Скелет среди холмов (в сокращении)

В судебно-медицинской антропологии он был не силен, но если врач решил, что кость похожа на человеческую, оставлять такую находку без внимания не следовало. Даймонд спустился к столу дежурного, чтобы поговорить с мисс Хибберт.

— Знаете, — сказал Даймонд, выслушав посетительницу, — я не прочь вместе с вами вернуться и осмотреть место, где вы нашли эту кость.

— Если вы предлагаете мне тащиться пешком обратно, да еще в гору, придумайте что-нибудь получше.

— А как собаки ведут себя в машине?

— Как ангелы. Если не обижать их.

Устроив трех «ангелов» на заднем сиденье, Даймонд ухитрился доставить их к месту находки без особых приключений — если не считать уткнувшегося сзади в его шею мокрого носа.

Пока Даймонд запирал машину, мисс Хибберт отпустила собак, и они помчались прочь по зеленой траве. После городской сырости чистый воздух пьянил как шампанское.

— Надо бы почаще бывать на природе, — заметил Даймонд.

— Мы бываем здесь каждый день, в любую погоду. — Мисс Хибберт направилась к поваленному дубу. — Я не поняла, где именно собаки взяли эту кость, но, когда я подошла, они дрались из-за нее.

Словно по сигналу примчался Гектор и принялся рыть землю под корнями дуба. К нему присоединились остальные собаки.

— Остановите их скорее! Может, это место преступления.

Мисс Хибберт достала резиновый мячик.

— Бросьте его вниз с холма.

— Я?

— У мужчин бросок сильнее.

Он метнул мяч подальше, собаки рванули за ним, и Даймонд порадовался, видя такую прыть. Его кот Раффлс гонялся только за птицами и мышами, а если бы кто-то вздумал бросить коту мячик, бедняге пришлось бы бежать за ним самому.

Даймонд прошелся туда-сюда, глядя в землю и вспоминая разговор с Уигфуллом о пропавшем кавалере. Должно быть, реконструкторы сражались где-то здесь. Но как связана эта находка с пропавшим преподавателем Рупертом Хоупом, он понятия не имел. Желтоватая, сплошь в пятнах кость, похоже, пролежала в земле не один год.

Вернулись собаки с добычей, и Даймонд снова бросил им мячик.

— Стало быть, не видать моим песикам этой кости? — догадалась мисс Хибберт. — А если бы я не доложилась полиции, никто бы и не узнал.

— Верно, но если бы это была ваша кость или моя, разве нам захотелось бы бросать ее собакам — даже таким симпатягам, как Гектор?

Мисс Хибберт вроде бы согласилась с собеседником, но потом спросила с надеждой:

— Как вы считаете, тут могут быть другие кости?

Даймонд вскинул обе руки:

— Нет-нет, только не позволяйте собакам снова здесь рыться!

К концу дня дерево было огорожено лентой, как место преступления, и какому-то бедняге констеблю приказали всю ночь караулить его. Наутро криминалист-антрополог подтвердил, что кость человеческая, принадлежала взрослой особи среднего роста. Теоретически по единственной кости можно было установить пол ее владельца, возраст на момент смерти, этническую принадлежность и давность смерти.

Даймонд вернулся в Лансдаун с двумя подчиненными — констеблем Ингеборг Смит и инспектором Китом Холлиуэллом — и стал наблюдать, как эксперты-криминалисты в белом облачении кропотливо просеивают землю под корнями. Он объяснил коллегам, какую информацию антрополог сможет извлечь из единственной кости.

— Прежде всего нужно определить, сколько времени прошло с момента смерти. Для этого достаточно радиоуглеродного анализа.

— Думаете, она древняя? — спросил Холлиуэлл.

— Уж конечно, не свежая. Триста или четыреста лет назад здесь проходило знаменитое сражение.

— А задолго до этого здесь были поселения железного века, — вмешалась Ингеборг. — Может, этой кости вообще две тысячи лет.

Раскопки продвигались медленно. Только через час руководитель группы криминалистов Даккетт объявил, что они добрались до более плотного слоя почвы.

— Слой, который мы только что убрали, был настолько рыхлым, словно его перекапывали в последние несколько недель.

— Например, собаки мисс Хибберт?

— Здесь поработали не только животные.

Работа возобновилась. Через несколько минут из раскопа послышался возглас: «Тут что-то есть!» Женщина-криминалист сметала кистью землю с какого-то светлого предмета.

— Еще кость? — спросил Даймонд. — Вытаскивайте скорее!

Даккетт смерил его возмущенным взглядом:

— Если не возражаете, инспектор, мы будем действовать по инструкции, оставляя находки на месте их обнаружения.

Довольно скоро очертания предмета стали узнаваемыми.

— Так и есть: кость, — подытожил Даймонд.

— Большая берцовая, — уточнила Ингеборг.

Теперь в ход пошли не лопаты, а кисти. Раскоп то и дело фотографировали.

— Который час? — наконец спросил Даккетт.

— Половина четвертого, — ответил Даймонд.

— Да ну? Ничего себе. Все, перерыв.

Полицейским осталось лишь наблюдать, как эксперты садятся, достают термосы и разворачивают газеты.

— С такими темпами нам здесь торчать всю ночь, — заметил Даймонд, обращаясь к Холлиуэллу.

— Слышу, слышу, — закивал Даккетт, отвлекаясь от кроссворда. — Не волнуйтесь, в пять у нас заканчивается рабочий день. Не забудьте оставить на ночь охрану.

— Он вас нарочно заводит, — вмешался Холлиуэлл.

— А по-моему, он серьезно, — возразила Ингеборг.

Даккетт еще не высказался:

— Теперь, когда мы нашли останки, надо установить палатку, чтобы защитить раскоп.

— Мы с коллегами справимся.

— Это специфическая работа.

— Какая? Поставить палатку? Не смешите.

— Это вам не скаутская палатка. Ее установка требует соответствующей квалификации.

Перерыв завершился в четыре. Ингеборг позвонила в полицию с просьбой прислать охранника на ночь.

— Я рассчитывал к этому времени уже кое-что узнать, — заметил Даймонд, расхаживая взад-вперед по вытоптанной поляне. — А выяснил только одно: что у меня подскочило давление.

Еще через двадцать минут из раскопа послышался странный звук: Даккетт пощелкал пальцами.

Ингеборг подсказала:

— Кажется, это он спрашивает вас.

— А по-моему, на что-то напрашивается, — пробормотал Даймонд, но подошел ближе.

Часть скелета уже обнажилась, и стало ясно, что умерший лежал на боку в позе эмбриона.

— Вы спрашивали про череп, — проговорил Даккетт. — Его нет. Похоже, это труп без головы.

Вечером Питер Даймонд ужинал в пабе «Зеленый плющ» с Паломой Кин, женщиной, с которой он сблизился шесть лет назад, после того как умерла его жена. Палома с пониманием относилась к причудам Питера и его резковатым манерам. Он очень ценил это, чувствуя в ней родственную душу.