Сказки соснового леса

– И глаз не поднимает, что тоже хорошо.

– Несомненно!

– Но она же…я даже не знаю, как это сказать, – матушка перешла на шепот, – она же не из лягушачьих.

– Матушка, я готов защищать свою возлюбленную перед любой Кругло-Седой и Пупырчато-Бородавчатой! Я люблю ее. И точка! А если общество ее не примет, я уйду от Вас!

– Куда? – Буфо схватилась за сердце, выпучив глаза.

– Ммм, – подумал Виллоби, – в лес! Или к людям!

– Ах, нет! Мое сердце не выдержит, – замахала лапками Буфо. – Только не к людям. Я соглашаюсь с тобой во всем, только не к людям, умоляю! Ты же знаешь, что вытворяют несносные человеческие мальчишки!

– Что ж, – удовлетворенно пошамкал губами Виллоби, поняв, что отстоял себя, – пожалуй, Вы правы. Насчет людей, это я хватанул лишка. Но уж в лес уйду несомненно! – Он потряс в воздухе перепонками, завинтив последнюю гайку.

Прихорошившись как никогда, во фраке и при галстуке-бабочке, он, гордо выпятив грудь и взявши свою даму под руку, отправился на раут к мадам Кругло-Седой под дубовый пень. Матушка Буфо, обожавшая такие встречи за возможность от души посплетничать и наесться подпневыми жучками и слизнями, теперь шла медленно, пришаркивая и как-то съежившись. Она понимала, что сегодня с ней сплетничать не будут. Сегодня будут сплетничать о ней.

– Матушка, пойдемте скорее. Не считайте мух, на встрече насытитесь. – подгонял ее сын.

Наконец добравшись до заветного пня, матушка трясущейся лапкой нажала на звонок, в тайне надеясь, что им никто не откроет, что они ошиблись адресом и днем приглашения. А может быть даже за разговорами они пропустили налет цапель, и теперь двери открывать попросту некому. Вот было бы здорово!

Звонок раздался громовым раскатом. Ожидая пока дворецкий пригласит их в дом, матушка Буфо покрылась пятью новыми бородавками и сменила три окраса подряд.

– На что только ни пойдешь ради любви, правда ведь? – уговаривала себя она. – Ради любви к сыночку и не на такое пойдешь.

Перед глазами несчастной старой жабы одна за другой мелькали сцены, как их осмеивают, как они в спешке собирают свой скарб, наряды, посуду и сбегают в лес, где никто их не знает. И где они укроются от позора вместе с чудаком-сыном и его Куколкой. О Куколке она подумала с некой брезгливостью. Ведь она даже не зеленая. И у нее нет ни единой бородавки! Что правда, то правда, бородавок у Куколки не имелось.

Краем глаза Буфо оценила, как дворецкий отнесся к увиденному. К счастью, дворецкий был профессионалом своего дела. Он и глазом не моргнул в присутствии Куколки.

– Несомненно глуп. Непроходимо глуп. Или слеп. – подумала матушка. – Ну его! Вот еще, обращать внимание на мнение дворецкого. – Осмелела Буфо и скинула ему свое манто из одуванчиков.

Наконец двери в большой зал открылись, и они вошли. Грандиозная хрустальная люстра, освещавшая огромную комнату с высокого потолка, заиграла по-новому в отражении Куколки. Будто в комнате разом зажглись тысячи люстр. И все это хрустальное великолепие отражалось в стеклянных окнах, бокалах и серебряных вилочках, в украшениях дам и мужских запонках. Оно играло на шелке роскошных платьев, сплетаясь в удивительный танец солнечных зайчиков. Все гости были ошеломлены. Первой из ступора вышла многоуважаемая мадам Кругло-Седая. Ей не нравилось, когда кто-то получал внимания больше, чем она сама. Но это зрелище было действительно восхитительно, так что она смилостивилась к гостям. И приняв разумное решение не гневаться, мадам подошла к Куколке.

– Боже, какой талант сиять! Кто эта барышня? Познакомьте нас незамедлительно! – потребовала многоуважаемая жаба.

