Скелеты в шкафу

А более никто из творцов не станет спорить с Великой и мешать ее планам.

Я спустился вниз, почти бегом преодолевая расстояние до зала, где, по обычаю, должны были происходить переговоры. Под дверями нервно расхаживал из стороны в сторону Ливий, косо поглядывая на невозмутимых гвардейцев, и бормотал под нос что-то нелицеприятное в мой адрес.

— Оррен! — разгневанно воскликнул он. — Где тебя Хель носит?!

— Где надо, там и носит. Нашли кого за мной послать. — Альгу. Ха! Все уже собрались?

— Давно…

Ливий повел головой, соглашаясь, что выбор был не самым правильным, — Альга славилась тем, что ловко забывала важные вещи в самые неподходяще моменты. И ладно, если это заключалось в забывании поздравить друга с днем рождения, которое воровка могла легко проигнорировать. Но вот подхлестнуть лошадь и забыть, что впереди обрыв, — это было в духе Альги. Засмотреться на разгорающееся в камине пламя, уронив непотушенную спичку на ковер, — тоже. Так что удивляться было абсолютно нечему. Подумаешь, убийцепоклонники приехали, ультиматум выдвигать будут! Куда интереснее узнать: не проснулась ли вдруг у меня ревность?

— Их там Эриам уже двадцать минут развлекает. К нам император собственной персоной приехал. Совсем страх и совесть потерял, хелина кровь. А наместник обещал подойти попозже. — Глава ордена покривился, но говорить продолжил: — Хочет, чтобы его явление выглядело более драматично. Эх… и как мы докатились принимать у себя этих проклятых еретиков, поклоняющихся Убийце?!

— Тише, мой друг, здесь прекрасная слышимость, — упрекнул я Ливия, не спеша заходить в зал. — С точки зрения эольцев, еретики — мы, потому что поклоняемся рыжей лгунье.

— Клевета! Великая мать создала наш мир, сделав его прекрасной жемчужиной в своем ожерелье. Она вдохнула в нас жизнь, научила добру…

— Угу, а эольцы уверены, что мир создала Хель, но после творения так устала, что прилегла отдохнуть, а подлая Алив, использовав момент, первой спустилась к юным созданиям и солгала о том, что является их матерью. Хель же, назвав Убийцей, она обвинила во всех грехах. Ты можешь доказать обратное? Вот-вот…

— Но ведь ты сам общался с Великой матерью! — воскликнул Ливий, до глубины души возмущенный моей речью.

«Конечно-конечно, именно с ней», — я мысленно усмехнулся.

И вообще, «история» создания нашего мира, которая должна была быть известна каждому ребенку, выглядела абсолютной чепухой. А как однажды сказала Хель, не только выглядела, но ею и являлась. Но не говорить же разумным существам, что их мир — очередное игровое поле? А с фантазией туго у всех творцов… Я вот как-то Василия послушал, как у них мир «образовался», и лишь еще раз убедился в правильности своего вывода.

— Можно подумать, Алив со мной секретами делилась. Скорее уж Хель решит разоткровенничаться.

И ведь не подкопаешься! — чистую правду сказал.

Глубоко вдохнув, будто перед погружением в холодную воду, я толкнул тяжелую дверь, входя в зал. Ливий остался в коридоре — ему, как главе ордена Алив, вход к убийцепоклонникам был заказан, так же как к нам жрецу Хель. На лице ректора, повернувшегося на протяжный скрип дверей (я поставил в памяти галочку сделать выговор тем, кто петли не смазал), попеременно отразились радость и желание меня придушить за наглое опоздание.

Следом за темным эльфом повернулся высокий (хотя смотря с кем сравнить), широкоплечий мужчина, чей лоб венчал искусно сделанный драгоценный обруч с большим кровавым рубином в центре — тонкие золотые нити, переплетаясь подобно стеблям растения, удерживали его будто нераскрытый бутон. Холеное, немного вытянутое лицо эольца с несимметричными скулами украшала опрятная бородка, блеклые, почти прозрачные глаза смотрели пристально и оценивающе, а в черных волосах виднелась первая седина. С легким изумлением император оглядел мой растрепанный внешний вид и скривил тонкие губы.

— Оррен Рит? Признаться, я не удивлен.

— А чему удивляться? Можно подумать, первый раз встречаемся, Чар… — пожал плечами я, приближаясь к единственному свободному креслу в совещательном круге.

Советники императора смотрели на меня так, будто готовились наброситься со всех сторон и загрызть, — столько ненависти было в этих взглядах. Впрочем, на Эриама они смотрели ничуть не менее «дружелюбно». А может, даже и более — все-таки эльфы в Эоле считались отвратительными порождениями больного сознания Пресветлой. А тут не просто эльф, а еще и темный в придачу…

— Не первый, — согласился император. — Однако сложно было представить кого-то другого на месте нового императора. Вы, Риты, всегда успевали самые удобные места занимать.

— Совсем даже не нового, — поправил, — я исполняю обязанности временного правителя до возвращения его императорского величества — Кристиана Лита.

— И он вернется? — Чар притворно изумился.

— Со дня на день, — обрадовал я эольцев.

На лицах двух советников — одного немолодого лорда с выбеленными сединой волосами и морщинистым, невыразительным лицом и совсем юного офицера, впрочем, судя по нашивкам, уже получившего генеральское звание, — появились одинаковое недоверие и некоторый испуг. А вот император кивнул, соглашаясь с моей торжествующей улыбкой.

Итак, вступление было завершено.

Они нас «прощупали»: оценили настроение, форму общения и уровень приема, сделали какие-то свои — убийцепоклоннические — выводы и теперь могли приступать к первому акту того фарса, который у нас принято было называть переговорами.

— Было явление Хель, — медленно произнес император и замолчал, чтобы дать нам с Эриамом время на переосмысление этой информации.

Мы с ректором изобразили великую мыслительную работу и большую задумчивость. Хель сразу сказала, что Алив прикинулась ее иллюзией. А я всем остальным передал, что Пресветлая мать предупредила о явлении Убийцы.

Запутанно?

Безусловно! Зато все были предупреждены, что без постороннего вмешательства тут явно не обошлось. И вкрадчивый тон Чара нужной реакции не получил.

— А к нам Алив уже второй раз за год приходила… — очень внимательно рассматривая подлокотник кресла, сообщил я, словно говорил о ценах на капусту и репу, а не о появлении творца. Конечно, между появлениями гостьи прошло чуть больше времени, но я решил, что такое построение фразы будет не столь большой ложью. — Точнее, ко мне. Предупредила, что Хель стало скучно и она решила поиграть в войну.

— От любимца рыжей лгуньи не стоило ждать ничего иного, — раздраженно пробормотал офицер, забывая спросить императорского разрешения на слово. Впрочем, сравнив этих двоих, я нашел определенное сходство в чертах лица, осанке и внимательном прищуре. Кажется, молодого наследника не проинформировали о том, что никто воевать не собирается.

Только немного похулиганить.

Поэтому замечание молодого человека я проигнорировал.

— Значит, это не намерения получения земли, выходов на ту сторону или новых договоров о ненападении?