именно так! Бей сверху камнем! Так! Может, возьмёшь другой? Неужели нет побольше? Ещё раз! Бах-трах, мой дорогой друг! Как жаль, что я не в состоянии помочь тебе! Что же ты остановился? Неужели так быстро иссякли силы? Ах, как жаль! Ну, ничего… Я подожду, отдохни! Пускай тебя ветерок остудит…
Автоматей с грохотом свалился на камни и с пламенной ненавистью всматривался в лежащее на его ладони металлическое зерно, волей-неволей слушая, как оно говорило:
— Если б я не был твоим электродругом, то сказал бы, что ты ведёшь себя недостойно. Корабль затонул из-за бури, ты со мной спасся,
и я служил тебе советами, как умел, а когда я не придумал, как спастись, ибо это невозможно, ты за слова чистой правды, за мой искренний совет вбил себе в голову уничтожить меня, единственного своего товарища. Правда, таким образом ты по крайней мере обрёл какую-то цель в жизни и хоть за это должен бы меня благодарить. Любопытно, что тебе до такой степени ненавистна мысль о том, что я останусь жить…— Это мы ещё увидим, останешься ли ты! — заскрипел зубами Автоматей. — Последнее слово ещё не сказано.
— Нет, ты поистине великолепен! Знаешь что? Попробуй положить меня на пряжку своего пояса. Она сделана из стали, а сталь ведь прочнее камня. Можешь попробовать, хоть я-то лично убеждён, что и из этого ничего не выйдет. Но я был бы рад помочь тебе…
Автоматей, поколебавшись, последовал этому совету, но лишь того добился, что поверхность пряжки покрылась маленькими ямками от яростных ударов. Увидев, что даже самые отчаянные удары пропадают впустую, Автоматей впал в чёрную меланхолию и в бессильном отчаянии тупо смотрел на металлическую дробинку, продолжавшую говорить тонким голосом:
— И это — разумное существо, подумать только! Впадает в бездну отчаяния, ибо не может стереть с лица земли единственное родное существо во всём этом мёртвом пространстве. Скажи, Автоматейчик, неужели тебе нисколько не стыдно?
— Замолчи, болтливая дрянь! — прошипел Автоматей.
— Почему это я должен молчать? Видишь ли, если б я желал тебе зла, то давно бы уже умолк, но я всё ещё твой электродруг. И, как верный товарищ, буду рядом с тобой, когда тебя начнут терзать муки агонии, хоть ты на голову становись, а ты меня в море не бросишь, мой милый, поскольку всегда лучше иметь зрителей. Я буду зрителем твоей агонии, которая поэтому наверняка пройдёт лучше, чем в совершенном одиночестве; ведь важны чувства, всё равно какие. Ненависть ко мне, твоему истинному другу, поддержит тебя, сделает более мужественным, окрылит твою душу, придаст убедительное и чистое звучание твоим стонам, упорядочит судороги и привнесёт порядок в каждую из последних твоих минут, а ведь это немало… Что до меня, обещаю, что говорить буду мало и не стану ничего комментировать; поступая иначе, я мог бы помимо своей воли повредить тебе излишком дружбы, которого бы ты не вынес, так как характер у тебя, по правде говоря, скверный. Однако я и это превозмогу, ибо, отвечая добром на зло, уничтожу тебя и таким образом избавлю тебя от тебя самого — по дружбе, повторяю, а не вследствие ослепления, поскольку симпатия к тебе не мешает мне видеть всю мерзость твоей натуры.
Эти слова были прерваны криком, внезапно вырвавшимся у Автоматея.
— Корабль! Корабль!! Корабль!!! — орал он в беспамятстве и, вскочив, начал метаться по берегу, кидать в воду камни, размахивать изо всех сил руками, а главное, кричать во всё горло, пока не охрип. Впрочем, всё это было ни к чему — корабль явно держал курс на островок и вскоре выслал спасательную шлюпку.
Как выяснилось позднее, капитан корабля, на котором плыл Автоматей, перед самым крушением успел послать радиограмму с призывом о помощи, благодаря чему всю эту часть моря прочёсывали многочисленные корабли, а один из них подошёл к самому островку. Когда шлюпка с матросами достигла мелководья, Автоматей хотел было прыгнуть в неё один, но, поразмыслив, бегом вернулся, чтобы прихватить Вуха, так как страшился, что Вух поднимет крик и его услышат прибывшие на лодке, а это могло бы привести к неприятным расспросам, а может, и обвинениям со стороны электродруга. Чтобы избегнуть этого, схватил он Вуха и, не зная, где и как его спрятать, поскорее сунул себе в ухо. Начались бурные сцены приветствия и благодарности, при которых Автоматей старался производить как можно больше шума, боясь, что кто-нибудь из моряков услышит голосок Вуха. Ибо электродруг говорил всё время, повторяя:
— Ну-ну, это в самом деле было неожиданно! Один случай из четырёхсот тысяч… Ну и счастливец ты! Надеюсь, теперь наши отношения сложатся прекрасно, тем более что в самые трудные минуты я не отказывал тебе ни в чём. Кроме того, я умею держать язык за зубами — что было, то прошло и быльём поросло!
Когда корабль после долгого плавания пристал к берегу, Автоматей несколько удивил окружающих, выразив никому не понятное желание посетить ближайший металлургический завод, где имелся большой паровой молот. Рассказывали, что он во время посещения завода вёл себя довольно странно; а именно, подойдя к паровому молоту, начал изо всей силы трясти головой, словно хотел вытряхнуть свой мозг через ухо на подставленную ладонь, и даже подпрыгивал на одной ноге. Присутствовавшие, однако, делали вид, что ничего не замечают, ибо считали: у того, кто побывал недавно в такой ужасной передряге, могут появиться необъяснимые причуды вследствие нарушения душевного равновесия.