Скифские саги

Глава 6 КОЛОДЕЦ

Храбрым должно везти, иначе мир был бы слишком несправедлив. Скилл прорвался, счастливо избегнув смертельных объятий. Акинак поразил троих черных витязей, прежде чем — после неточного удара — сломался о чешую волшебной брони. Но проделанной в стене чудовищ бреши оказалось достаточно. Скилл проскользнул в нее и бросился бежать прочь по Коридору в неизвестность. Черные витязи гулко топали позади.

Но судьба явно благоволила к Скиллу. Он во второй раз за этот день попался в ловушку и второй же раз выскальзывал из нее. Когда подземный тоннель начал ветвиться, Скилл избрал иной путь, чем тот, который предлагал ему Коридор. Он уже понял, что коварный Коридор, подобно камню, играет в свою игру. Скилл свернул направо, где тона стен отливали угрожающе черным. Интуиция привыкшего ходить по грани лезвия воина подсказала, что следует избрать именно этот путь. Скилл доверился ей и спустя мгновение с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как черные витязи, утробно дыша, сворачивают в противоположный тоннель. Дождавшись, когда глухие отзвуки их шагов растворятся вдали, Скилл медленно двинулся вперед, гадая, куда заведет его судьба на этот раз.

Как и прежде, Коридор неистово петлял. Он закладывал виражи и спирали, нервно дергался из стороны в сторону. Лишь в одном он был постоянен — Коридор уводил вниз, в глухие подземелья дворца, а может быть, и еще ниже — туда, что уже не являлось дворцом. От этого стремления вниз исходила смутная угроза. Пару раз Скилл замедлял шаг, готовый повернуть вспять, и лишь громадным усилием воли заставлял себя следовать дальше.

По мере продвижения вперед с Коридором происходила метаморфоза. Пористый материал стен постепенно менялся. Он уже почти не светился, все более походя на обычный серый камень. Спустя какое-то время стены потухли совершенно, приобретя неестественную гладкость, отчего стало казаться, что они облицованы полированным пепельным мрамором. В гробовое безмолвие, насыщенное темнотой, ворвались странные звуки, напоминавшие тяжелое утробное дыхание, словно кто-то громадный надсадно хрипел простуженными легкими. Скиф насторожился и слегка замедлил шаг. И в этот миг Коридор резко ушёл вправо, после чего разлился в громадную пещеру.

Впрочем, если присмотреться, место, в котором очутился Скилл, было даже не пещерой, а искусственно созданной полостью, в духе архитектурных деяний Аримана. Размерами и формой полость походила на ту, в которой происходил высокий суд, решавший некогда участь души Скилла. Блекло светящийся свод уходил вверх на два полета стрелы, а посреди правильной формы амфитеатра чернело очерченное невысоким парапетом отверстие, из которого лениво поднимался столб пара. Подле парапета на небольшом возвышении стоял высокий худой человек, облаченный в длинную, до пят, тунику. Эта туника состояла из двух кусков материи — белой и черной; преобладал черный цвет, из чего Скилл сделал вывод, что человек служит скорее злу, нежели добру. Так как, по уверениям Вюнера, во дворце жили лишь он и Сабант, то Скилл мог смело сделать вывод, что перед ним не кто иной, как сам маг Сабант, последний из Двенадцати великих, назначенный Ариманом нести в мир тьму.

Сабант не заметил неслышно появившегося из черноты коридора человека, маг был занят делом. Используя подвластную ему силу, он совершенствовал искусство управления энергией, похищенной со звезд. Подняв вверх правую руку с зажатым в ней посохом, маг делал быстрые пассы, призывая заключенную в недрах земли мощь. Скиф решил понаблюдать за представлением и, как только появится возможность, завладеть заветным посохом.

От жизни нужно получать максимум удовольствия, поэтому Скилл решил устроиться с максимальным комфортом. Неподалеку виднелся камень, формой своей напоминавший кресло. Скилл уселся в это кресло и скорчил скучающую мину, с какой эллин взирает на дешевый фарс, разыгрываемый неумехами-комедиантами.

Маг лицедействовал. Он махал руками, махал столь яростно, словно пытался ублажить толпу привередливых зрителей. Посох взлетал вверх и, описывая дугу, устремлялся вниз. Двенадцать шариков на рукояти сверкали гроздью золотого винограда. Потом Сабант запел низким надтреснутым голосом человека, привыкшего много молчать. Язык, на котором пел маг, был плавен и тягуч, слова совершенно не отделялись одно от другого, сливаясь в бесконечное бормотание. Скиллу прежде не приходилось слышать подобных слов, да и неудивительно — язык, которым пользовались Двенадцать, умер много сотен лет назад. Чтобы пробудить к жизни звездную пыль, требовалось произнести заклинание на этом мертвом языке.