– Позвольте! Это Куколка Фарфоровая. Моя невеста. – гордо задрав мордочку к потолку, представил Куколку Виллоби.

– Ах, как мило она передо мной робеет. Ах, она еще и молчалива. Столь же скромна, сколь красива. Отличный выбор! – громко заявила мадам Кругло-Седая и подняла бокал за знакомство.

– Отличный выбор! – зашумели остальные гости. Одна дама даже сказала «ах!» и упала в обморок в знак восхищения красотой Куколки.

– А теперь танцы! – объявила хозяйка дома и все послушно отправились крутить лягушачьими бедрышками. Куколка танцевала красивее всех. Виллоби держал ее за кончики пальцев правой руки, указывающей вверх. И она кружилась, кружилась, очаровывая гостей их отражением в ее глянцевом платье. Мокошки весело резвились вокруг нее, творя еще более загадочную атмосферу. Мадам Кругло-Седая отметила талант Куколки к танцам. Ну а Куколка ничего ей не ответила и не подняла глаз, что еще больше понравилось многоуважаемой жабе.

– Какое воспитание! Прелестное дитя!

– Прелестное! Прелестное дитя! – Повторяли жабы и лягушки из разных углов. Наконец пришло время взяться за светский ужин. И тут Куколка показала себя наилучшим образом. Ведь даже если бы она могла есть, то вряд ли засунула бы в рот хоть одного жучка или червячка. Ведь это совершенно бесчеловечно.

– Ах, она еще и не ест! Браво, Виллоби! Она не будет объедать твою большую семью, – жаба оглядела своих гостей, – и не будет мешать нам петь по ночам звездные оды. Браво Виллоби, твой выбор идеален! – Окончательно одобрила их свадьбу мадам Кругло-Седая.

Сидевшие напротив сестры Жабовски, насупили свои мордочки с полными от мушек ртами. Уж они то любили и поквакать, и поесть.

Свадьбу назначили нескоро. Через неделю. Столько всего надо успеть приготовить. Сама мадам взялась за устроение праздника. Ну, а кто бы еще смог обустроить все так шикарно, как это умела многоуважаемая жаба? Она пригласила на праздник заграничных артистов. Приехали испанский музыкант и певец Тоад Честес и итальянская художница Рана Темпорария. А запечатлел для истории это грандиозное событие греческий художник Амолопс. Конечно же на свадьбу съехались все близлежащие болота. Двоюродная тетушка Виллоби по бабушкиной линии и по совместительству поэтесса Бежу даже сочинила оду в честь Куколки.

В день свадьбы, выдворив сына из дома, матушка с родственницами и подругами стали наряжать невесту. Рида и Рина, известные мастерицы, сшили для Куколки свадебное платье из сочных листьев болотной фиалки, украсив пояс морошкой.

– Ведь Куколка несомненно недостаточна зелена лицом! – хором объяснили сестры свой выбор материала для свадебного платья. И все согласно закивали. Какие милосердные и внимательные девочки! В завершение наряда матушка нацепила фату, сплетенную из тончайшей паучьей нити, прикрыв маленькую склоненную в смущении головку Куколки. Фата хоть и искусно сплетена, но будто бы не очень ее украсила. Но ведь невесте положено быть при фате. Молодому жениху не следует видеть наряд возлюбленной до свадьбы, поэтому он сразу отправился в дом мадам Кругло-Седой, где с нетерпеньем ожидал феерического появления невесты.

– Несомненно феерического! – мечтательно повторял он. Наконец прогромыхал звонок. Все затаили дыхание. Сейчас она ворвется в зал, и снова все окунутся в неповторимый, таинственный, восхитительный танец солнечных зайчиков. Двери открылись, но, увы, танца не случилось. Весь глянец фарфорового платья Куколки спрятался под бархатными листьями фиалки. Многие были разочарованы. А некоторые даже раздосадованы. Кто-то даже хихикнул.

Виллоби почувствовал отдаленную тревогу. Он еще не понял, что именно, но что-то точно не так. Первым делом он снял с невесты фату.