Сказки старого Вильнюса IV

И вот я сижу на самом верху, обнимая Фонарщика. Он еще меньше, чем казался снизу, даже сидящему мне едва достает до плеча. Лорета пляшет на цыпочках, пытаясь поднять фонарь как можно выше, я тянусь за ним, стараясь не потерять равновесие и не свалиться, наконец, хватаю холодную металлическую ручку, и в этот миг, повиснув практически вниз головой в неудобной позе, еще более нелепой, чем у бедняги Фонарщика, с его надежной бронзовой лодыжкой в одной руке и хлипким декоративным фонарем в другой, я совершенно, безоговорочно, без единой задней мысли счастлив. Ничего не хочу, кроме возможности продолжать быть – здесь, сейчас, остальное неважно. Игра, получается, стоила полусотни свеч – всей купленной в супермаркете пачки.

Лорета – там, бесконечно далеко внизу – говорит:

– Вешай уже давай! И слезай.

От ее голоса я прихожу в себя, вспоминаю, зачем я здесь, вручаю фонарь Фонарщику, и растопыренные пальцы его левой руки сжимаются, чтобы поудобнее перехватить ношу.

Я говорю ему:

– Ага. Так и думал.

Повисаю на руках и спрыгиваю – не так уж высок постамент. Залезать было трудно, зато вниз – проще простого. Но все-таки, не удержавшись на ногах, падаю на четвереньки и тут же вскакиваю. Вроде, не больно ушибся. Колено чуть-чуть саднит, но это ерунда.

Лорета озабоченно спрашивает:

– Штаны не порвал?

Я говорю:

– Да вроде, нет. Лорета говорит:

– Это главное.

Беру у нее свой портфель, и мы быстро-быстро бежим вниз по улице Швенто Йоно. Мы очень спешим. До нашего двора отсюда еще целых шесть кварталов, а уже совсем стемнело.

Наше кухонное окно нараспашку, и на весь двор пахнет жареной рыбой – это бабушка готовит ужин. Я кладу портфель на подоконник, подтянувшись на руках, залезаю туда сам и протягиваю руку сестре.

Глупо заходить через дверь, когда открыто окно.

Бабушка говорит:

– Где вас опять черти носили?

Мы с Лоретой сидим на подоконнике, одной ногой уже в доме, другой еще на улице, и смеемся.