Сабант пел, и слова его пробуждали к жизни дремлющие в бездонном подземелье силы. Доносящееся из-под земли клокотание звучало все сильнее. Синеватый дымок, который витал над провалом, окруженным парапетом, густел, обретая материальные очертания. Маг повысил голос до свистящего крика. Бездна ответила ему грозным ревом. Из отверстия начали появляться какие-то комки — слизистые и студенистые. Комки поднимались вверх и зависали над сводом, образуя темную пелену. Свет померк. Сабант, чья фигура была едва различима в полумраке, продолжал бормотать таинственные слова. В воздухе разлился странный запах, назойливый и тяжелый, подобный духу гниющей в морской воде плоти. Маг неистовствовал. Его движения стали судорожны, голос прерывался. Дым густел. Из провала вился уже столб черной энергии. Оттуда стали доноситься звуки, напоминающие всхлипы. Скилл чувствовал, как в груди образуется гаденькая пустота. Он судорожно стиснул верный лук, и в этот самый миг Сабант замолчал, резко оборвав заклинание. Затихли и сдавленные всхлипы, доносившиеся из провала.

Пришла тишина, влажная и тяжелая. Скилл явственно слышал, как стучит сердце. Столь гулко, что казалось, этот звук разносится по всей пещере. Скифу даже почудилось, что Сабант поднял голову и посмотрел в его сторону. Он сжал лук еще крепче и медленно потянул из горита стрелу. Однако все это было лишь плодом возбужденного воображения. Маг не видел, да и не мог видеть пробравшегося в его владения человека. Он был всецело поглощен своим чародейством, готовясь завершить его. Часто дыша, Сабант стал поднимать посох. Было хорошо видно, как тяжело ему это дается. Лицо мага побледнело, по впалым щекам заскользили струйки пота. Создавалось впечатление, что чародей держит в руках не тонкую, обвитую серебром трость, а громадный двуручный меч, которым, если верить преданиям, бились воины древних эпох. Посох отрывался от земли медленно, движение было едва различимо, но вот его острый конец оказался выше плеч мага, и тогда Сабант рывком вскинул свое волшебное орудие над головой.

Сверкнула ослепительная вспышка. Вырвавшийся из посоха малиновый, мерцающий луч вонзился в облако, плотной пеленой объявшее свод. Черная масса начала плавиться и хлопьями падать на пол. Едва коснувшись его, хлопья обращались в невиданных, ужасающих своим уродством существ. То были монстры, поразившие воображение даже видавшего виды Скилла. Громадные рептилии с шарообразными, усеянными шипами головами, безобразные крабы, вооруженные, кроме клешней, заточенными бичами-хвостами, омерзительные слизняки размером с откормленного быка, существа о двух туловищах, покрытых радужной чешуей, и прочая мерзость. Сабант делал смотр своему воинству перед тем, как двинуть его в верхний мир.

Хлопья продолжали опускаться, твари прибывали. Вскоре их стало так много, что они заняли все пространство пещеры, покрыв пол омерзительно шевелящимся липким ковром. До ушей Скилла долетали крики, издаваемые ужасными созданиями, в горле першило от невообразимой вони. Скиф часто дышал, судорожными, машинальными движениями проверяя, хорошо ли натянута тетива лука. Конечно, и речи не могло идти о том, чтобы сразиться со всей этой гигантской ратью мрака, но Скилл был готов в случае чего дорого продать свою жизнь. Сабант, стоявший на возвышении среди порожденной его волей нечисти, старался казаться спокойным, но даже ему, чувствовалось, стало слегка не по себе. Все же он был рожден человеком.

Хлюпая, упали вниз последние хлопья. Сабант медленно обвел вокруг себя посохом. Поначалу Скилл не поверил тому, что видит. Твари вдруг зашевелились и начали выстраиваться в стройные колонны, образуя вокруг провала двенадцать правильной формы лепестков. Воздух заполнили шипение, шелест крыльев, щелканье клешней и шипастых хвостов. Скилл, затаив дыхание, следил за тем, как монстры формируют легионы, готовые по первому приказу броситься в бой и истребить всех, кто откажется повиноваться их хозяину. Только сейчас скиф осознал всю чудовищность замыслов властолюбивого мага. Сабант жаждал власти и был готов поставить на кон мир, подаривший ему жизнь. Скилл разглядывал стройные шеренги тварей и сознавал, что никакое войско не сможет противостоять их натиску. Судьба сущего была в руках безумца, потерявшего от гордыни голову.

Колонны уже почти полностью построились, когда в дальнем конце пещеры вспыхнуло какое-то замешательство. Несколько тварей сцепились между собой и рвали друг друга на части. Особенно яростно бушевал громадный монстр, вооруженный длинными сверкающими щупальцами. Его туша, цвета сырого птичьего мяса, возвышалась над прочими подобно небольшой горе, а витые канаты конечностей разрывали не успевших вовремя ретироваться собратьев. По всей очевидности, именно это существо затеяло свару. Реакция Сабанта была мгновенной. Направив острие посоха на разбушевавшуюся тварь, он стиснул пальцами небольшой выступ у основания пирамиды серебристых шаров. Скилл отчетливо видел, как побелели от напряжения тонкие пальцы мага.