Сказочники оптом и в розницу

— Ясно, — сказал я. — Но, если честно, то я не представляю, чем смогу быть вам полезен. Это вот Семены — мастера своего дела, а я не волшебник, я только учусь.

— Ни шиша себе, учится он! А как Семеныча киданул, вспомни!

— Случайно, мне Мамба несколько приемов показала, вот вам крест!

— Креста, пожалуйста, не надо, — попросил Заточка. — А это про какую Мамбу речь — не про Черную ли?

— Точно. Знакомая, что ли?

— Есть маненько, — ухмыльнулся арап, но на дальнейшие расспросы о межличностных отношениях отвечать отказался.

— У вас есть план, мистер Веслав? — спросил Эдуардыч.

— Есть ли у меня план? Есть ли у меня план? У меня три плана, мистер Семен, но только они не совсем подходят к данной ситуации. Сказать по чести, они вообще не подходят, ибо срабатывают лишь против подобных мне существ. Световые бомбы, пули с начинкой из святой воды и тому подобный бред. Я очень рассчитывал на вас и на ваш, помноженный на семь, разум.

— Не будем забывать о Сказочнике, — вставил Семен Игнатьич.

— Я бы предпочел, чтобы вы все же забыли о Сказочнике, — вставил я. — Сказочник еще молодой и неопытный, он просто посидит в сторонке и посмотрит.

— Тебе что Кащей сказал?

— Смотреть и учиться.

— А практическую помощь не просил оказывать?

— В экстренных случаях.

— Вот и будем считать, что это тот самый экстренный случай.

— А если Глым возьмет, да и придумает, что этот самый супостат отвяжется от нашей деревни и уйдет куда глаза глядят? — с надеждой спросил Заточка.

Остальные Семены замолчали и посмотрели на меня.

— Я не знаю, — протянул я. — Попробовать, конечно, можно…

— Тебе и карты в руки. Пробуй, — Эдуардыч сделал широкий жест. — Очисти деревню вампиров от скверны!

Я зажмурился для верности и попробовал сложить сказку.

— Жил-был Абрам Ваныч Хельсинк…"

И не смог!

Вот не смог — и все!

Даже элементарный "жил-был" не выдавливался!

— Не можешь? — призвал меня к жизни голос Эдуардыча. — Не придумывается?

— М-м, — я покачал головой.

— Я догадывался о чем-то похожем, — Семен-старший развернул карту. — Если это колдовство Антисказочника, то обычными способами тут ничего не сделаешь.

— Разве на каждую магию не найдется своя антимагия и наоборот? — спросил я.

— Может быть. Но ты пока лишь неискушенный любитель, а не прожженный Сказочник. Тут не так все просто. Твое сочинительство разбивается о встречную магию. Тут колдуй не колдуй — все равно получишь… В общем, ничего не получишь. Надо приниматься за дело, засучив рукава. Ребятки, готовы встретить врага его же оружием?

— А то! — вразноголосицу ответили ребятки и полезли в котомки, извлекая оттуда такие заковыристые штуки, какие мне не снились и в страшных снах про Бледноморд — а они были горазды на всякие фигли-мигли! О том, что сделаны они не для борьбы с тараканами, я догадывался, но как эти милые вещицы можно было применять на практике? Как можно было применить вроде бы обычную ракетку для игры во фрешминтон, к которой с какого-то перепугу были прикручены лошадиные хвосты? А для чего, я спрашиваю, может быть полезна железная фигня вроде мясорубки, но с торчащей из нее метелкой с беспрестанно шевелящимися "прутьями"? Лишь в руках у Эдуардыча я заметил более-менее знакомую вещь — увесистый дробовик. Не отказался, значит, старик от своего плана, подумал я и мысленно ему поаплодировал.

Этот прохиндей тут же повернулся ко мне и церемонно раскланялся! Тьфу ты!

— Выходит, остальные крово… вампиры, конечно же, вампиры, — не будут нам помогать? — поинтересовался я.

— Положим, и ты нам не очень-то помогаешь, — проворчал Заточка, пробуя пальцем на остроту лезвие своего меча.

— Я не потому что не хочу — я не могу! — огрызнулся я. — Честно говоря, не представляю, как вы вообще собираетесь ловить неизвестно кого?

— Отчего же неизвестно? Очень даже известно. Это должен быть очень хитрый и мудрый человек — причем не обязательно сильный, ибо справлялся он с моими односельчанами не силой, но ловкостью и проворством, — проговорил со злостью арапский вампир.

— Деревянами.

— Чего?

— Вы же в деревне живете. В селе же церковь есть, а у вас — нету.

— Точно, — Заточка пожал мне руку. — Мужик. Иди, иди себе, не мешайся.

— Глым, в самом деле, садись вот на этот взгорочек и наблюдай за процессом загона с последующим отловом, — посоветовал и Семен Стругович. — За дело берутся профессионалы!

— Хоть убейте — не пойму, как, вот как собираетесь изловить гада, если не представляете себе, как он вообще выглядит? — крутил я головой, стараясь наблюдать за всеми Семенами одновременно.

— Ну что, скажем ему? — спросил Семен Семеныч, пихая в бок хитроглазого Струговича. Тот пожал плечами.

— Скажем что? — спросили мы хором с Заточкиным.

— У нас тоже есть свои козыри в рукавах, — отозвался Стругович.

— Это я знаю, мог бы и не говорить, — хмыкнул я. — Видели, как вас по носу картами-то…

— Короче, — рявкнул Веслав. — Что за дела, братки? Что-то знаете, а с другими не делитесь? Может, сами и наслали этого мерзавца?

Изо рта его полезли острые белоснежные клычищи.

— Погодь, Веся, не кипятошничай, — успокаивающе молвил Семен Евсеич. — Не безобразь. Мы ведь и вправду на выручку к тебе шли. А по дороге сделали запрос в одно очень важное агентство.

— Какой еще запрос, че я не помню? — зашумел я.

— Вы, любезный Глым, во сне с Самдурлаями рубились, вам не до того было, — осадил меня Эдуардыч. Краем глаза я заметил, как при упоминании о Самдурлае Заточка посмотрел на меня с уважением.

— Так вот что нам пришло в ответ, — и Эдуардыч извлек из-за пазухи смятый комок бумаги, который после придания ему осмысленной формы оказался небольшой афишкой. Прямо посреди нее на нас смотрело хитроглазое, прямо как у Струговича, покрытое щетиной лицо мужичка без возраста в одноухой мохнатой шапке.

— Ивашка под простоквашкой, — прошептал Веслав. — Ух, порву, как меха на баяне!

Под физиономией красовался несколько разъясняющий Заточкины слова текст, гласивший:

"Разыскивается Абрам Ваныч Хельсинк из Хвинляндии. Обвиняется в преследовании нечистой силы без всяких на то причин и указаний Царя, что значит — совершает противузаконные поступки. Особые приметы: говорит "таки" и "шо", мыслит медленно, но придумывает хитро, характер скверный, не женат. Награда — 5000 (пять тысяч) монет".

— Дело! — потер лапы хищный Стругович. — Еще и монеток огребем!

— По шеям ты огребешь! Что, неграмотный? Видал, что пишут? Раз этот самовольник поперек батюшки-царя в пекло лезет, значит, сам Кащей ему не брат! — сердито указал Семен Эдуардыч. — И что еще это значит?

— Значит, что приемов у него в запасе немерено, — угрюмо сказал здоровяк Семеныч. — Тут просто по шеям не наваляешь.

— И что выходит?

— Выходит, что ты правильно дробовик захватил, Эдуардыч, — вздохнул молчавший до сих пор Семен Игнатьич.