Сказки Триста восемнадцатого, дробь, десятого королевства

<tab>Спустя три часа Слава набрался храбрости и решил спуститься в катакомбы, что под башней построены были еще задолго до возведения самой башни. Стоя у лифта и чиркая в магическом дневнике список необходимых ингредиентов, Мирослав не заметил, как отворились двери стального саркофага и наружу, подавляя всё сущее своей мрачной аурой, шагнул Иль. Шагнул и споткнулся о зазевавшегося и напрочь лишенного чувства самосохранения стажера, обливая болотно-зеленую мантию Мирослава черным как ночь кофе, черней чернейшей черноты бесконечности. Едкий напиток задымился, вступив в странную реакцию с тканью. Там, где напиток касался ткани, цвет мантии менялся на нежно-розовый. Иль подавился непроглоченным кофе, приходя в ужас от этого непотребного цвета.

<tab>Мирослав, пища под нос извинения, ввалился в лифт и поспешил отдать команду дверям закрыться. Где-то внизу была еще одна мантия, запасная. Только в районе катакомб парень опомнился: с Илиасом еще предстояло вместе работать, – и приуныл. Но поздно было отказываться от задания. Набрав в три захода артефактов и переодевшись, Слава ринулся брать Илиаса штурмом.

<tab>– А, это ты, – изрек мрачный маг, взмахом руки создавая какое-то кресло, крайне похожее на одно из тех, что для пыток использует инквизиция. – Меня уже предупредили о твоем задании, – это был первый раз, когда Иль говорил при Мирославе хоть что-нибудь. Голос мага был теплым и бархатистым, совсем не страшным, однако черные глаза и буйная рыжая растительность на лице не позволяли увидеть какое выражение на лице у мужчины было в тот момент.

<tab>– Нарисуйте мне…

<tab>– На «ты».

<tab>– Прости, – перепуганный и смущенный Мирослав совсем забыл о негласной договоренности: обращаться ко всем обитателям башни на «ты». – Нарисуй мне, пожалуйста, сад, каким он был раньше…

<tab>– Уже, – Иль протянул огромное яблочное блюдо, покоцанное по краям и покрытое небольшими царапинами. На нём медленно вращалась модель королевского сада. – Пользуйся, это рабочий, – и потерял всякий интерес к Мирославу. Юному магу на мгновение показалось, что руки Иля дрожали, когда он передавал поднос.

<tab>«От выпитого кофе», – решил парень и больше не вспоминал об этом до поры до времени.

<tab>Сад был восстановлен в кратчайшие сроки, Его Скромное Величество доволен как слон, кружа над любимым рододендроном, уставший и сонный Славка вернулся в башню писать отчет. Измученный и помятый наставник обнаружился на своем рабочем месте.

<tab>– Молодец, Его Величество уже звонил, хвастался. Как с Илем сработались?

<tab>– Н-нормально, – отвел глаза парень, вся башня уже знала об инциденте с кофе.

<tab>– Ты не думай плохо про него, – устало поправил очки наставник. – Он когда-то был добрым и безотказным магом, но люди пользовались его чистым сердцем, чужими руками творя злые дела. Вот и оброс он… коркой ледяной, замкнулся в себе и старается ни с кем не общаться. А в душе Иль всё тот же простодушный, застенчивый добряк. Он тебя больше боится, чем ты его. Но если попытаешься добротой его воспользоваться – гоблинам скормлю. Иди, отчет пиши.

<tab>И пошел Мирослав переваривать полученную информацию, да отчет писать на мансарде, щитом прозрачным с одной стороны и непроницаемым – с другой огражденной. Окна выходили аккурат на логово гоблинов, которые в тот день получили новый вертел и теперь опробовали его в деле, жаря то ли крыс, то ли лягушек – жертв опытов магов из башни. Что простому люду – мутанты, то гоблинам – еда.

И я там был, с драконом печенье грыз, квас да морс пил, сам всё видел и теперь вам пересказываю. Сказано – серебро, не сказано – золото. Еще бы рассказал, да добавку дома забыл.

Комментарий к

*Нейромонах Феофан – Холодно в лесу