Сказки старого дома-3

Пожалуй, это то место, где еще сохранился барственный уклад старого особняка. Не тронутая краской и обоями великолепная лепнина стен и потолков. Прекрасный мраморный камин с бронзовыми часами в средней из трех анфиладных комнат. Потемневшие от времени картины и множество фотографий дам и кавалеров в причудливых костюмах прошлого века. Всё это я увидел мельком, случайно, взявшись починить испортившийся выключатель. А так я и не слышал, чтобы кто-то из других жильцов мог похвастаться тем, что под каким-то предлогом получил приглашение войти в квартиру Анны Петровны. Даже роль водопроводчика для Анны Петровны исполняет Ахмед. Но Ахмед почему-то боится электричества.

Нельзя сказать, что Анна Петровна замкнута и необщительна. Совсем нет. Она служит переводчиком в каком-то издательстве и хотя бы в силу работы не может быть не общительной. Я не раз видел ее и маму стоящими на лестничной площадке или на улице и о чем-то оживленно болтающими на немецком языке. Другое дело, что, наблюдая Анну Петровну, четко чувствуешь дистанцию, границу которой не следует переходить ни в разговорах, ни в поползновениях на поступки. Если Анна Петровна никогда и никого не приглашает к себе, то не следует и ее приглашать никуда. Вежливый, но категоричный отказ заведомо предсказуем.

Однако тут скрываются и более странные, загадочные вещи, которые наблюдательный человек когда-нибудь да приметит. Из квартиры Анны Петровны может выйти вполне обычный мужчина или женщина. Но не в том суть. Странность в том, что никто не видел, как они туда заходили. А я, правда, редко, но не раз видел Анну Петровну в магазине, закупающую против обыкновения продукты в невообразимом для одинокой женщины количестве. А ведь гости-то к ней не пребывают. Во всяком случае, мы их не видим.

Правда, живут в "барской" парадной и люди, которых Анна Петровна всё же изредка, но совершенно открыто удостаивает краткими визитами. И один из них — моряк.

Капитан дальнего плавания… Никто не зовет этого крепко сбитого, почти пятидесятилетнего мужчину с волевыми чертами лица по имени и отчеству. Для всех он просто Капитан, а для меня еще и сосед по лестничной площадке. И не видно, чтобы такое не очень церемонное обращение его как-то возмущало или хоть сколько-нибудь расстраивало. Даже со стороны мальчишек, к числу которых относился и я, — казалось бы, совсем недавно. Иногда, когда Капитан дома, мама приглашает его к нам посидеть — поболтать о чем-нибудь. На что он всегда с удовольствием соглашается.

Капитан всегда где-то далеко и оказывается дома лишь три-четыре раза в год на неделю-две. Он привозит с собой очередные диковинки дальних стран, и это служит поводом без особых сомнений, по-соседски заглянуть к нему на огонек. Две вместительные смежные комнаты заставлены и завешены всякими чудесами. Тут и старинные навигационные инструменты. И чучела неведомых рыб. И ритуальные маски колдунов и шаманов разных стран. И старинные карты, карты, карты с необычными очертаниями материков и тонкими рисунками парусных кораблей, стихий и морских чудовищ.

Сначала — само собой, восторги по части пополнения коллекции и очередное любование ей всей. Затем мы молча сидим, слушая тихую музыку "Битлз", к которой оба неравнодушны, несмотря на двойную разницу в возрасте. Капитан есть Капитан, а какой капитан может быть без трубки? — и тонкий аромат экзотического трубочного табака сопровождает наше наслаждение музыкой.

Иногда он рассказывает что-нибудь примечательное и интересное. Но чаще мы просто молча сидим без всяких откровений. Только как-то раз я задал ему, в общем-то, вполне обыденный вопрос:

– Капитан, а что вас подвигло стать моряком?

Он засопел носом так, что из трубки полетели искры. Долго молчал, а потом спросил:

– Ты хочешь знать правду или готов услышать о какой-то голубой мечте детства?

Тут и я как-то немного растерялся, но всё-таки заявил:

– Правду.

– Ну, правду так правду. Ты уже взрослый, не глупый, наблюдательный уже не вьюноша, но муж и, конечно же, заметил, что наш Дом в чем-то не совсем обычен по сравнению с другими.

– Заметил.

– Вот он меня и подвигнул в сторону моря где-то лет тридцать с чем-то тому назад. Мне тогда было не больше четырнадцати.

– Как это?

– Я и сам тогда ничего не понял. Просто в летний день сидел на крыше, мечтал — и вдруг стало происходить нечто странное…

Тут у меня в голове словно что-то включилось. Я тоже люблю лазать по крышам. Равно как и по таинственным подвалам и чердакам. Причем мальчишеская страсть не угасла с возрастом. Просто стало меньше свободного времени и, соответственно, возможностей. Несколько лет назад я блаженствовал июньским днем на нашей крыше. Дул ласковый западный ветерок с запахом моря. На Петропавловке бухнула полуденная пушка. Я закрыл глаза и представил себя плывущим на парусном корабле. Вдруг доносящиеся звуки улицы и двора как-то полностью угасли. Вместо них я услышал плеск волн, хлопанье парусов и скрип снастей — так громко и отчетливо, словно находился среди всего этого. Возникло ощущение потери опоры и медленного подъема куда-то вверх. Я испугался и открыл глаза.

Шум улицы мгновенно вернулся, и крыша подо мной — тоже. Всё это я и пересказал Капитану.

– Вот-вот, так оно и было. Только в отличие от тебя я не испугался и не открыл глаза прежде времени. Потому теперь и Капитан. Больше ничего не спрашивай. Где-то там у каждого своё…

Мы опять замолчали. В коридоре изнемогающе затрещал старый, чуть ли не ровесник Дому звонок, и кто-то из соседей протопал открывать. Стук в дверь. Заглядывает Анна Петровна.

– Капитан, можно вас на пару слов?

Они уходят в соседнюю комнату. Проходит минута ожидания, и они возвращаются. Анна Петровна с интересом смотрит на меня, словно хочет что-то сказать, но не решается. Прощается и уходит. Капитан прерывает молчание:

– Серёжа, тебе рано или поздно придется поговорить с Учителем о нашем доме и о тебе самом.

Опять звонок в коридоре и стук в дверь. Теперь мама приглашает нас с Капитаном обедать.

Учитель… Ну, конечно же, для кого-то он и учитель, раз преподает в школе русский язык и литературу. Для нас же он просто сосед из квартиры выше этажом. Александр Басков тридцати с небольшим лет. Учитель — это его как бы краткий псевдоним, прозвище в нашем Доме. Не так давно я случайно обнаружил его литературные работы в Самиздате. Мысли еретика времен застоя. Интересно. Понятно, почему издавать его никто не стал бы.

У Александра есть близкий друг. Художник-сюрреалист Игорь Тюльпанин. Так что все стены в комнате Александра увешаны картинами довольно странного, неправдоподобного содержания, но вместе с тем удивительной и притягательной красоты. Я часто сижу среди этого колоритного великолепия и молча созерцаю просто фантастические сюжеты. А Александр тем временем корпит над ученическими тетрадями или пишет что-то свое. Однако сегодня он явно озабочен чем-то другим. Хочет что-то мне сказать, но словно не знает, с чего начать. Наконец он решается: