Сказочная Академия
Шрифт:
Глюк Милославский тем временем тоже меня разглядывал, пристально и не без удивления. А затем задал вопрос, блещущий оригинальностью:
– Ты кто?
Мда, не дело это, конечно, собственные галлюцинации этикету обучать, хотя, с другой стороны, кому как не мне этим заниматься? Раз глюк мой, то и ответственность за его поведение несу тоже я.
– Вообще-то в приличном обществе здороваться принято, – ехидно заявила я и тут же на себя рассердилась.
Ну действительно, с чего это я взяла, что попала в приличное общество?
– Здрасьте, – обиженно пробурчал Милослав. – Так кто ты?
Настырный
– Василиса я! – заявила и тут же осознала абсурдность ситуации.
Как-то не припоминаю, чтобы пациенты психушек знакомились со своими галлюцинациями. С другой стороны, психов (во всяком случае, со справкой) среди моих знакомых не водилось, так что я могла о данном факте попросту не знать. Но Милославу и здесь удалось меня удивить. Он вытаращился на меня самым неприличным образом и выдал совсем уж неожиданное:
– Ты – Василиса? Да быть того не может!
Вот тут обиделась уже я. Чтобы мой личный глюк посмел сомневаться в моих же словах? Ну уж нет!
– Паспорт показать? – спросила я и тут же прикусила язык, вспомнив, что в санитарный домик ходить с документами как-то не догадалась.
– Погоди, Милослав, – раздался приятный голос с хрипотцой из-за моей спины. – Разобраться надо.
Я резко обернулась, чтобы посмотреть на говорившего, и поняла, что не избежать мне-таки знакомства с дядей-психиатром, если уж мне такие красавцы мерещиться стали. Мужчина был не слишком молод, но и далеко не стар – лет тридцати пяти, полагаю – высок, черноволос, голубоглаз и вообще впечатление производил на неустойчивую девичью психику очень сильное. Только теперь я догадалась, что это он, скорее всего, подхватил меня при падении. Догадалась и тут же посетовала на свою невезучесть: побывала в объятиях такого красавца и даже не успела прочувствовать всю глубину своего счастья.
– Итак, девушка, – обратился тем временем ко мне роковой мужчина, – вы утверждаете, что вы и есть Василиса?
Несколько озадаченная такой постановкой вопроса, я кивнула.
– Василиса.
– Да какая из нее Василиса, боярин? – всполошено запричитал Милослав. – Пугало она огородное, а не Василиса.
Я скрипнула зубами от злости. Нет, ну раз уж видения принадлежат эксклюзивно мне, то не могу ли я убрать противного типа, оставив только сказочного красавца? И процедила сквозь зубы:
– Сгинь! Провались, кому говорю!
– Малахольная! – шарахнулся от меня противный глюк, даже не подумав исчезать.
Какое, однако, неуважение! И не верит, и не подчиняется. Нет, как только вернусь в город, на йогу пойду. Ну или еще куда, где обучают управлению сознанием. Причем чужого мне не надо, мне бы со своим справиться.
– Милослав, – укоризненно произнес красавец со странным прозвищем, – людям надо верить.
– Ага, – прогундосил мерзкий глюк, – вот так поверишь кому, а потом ложек не досчитаешься.
– Каких ложек?
– Ну или вилок. Или еще чего в хозяйстве нужного. Ну уж нет, боярин, вы-то сами как пожелаете, а я доверять всяким-разным не намерен. Не то у меня положение, потому как ответственность на мне большая.
Дурацкое препирательство мне порядком поднадоело, и я решила вмешаться. Благо,
и вопрос назрел, пусть и не больно важный.– А почему у вас кличка такая странная?
– Какая кличка? – изумился Мужчина Великолепный.
– Боярин. Ведь не могли же родители вас в самом деле так обозвать. Хотя не мне о том судить, конечно, – стушевалась я.
Теперь уже оба глюка – прекрасный и противный – уставились на меня с одинаковым недоумением.
– А что я говорил? – на Милославской физиономии проступило редкостное самодовольство, отчего она стала еще противнее. – Как есть малахольная.
Желание стукнуть его кулаком по выдающемуся во всех смыслах носу было столь нестерпимым, что у меня даже руки зачесались, но я велела себе стоять спокойно. Мысль о том, что в присутствии привлекательного мужчины женщина должна выглядеть трепетной ланью, а не бой-бабой нам с Зинкой накрепко вбила в головы Клара.
– Ни один мужчина, девочки, не желает чувствовать себя слабаком, – поучала она нас, изящным постукиванием расписанного цветами и бабочками ноготка сбивая пепел с длинной тонкой сигареты. – Мужчины хотят быть принцами, но – только для принцесс. Читайте сказки, мои дорогие, там вся многовековая мудрость. Разве хоть одна принцесса сама перековывала коня? Так нечего и нынешним женщинам самостоятельно менять резину. И сражаться всегда доводилось именно принцам, а принцессы только хлопали ресницами и восхищались.
Клара знала, что говорила. Нынешний ее муж, Эдик, четвертый по счету, был всего на семь лет старше нас с Зинкой. Клару он обожал безмерно и выполнял все ее прихоти. Да и экс-мужья исправно снабжали бывшую деньгами, дарили дорогие подарки и мчались на помощь по первому зову. Оттого-то мы и внимали Зинкиной матери, затаив дыхание – когда еще услышишь откровения самого настоящего гуру? Подозреваю, она и в тот памятный вечер не стала бы делиться с нами своими секретами, если бы не бутылка мартини, приконченная ею в одиночку в честь временного освобождения от семейной жизни – Эдик с друзьями отправился на футбольный матч в соседнюю область и вернуться должен был лишь под утро.
Вовремя припомнив откровения Настоящей Женщины, я застыла столбом и похлопала ресницами в сторону Боярина, ожидая, когда он за меня вступится.
– Вообще-то, – медленно протянул красавчик, глядя на меня с непонятной жалостью, – я и есть боярин. Из славного рода бояр Беспределкиных, между прочим.
– А? – глубокомысленно выдала я, потом задумалась и дополнила вопрос. – Беспределкиных?
– Иван Алексеич, славный мой предок, беспределом на большой дороге занимался, – охотно пояснил Боярин. – Гра… кхм… неважно. А в бояре его пожаловал сам царь, когда по незнанию напал Иван Алексеич на карету, в коей друг царский ехал.
–Постойте, – не поняла я, – получается, ваш Иван царского друга убил, а его за это – в бояре? Нелогично как-то.
– Не убил, – поправил меня славный потомок беспредельщика, – а токмо огра… Тьфу, ценности реквизировал. А потом оказалось, что другу царь денег должен – в картишки проиграть изволил. Так вот, Иван Алексеич царю его долю законную отдал, и тот с другом расплатился.
– Мошенник, – вынесла я вердикт.
– Кто – царь или Беспределкин? – живо поинтересовался Милослав.