Сказы казачьего Яика

Вернулся хан и настиг уходящих из Хивы казаков. Ханское войско всю ватагу казачью изрубило. Погиб в сече и атаман Нечай. Удалось уйти в плавни от погибели лишь нескольким юнцам. Отсиделись они в камышах, поймали вольных коней в степи и направились домой. Неделю едут, вторую, третью. Так вот и проколесили в солончаках три месяца. Заблудились.

Замельтешилась перед ними смерть – от голода и холода. А троп сайгачьих много. По какой тропе пойти, никто не знал. И вдруг увидел один отрок на тропе серебряную подкову.

– Подкова Нечая! – воскликнул он.

Спасла юнцов-казачат серебряная подкова атамана. Вывела их эта тропа к Яику, к дому. С тех пор и прибивают найденные в степи подковы у входа в хоромы. И говорят:

– Подкову найти – к счастью!

Колода

Лежала возле криницы старая колода. Была она велика, как лодка. Когда-то из колоды казаки лошадей поили. Начерпают бабы воды из колодца, наполнят колоду. Ждут своих казаков из дозора. Много лет продолжалось так. Но однажды высох колодец, и стала колода трескаться, чернеть. А криницу в другом месте вырыли. Мешать стала людям колода.

– Надо бы её распилить на дрова! – говорили одни.

– Гордится колода, что на глазах у народа! – насмехались другие. – Сжечь её, негодную!

– Пущай лежит для забавы детишкам, – сказал атаман.

Колода чуть не расплакалась от счастья: пожалел её атаман. Но как отблагодарить атамана? Долго думала колода. И ничего не придумала – плохо соображала она. Колода и есть колода! И ничего бы не изменилось, если бы не обрушился на станицу страшный паводок.

Пришла большая вода валом, а казаков нет в куренях. В поход они ушли. Плачут бабы с детишками. Коровы погибельно мычат. Поплыли хаты в потопе. И кто где спасается: кто на крыше приютился, кто на упавших воротах качается, как на плоту.

Плыла по бурному паводку и старая колода. И возле казённой избы свалилась в колоду с крыши маленькая дочь атаманова.

– Держись, не ёрзай, а то опрокинемся. И не плачь, я к сухому берегу выплыву! – успокоила юницу колода.

Так вот и спасла старая колода малолетнюю дочь атамана. Много радости у отца было. А колода лежит до сих пор на дуване возле церквушки белокаменной. И сидят старики на колоде, вспоминают былины казачьи. Вспоминают и приговаривают:

– Вот эта колода помнит. Вот эта колода видела.

Летающее корыто

Жил Данилка с бабкой, не было у него отца и матери. Бабка не обижала внука. Блинами потчевала, поила молоком козьим. Бегал юнец в лес и на речку, верблюжонка своего купал. Но был один запрет для Данилки: не позволяла бабка ходить в кладовку, где валялось старое корыто. Ничегошеньки не было в чулане, окромя треснутого деревянного корыта. Но закрывалась кладовка замком. Ключ от замка в печурке хранился.

Ходили по станице слухи, будто бабка летает по ночам в корыте. В одно воскресенье уехала бабка на ярмарку. Данилка взял ключ из печурки и открыл ржавый замок. Отворилась дверь в чулан. А там, над корытом, паутина. И громадный чёрный паук.

Данилка не испугался, однако. Взял он кочергу, зацепил корыто и вытащил его из чулана в сени, затем на крыльцо. Стал Данилка корыто осматривать, ощупывать. Корыто как корыто. Выдолблено из дуба. Можно в нем плавать, как в лодке. Потащил Данилка корыто волоком к речке – рядом речка была, сразу за огородом. Столкнул корыто в воду и начал отгребаться кочергой, будто веслом.

А корыто вдруг оторвалось от воды и начало взлетать. Вот уже и выше избы. И выше сосны.

– Куда лететь повелишь? – спросило корыто у Данилки.

– За белыми грибами! – шмыгнул носом Данилка.

И полетело корыто над бором. Опустилось оно на поляну, а там белых грибов – глаза разбегаются. Набрал Данилка боровиков почти полное корыто. Сам еле-еле примостился.

– Полетели домой! – приказал.

Корыто вернулось к хате, на крыльцо мягко село. Данилка перетаскал грибы в плетёный короб. Взял он топор и снова сел в свой самолёт.

– Куда лететь повелишь? – спросило корыто.

– В лес полетим, по дрова!

Нарубил Данилка в лесу дров, нагрузил целую поленницу, вернулся во двор. Сложил он дровишки у сарая, взял серп и снова сел в корыто.

– Куда лететь повелишь? – послышался опять знакомый голос.

– На луг у поймы. За травой для козы и верблюжонка.

Так вот и копешку сочной травы доставил для хозяйства Данилка.

И снова сел в корыто.

– Куда лететь повелишь? – так же спросило оно.

– На ярмарку, к бабке – чай, ей тяжело там с покупками. Поможем!

Прилетело корыто на ярмарку, кружится над базаром. А народ кричит, волнуется:

– Чудо какое! Диво дивное! Агнец в колоде порхает! Уж не второе ли пришествие?

Кто-то на колени упал, молится. А другие начали камни швырять в Данилку. Присело корыто возле бабки родной. Запрыгнула она шустро и корзину с покупками бросила на растерзание толпы.

– В чулан! – крикнула бабка.

И взлетело корыто над ярмаркой, поплыло под облаками к дому. Бабка за ухо Данилку теребнула:

– Вот и оставь тебя, дурачка, без присмотра!

А когда вернулись домой, подобрела бабка. Увидела она и копну травы, и дрова, и короб грибов белых.

Живая вода

Кто знает, какая вода бывает? Вода, чёртом тертая, – вода мёртвая! Бывает вода для питья и мытья. А я – знахарка, блинами жирую, пью воду живую! Кто же нашел живой родник? А нашел его озорник!

Сел как-то Данилка верхом на козу, ухватился за рога и так вот выехал в степь. А коза побежала, как резвый конь. И увезла Данилку за солонцы и полынные гряды, за холмы и болота – далеко-далеко. К полудню цепкий всадник надоел козе. Она взбрыкнула, сбросила седока и убежала.

Хотел мальчонка домой пойти, а не знает, в какую сторону. Заблудился, значит. Наугад пошел он, а вскоре стон услышал в кустах чилиги. Пошёл осторожно и видит – лежит маленький верблюжонок, на боку рана от волчьих зубов.

– Спаси меня, помоги! – простонал верблюжонок.

– Чем же я помогу тебе? – спросил Данилка.

– Пройди к солнцу сто шагов. Там родник с водой живой. Принеси мне живой воды, дай глотнуть. И на рану мою брызни, – умоляюще посмотрел верблюжонок на мальчонку.