Сказки странного города

– Не болит, – подтвердил Алекс. – Но мне все равно хотелось бы переодеться. Или высушиться.

– Тогда нужно идти обратно, – Ник шагнул на берег и махнул рукой в сторону холма. – Вызовем такси, в нем и обсохнешь.

– Ровена, – Алекс еще раз посмотрел на воду. Коричневой она больше не казалась и теперь действительно напоминала зеркало. – Этот источник… насколько он большой?

– Почти в половину озера, – ответила девушка. – Начинается здесь и бежит до противоположного берега.

– Ничего себе! И о нем никто не знает?

– Почему же – никто? Кому надо, те знают. Некоторые, как и ты, об источнике слышали, но слухам не верили. Да и как поверить, если озеро со стороны кажется болотом? Чтобы увидеть кристальную целебную воду, надо заглянуть вглубь, шагнуть в вязкий ил, а на это способны далеко не все. Кое-кому для этого и вовсе нужен дружеский пинок.

Алекс улыбнулся.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – кивнула Ровена. – Приходите купаться еще.

– Непременно придем, – кивнул Ник. – Не сомневайся.

…Поднимаясь за повеселевшим Алексом на вершину холма, сисадмин на секунду остановился и, обернувшись, снова посмотрел на девушку. Та помахала ему рукой, а потом медленно растворилась в воздухе.

Художник

Парень сидел на скамейке и увлеченно рисовал. С обеих сторон от него на желтых облупленных досках стояла батарея баночек с красками, тубы с кисточками и еще куча каких-то вещиц, замотанных в тряпки и целлофан. Мольберта у парня не имелось, он творил на маленьких листках плотной бумаги, которые держал прямо на коленях.

Его джинсы и куртка были покрыты россыпью разноцветных пятен, однако художник их не замечал. Возможно, его одежда была такой изначально, и юноша надел ее нарочно – чтобы не бояться испачкаться еще больше.

Алекс видел этого художника неоднократно – не реже двух раз в неделю тот приходил в Старый парк, садился на одну и ту же скамейку и принимался рисовать. Писал он все время одно и то же – птиц. Портреты галок, воробьев, голубей и сорок выходили из-под его кисти в неимоверном количестве. Алекс был уверен, что в доме художника ими увешаны все вертикальные поверхности – при условии, конечно, что парень не продает свои рисунки каким-нибудь любителям анимализма.

Готовые птичьи портреты юноша складывал прямо на скамейку, и полюбоваться на них мог любой прохожий. Прохожие, к слову, не обращали ни на рисунки, ни на их автора никакого внимания. Возможно, дело было в том, что автор так гармонично сливался с пейзажем, что попросту не бросался в глаза.

Между тем, Алексу, он бросился в глаза сразу. Причем, не благодаря своей внешности, в ней как раз ничего особенного не было – при желании художник сумел бы легко затеряться в толпе, ибо такие серые глаза, русые волосы и прямой, чуть длинноватый нос, можно увидеть едва ли не у каждого второго горожанина. Дело было в воодушевлении и творческом энтузиазме, волнами исходившими от парня, когда он брал в руки кисть. Юноша получал от рисования бесконечное удовольствие, и не заметить это было невозможно.

Конец ознакомительного фрагмента.