Сказки старого дома-3

– Пятьдесят золотых, — отвечает она, пряча глаза.

– Недурно. Мне нужно с ним поговорить. Как у вас в Верне оформляются сделки?

– Здесь немного дальше по улице — контора стряпчего. Вы можете подождать там, а я схожу за дядей.

Стряпчий есть стряпчий, где бы и когда бы он ни был. Это относится и к синьору Имриху. И внешность у него стряпчего, и контора у него стряпчего, и повадки у него стряпчего. Разумеется, он не хочет, чтобы сделка сорвалась. Не будет сделки — не будет барыша.

– Синьор Имрих, я готов без торга заплатить сорок золотых за дом, но никогда не буду платить пятьдесят. Вы понимаете ситуацию?

– Очень хорошо понимаю, синьор Серж. Взаимопонимание — основа моего дела.

Продавец пришел довольно быстро. По нему не заметно, насколько скоро он двигался. Но Жанна запыхалась. Значит, он может быть очень заинтересован в быстрой продаже, раз так спешил.

Надо сказать, что синьор Имрих довольно энергично и умело взялся за дело. Буквально через три минуты дом стоил уже сорок восемь золотых. Еще через три минуты — сорок шесть. А еще через три минуты я стал его владельцем со всем содержимым за сорок четыре золотых.

Однако возникло небольшое препятствие. Одного имени Серж недостаточно для оформления купчей. Нужна еще и фамилия. Записали "Серж Андерсен", и формальная сторона дела была соблюдена. Приложили к купчей большие пальцы правой руки. Я отсчитал сорок четыре желтые монеты, а дядя Жанны передал мне связку из шести ключей и ушел. Два ключа от парадной двери, два от задней и два от калитки в заборе.

– Жанна, — спросил я, — ты могла бы, работая в таверне, присматривать за домом в мое отсутствие?

– Да, я и сейчас это делаю.

Тут же господин Имрих составил договор о найме на три года. Мы с Жанной приложили пальцы. Я отсчитал синьору Имриху на хранение необходимую сумму для выплаты Жанне ежемесячного жалованья в течение трех лет и покрытия хозяйственных расходов. Синьор Имрих написал расписку в получении денег на хранение. Жанна получила свои первые пятьдесят солентино, ключи от дома и отправилась в таверну. Я раздумывая смотрел ей вслед, пока она не скрылась за уличной дверью.

У синьора Имриха тоже неплохое начало дня.

– Синьор Серж, с вас за оформление сделок одна декста и пятьдесят солентино.

Вполне разумная цена. Учитывая, что он сэкономил мне шесть золотых!

– Синьор Имрих, а сколько вы берете за составление завещания?

– Двадцать солентино.

– Тогда давайте займемся делом, и я заплачу вам за все услуги две дексты.

Как опытный стряпчий, синьор Имрих быстро состряпал завещание Сержа Андерсена. По этому завещанию имущество в виде дома со всем содержимым переходит в собственность Жанны. При условии, что синьор Серж не будет замечен присутствующим на территории города Верна непрерывно в течение трех лет. На этом мы с синьором Имрихом благополучно расстались.

Я вернулся в теперь уже собственный дом. Совсем другое ощущение. Медленно осмотрел все комнаты, мебель, предметы. Посуда, белье, полотенца, статуэтки, ящики, сундучки и шкатулки. Вот одна подходящая шкатулка в шкафчике в спальне наверху. Купчая, договор о найме, расписка, завещание прекрасно в ней поместились. Сюда же высыпал оставшиеся деньги. Четыре золотых и маленькую горсточку серебра. Нет, одну беленькую монетку оставлю в кармане на всякий случай. Убрал шкатулку в шкафчик.

Спустился во дворик. Сел на скамейку, достал блокнот и карандаш, нарисовал принцессу. Нет, это я хорошо придумал с домом. Отсюда можно исчезать незаметно и появляться здесь тоже. Ну, ладно, вроде пока всё.

Во дворе таверны меня уже ждет довольно емкая двухколесная тележка, запряженная лошадью. Бочонки погружены. Мальчик-возница на своем месте. Взгромождаюсь на бочонки, и мы трогаемся к порту. На причалах обычная, будничная суета. Соскакиваю с тележки и иду искать мастера цеха грузчиков. Он стоит на причале и лениво переругивается, похоже, с боцманом одного из кораблей. Увидев меня, он отмахнулся от собеседника и подошел ко мне.

– То, что вы просили, готово.

– Тогда, наверное, пора выносить. Что нужно, я привез.

Мастер побежал к складам и буквально через минуту на песчаном берегу, как и вчера, стоял стол, но размером побольше, два стула и корзина стаканов. Я указал на повозку — и привезенные бочонки мигом оказались на столе с уже ввинченными краниками. Я уселся на стул и принялся ждать. Как и вчера, несколько человек забрели посмотреть на аттракцион. А вон и Жозеф среди них. А подальше, похоже, и Герц, наблюдающий за происходящим из своей коляски.

Наконец, море забурлило. Из глубины высунулась бородатая голова в остроконечном шлеме-шишаке и внимательно осмотрелась. Убедившись в отсутствии очевидной опасности, голова повлекла за собой мощное тело, заключенное в кольчугу, и не только свое. Все тридцать витязей следом потянулись на берег. Интересно — как это им удается выходить сухими из воды?

Бородатый дядька тяжелой поступью подошел к столу и уставился на меня вопросительным взглядом. Затем перевел взгляд на бочонки, а потом опять на меня. Затем снова на бочонки и опять на меня.

– Узнали?

– Узнали.

– Смотри-ка, по говору ты русич, а по обличью не пойму.

– Русич, русич.

– Спиридон.

– Сергей.

– Слава Богу! А то эта немчура кругом. Говорят вроде по-нашему, а о чем — не поймешь. Ты князь?

– Нет, не князь. Садись, Спиридон, поговорим.

Витязи столпились вокруг нас и переминаются с ноги на ногу в ожидании развития событий. Спиридон потрогал сиденье стула и с опаской присел на заскрипевший предмет мебели. Стул выдержал. Спиридон откинулся на спинку, поставив огромный меч меж колен.

– Выпьем за знакомство, — предложил я.

Налил стакан и подал бородачу. Себя тоже не забыл, но чуть-чуть.

– Благодарствую.

Чокнулись, и Спиридон одним махом опрокинул стакан себе в рот. Почмокал с изумлением губами и констатировал:

– Знатная медовуха. Ребята, можно! — и ребята занялись самообслуживанием.

Я налил второй стакан и сунул в руку гиганту.

– Благодарствую.

Теперь он не стал пить залпом, а стал прихлебывать по глоточку, смакуя запах и вкус. Вот-вот — так и надо!

– Знаешь, Спиридон, я понимаю, с какой трудностью вы столкнулись.

– И не говори, браток. Сам не пойму, что произошло. И Маньки нет — сестры нашей, чтобы подсказать. А ведь всегда была рядом с нами.

– Какая еще Манька? Это Царевна-лебедь, что ли?