Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Приятного аппетита во имя Аллаха! — пожелал он гостям.

— А руки помыть? — спросила Ольга.

Хабиб принес кувшин с водой, тазик и полотенце. Не скрывая удивления от такой просьбы, он полил на руки гостям воды.

Слуга Хабиба внес большое блюдо с пловом из мелкой вермишели с мясом и изюмом.

— Поливай плов мясным соусом вот из этих жестяных блюдечек. И ешь с лепешкой. Они здесь всегда свежие, — сказал Ольге Василек.

Плов исчез буквально за пять минут.

А Хабиб уже нес на подносе

стаканы-армуды и чеканные заварные чайнички — каждому отдельно. И чай в них был не какой-нибудь местный, а лучших индийских сортов.

Раздался голос муэдзина, напоминавшего правоверным о том, что настал час молитвы. Верующие прервали обед, сняли обувь и, расположившись на молитвенных ковриках, пали ниц, лицом к востоку, совершая намаз.

После намаза Хабиб вернулся к гостям.

— Хабиб, сколько раз в день полагается делать намаз? — спросил Василек.

— Пять раз, — почтительно склонился Хабиб перед офицером.

— А что, все афганцы делают намаз? — поинтересовалась Ольга.

— Все хорошие мусульмане делают намаз.

— И женщины? Я не видела, чтобы женщина молилась. А на базаре я вообще ни одной не встретила.

— Женщины тоже молятся, но они это делают дома. Ведь при намазе надо обнажать ступни ног и кисти рук и, конечно, открыть лицо. А им это можно только дома.

— А дети? — не унималась Ольга.

— И дети тоже, — с удовольствием отвечал Хабиб. Было видно, что вопросы и интерес Ольги ему приятны.

— А в школах молятся?

— В некоторых, — уклончиво ответил Хабиб.

— А что, Хабиб, — вмешался Василек, — хороший мусульманин обязательно должен побывать в Мекке?

— Да, но Мекка далеко, — вздохнул Хабиб. — Надо много денег, только очень богатый может совершить хадж.

Туда пешком идут? — удивился Скиф.

— Теперь самолетом. Нужно иметь много тысяч афгани, — тяжело вздохнул Хабиб. — Это очень дорого.

— Почему же не все правоверные хорошие? — спросила Ольга.

— Хороший мусульманин тот, который намаз всегда делает, водки не пьет, на женщин не смотрит. Потом, когда он умрет, у него будет все — много водки, много женщин и пищи. А если он теперь плохой мусульманин, потом ничего не будет. Аллах лишит его всего. Среди афганцев есть нехорошие.

И он, строго посмотрев на вернувшихся за стол соотечественников, специально для них последнее предложение произнес на дари: Афгани фигляр нафаар хуб нист.

— А вот русские намаз не делают, — не унимался Василек. — Немусульмане, они хорошие?

— Кто не мусульманин, тот нехороший! — отрезал Хабиб и, подумав, добавил: — Сейчас хорошие. — И беспощадно закончил: — Но потом, там, им плохо будет.

Он собрал на поднос грязную посуду и величаво удалился.

— Мы обречены, — усмехнулся Скиф. — В будущем.

— А свое будущее мы можем узнать, —

загорелся Василек. — Я знаю одного колдуна…

— Ты что? — Скиф покрутил пальцем у виска. — Советский офицер, коммунист…

— Игорек! — взмолилась Ольга. Скиф покорно махнул рукой.

Выпив чаю с засахаренными фисташками, которые бесплатно принес к чаю Хабиб, они направились к колдуну. По дороге Ольга увидела в одном из дуканов тот самый американский нож, стреляющий лезвиями, о котором упомянул Скиф, и выложила за него все деньги, которые у нее были. Скиф даже ахнул, когда она протянула ему нож со словами:

— Надеюсь, что ты будешь вспоминать обо мне не только тогда, когда тебе понадобится этот нож.

— Когда мне понадобится нож, — нежно поцеловал жену Скиф, — я буду думать лишь о том, как убить вооруженного бандита. Если в эту минуту я буду думать о тебе, то ты меня больше не увидишь!

— Тогда думай обо мне, когда повергнешь врага, — милостиво разрешила Ольга.

Василек привел супругов к небольшой хибаре нищенского вида. Однако внутреннее ее убранство поражало: вся она была в коврах, причем не в грубых афганских, а в дорогих — иранских.

На мягких подушках сидел прорицатель, одетый в блестящее черное одеяние, переливающееся при свете масляных светильников, оставлявших комнату в таинственном полумраке.

Перед прорицателем на ковре стоял огромный медный поднос, на котором ровным слоем был насыпан мелкий речной песок. Рядом с колдуном красовался золотой стаканчик для игры в кости, заполненный отполированными бараньими костяшками-бабками. Скиф видел такие на Кавказе, мальчишки называли их «альчиками» и играли в них с утра до ночи.

При виде посетителей прорицатель поджег какую-то травяную смесь. Синий дымок постепенно стал заполнять комнату. В смеси, несомненно, присутствовал опийный мак.

Взяв золотой стаканчик с бабками, прорицатель бросил их на песок и длинными тонкими пальцами стал водить по песку, рисуя какие-то линии между упавшими «альчиками». При этом он быстро говорил на каком-то тарабарском языке — ни Ольга, ни Скиф, ни Василек его совершенно не понимали.

Внезапно прорицатель быстро собрал все костяшки и заговорил на довольно приличном русском, пристально глядя на Скифа:

— Судьба готовит тебе испытание. Жизнь повернулась к тебе неожиданной стороной. Ты не узнаёшь привычных вещей, не понимаешь, где земля и где небо, где день и где ночь, где зло и где добро, где истина и где ложь. Тебе кажется, что мир перевернулся, и один ты стоишь по-прежнему, как стоял. Не торопись с поспешными решениями, ибо боги посвятили тебя в мистическую суть вещей и событий. Постигай, а для постижения нужны время и отдых. Сохраняй ясность ума и жди!

«Ничего себе! — подумал Скиф. — Что же дальше будет?!»

Поделиться с друзьями: