Скелет в шкафу (Опасная скорбь)

– Видел Вилли Деркинса? – спросил он минуту спустя.

– Нынче – нет. – Продавец был сдержан: не годится сообщать сведения даром, да еще и неизвестно кому.

Ивэн понятия не имел, можно ли верить торговцу, но выбора у него не было – он отступил в тень, утомленный и продрогший, и стал ждать. Неподалеку остановился уличный краснобай и завел балладу о недавнем скандале: священник соблазнил школьную учительницу, а потом бросил ее с ребенком на руках. Ивэн знал эту историю из газет, но краснобай излагал ее куда более цветисто, так что уже через пятнадцать минут около тележки собралась добрая дюжина зевак. Купив пирог, каждый из них задерживался послушать. Таким образом краснобай разом обеспечил себе бесплатный ужин и внимательную аудиторию.

Худой человек с жизнерадостным лицом вынырнул из темноты, тоже купил пирог и съел его с видимым наслаждением. Затем купил еще один и угостил чумазого мальчонку.

– Удачный денек, Тошер? – с понимающим видом спросил продавец.

– Самый лучший за месяц, – ответил Тошер. – Нашел золотые часы! Такое бывает нечасто.

Продавец засмеялся.

– Не иначе какой-нибудь шикарный джентльмен в недобрый час обронил! – Он осклабился. – Вот жалость-то, а?

– Да не говори! – хихикнул в ответ Тошер.

Неплохо знакомый с уличной жизнью, Ивэн прекрасно понимал, о чем идет речь. Судя по прозвищу «Тошер» [2] , этот человек добывал себе средства к существованию тем, что обшаривал сточные канавы в поисках оброненных вещей. Эти люди, как, впрочем, и рабочие, прочищающие водостоки вдоль реки, всегда были рады своим находкам, тем более что случалось такое не каждый день.

Люди подходили и уходили: отработавшие свое торговцы, кебмен, пара лодочников с пристани, проститутка и, наконец (к тому времени Ивэн успел закоченеть), Вилли Деркинс.

2

«Тошер» – (от англ. tosh) ерунда, чепуха и т. п.

Он бросил быстрый взгляд на Ивэна и, узнав его, заметно встревожился.

– Привет, мистер Ивэн! Чего это вы здесь? Это же не ваш район.

Ивэн решил не прибегать ко лжи; это бы не привело ни к чему хорошему.

– Прошлой ночью произошло убийство на Куин-Энн-стрит.

– И кого же кокнули? – Вилли явно смутился; в свете фонаря над тележкой было хорошо видно его настороженное лицо и прищуренные глаза.

– Дочь сэра Бэзила Мюидора зарезана грабителем прямо в своей спальне.

– Поди ты! Бэзил Мюидор, а? – Вилли недоверчиво взглянул на Ивэна. – Должно быть, спит на мешках с деньгами, но ведь у него в доме, наверное, слуги так и шныряют! Какой ненормальный додумался ее прикончить? Тупость, да и только! Дурак чертов!

– Вот и надо бы его припереть к стенке. – Ивэн выпятил губу и покачал головой.

– Мне ничего не известно, – стал по привычке отпираться Вилли.

– Возможно, – согласился Ивэн. – Но ты ведь знаешь всех домушников, промышляющих в том районе.

– Никто из них на это не пошел бы, – быстро сказал Вилли.

Ивэн скорчил гримасу.

– И, уж конечно, они не узнали бы, что в их районе орудует чужак! – язвительно заметил он.

Вилли украдкой бросил на него оценивающий взгляд. Ивэн выглядел простачком, такие лица бывают по большей части у джентльменов, но уж во всяком случае, никак не у полицейских сержантов. То ли дело Монк! Того ни с кем не перепутаешь: с гонором, непростой, любит ввернуть крепкое словцо. Стоит один раз взглянуть в его серые пронзительные глаза – и сразу становится ясно, что с таким шутки плохи.

– Дочь сэра Бэзила Мюидора, – задумчиво произнес Ивэн. – Кого-нибудь за это обязательно повесят. Будут трясти всех подряд, пока не найдут виновного…

– Ладно! – проворчал Вилли. – Так и быть! В тех краях тогда болтался Китаец Пэдди. Он тут ни при чем, совершенно точно, так что даже и не пытайтесь под него копать. Чист, как младенец. Просто поспрашивайте его… Если уж он не сможет вам помочь – значит, никто не сможет. И вообще, пойду я, а то вы мне всю репутацию испортите – на нас вон уже смотрят…

– Где найти Китайца Пэдди? – Ивэн схватил его за руку, да так крепко, что Вилли вскрикнул.

– Пустите! Вы что, руку мне хотите сломать?

Ивэн усилил хватку.

– Дарк-Хаус-лейн, Биллингсгейт – завтра утром, как откроется рынок. Вы его легко узнаете, волосы у него черные, точно у трубочиста, и глаза как у китаезы. Да пустите же меня!

Ивэн разжал пальцы, и в тот же миг Вилли пустился по Минсинг-лейн в сторону пристани парома.

Сержант пошел прямиком домой, наскоро смыл грязь с лица еле теплой водой и нырнул в постель.

Встав в пять утра, он нацепил тот же наряд и выбрался из дому. Воспользовавшись омнибусами, доехал с пересадкой до Биллингсгейт и в четверть седьмого, когда только забрезжил рассвет, уже стоял среди скопища повозок и высоких телег рыбных торговцев перед въездом на Дарк-Хаус-лейн. Рынок был зажат домами, как морскими утесами; полотнище, призывающее покупать свежий лед, тянулось буквально от одной стены до другой. По обе стороны на прилавках высились горы свежей, мокрой, скользкой рыбы на любой вкус; продавцы расхваливали свой товар, их белые фартуки мерцали, как рыбье брюхо, а белые головные уборы четко выделялись на фоне темных каменных стен.

Разносчик с корзиной трески на голове с трудом прокладывал себе дорогу в толпе покупателей. В дальнем конце рынка виднелись спутанные снасти покачивающихся на воде лодок для ловли устриц да временами красным пятном мелькала шерстяная шапка моряка.

Запахи стояли умопомрачительные: копченая сельдь, все виды свежей рыбы – от кильки до палтуса, омары, а кроме того – пьянящий аромат водорослей и соли, словно торговля и впрямь развернулась на самом морском берегу. Ивэн невольно вспомнил, как в детстве он впервые увидел море; от воды веяло холодом, а по песку боком трусил краб.

Но теперь все было иначе. Вместо мягкого шуршания волн – оглушительная разноголосица рынка.

– Эй! Эй! Сюда! Прекрасная копченая сельдь из Ярмута!

– А вот хек!

– Подходите! Палтусы – живее не бывает!

– Отличные крабы, живые! Налетай!

– Скаты! Свеженькие! Совсем дешево! Лучше не найдете!

– Кому трески?

– Стаканчик мятной настойки спасет вас нынче от простуды! Полпенни – стакан!

– Сюда, сэр, сюда! Смородина и мясной пудинг! Всего полпенни!