Скиталец Ларвеф

– Разве это так уж важно?

– А вы думаете! Языком этой книги разговаривает другая действительность, другой, чуждый вам мир,

Слово "вам" он выделил интонацией, подчеркнул его смысл, словно между ним и мною зияла пропасть.

– А вам, - сразу спросил я, - вам не чуждый?

Он будто бы не заметил моего вопроса, а продолжал развивать свою мысль.

– Мир далекий, странный, хотя чем-то похожий на тот, в котором мы сейчас с вами находимся. Подчеркиваю, мир. Значит, оценивать нужно этот мир, а не стиль, то есть слова. Да и к тому же перевод довольно неточный. Переводила машина.

– Вы недовольны работой машины?
– спросил я не без иронии в голосе.

– Недоволен.

– А кто вам дал право так категорически и безапелляционно судить? спросил я с чрезмерной резкостью.

– Кто мне дал право?
– ответил он спокойно.- Не будем говорить о правах. Смешно. Надеюсь, машина не обидится на критику. Не передан дух языка, а значит, дух мышления, неповторимый голос иной действительности.

– А откуда вам это известно?

– Известно, - ответил он тихо, но твердо.

– Вы специалист? Кибернетик? Лингвист?

– Это неважно, - сказал он уклончиво.-Я же не спрашиваю вас, кто вы.

– Мне нечего скрывать, кто я. Я геолог, возвращающийся из экспедиции. Да это и без того видно по моему ватнику.

– Вполне допускаю, что вы геолог, и доверяю вашему ватнику. А вы допустите, что я учитель, преподаватель химии или математики.

– А почему бы мне в это не поверить, - сказал я.
– Только вот разговариваете вы как-то странно, уклончиво.

Он промолчал.

– Меня, не интересует, кто вы. Вы пассажир. И этого с меня довольно. Меня интересовало ваше мнение о книге...

– О переводе?

– О переводе пусть судят специалисты. Да и они знают не так уж много. До смысла и содержания текста кибернетическая машина добралась чисто логическим путем. Консультироваться, насколько я себе представляю, было не с кем.

– Не с кем?
– перебил он меня.
– А с тем, кто эту книгу доставил на Землю... О нем вы забыли?

– Но он же неизвестен. Его не нашли.

– Плохо искали, потому и не нашли.

Я не вполне уверен, что он произнес именно эти слова. Возможно, они возникли в моем воображении.

– Вы думаете, что книгу эту кто-то доставил?

– Не сама же она прилетела, преодолев пространство и время. Изрядное притом пространство...

На этом и кончился наш разговор. Он оборвался вдруг, сразу, внезапно. Я смотрел на соседа и думал. Вот, думал я, человек, в котором произошла заметная и необратимая перемена. Еще год или два назад он был обычным школьным учителем, привязанным корнями к своему столетию. Но найденная мною книга вырвала его из его времени, выхватила, подняла над обыденной жизнью и приобщила к иной действительности и к иному опыту. Потому мне и показалась странной его манера говорить. Пребывая лето в тайге, я отстал от убежавшей вперед современности не на четыре месяца, а больше чем на век.

Сосед улегся на своей полке и вскоре уснул. Я тоже лег и тоже постарался уснуть. Когда я проснулся, в вагоне было уже светло. Сосед исчез. Полка испугала меня своей внезапной и абсолютной пустотой. Ощущение чего-то значительного, выходящего за пределы обыденного заставило тревожно биться сердце. Кто же был он, этот случайный спутник? И почему он так загадочно отвечал на мои вопросы, как бы намекая на особые обстоятельства, известные только ему одному?

Еще вчера я мог получить ответ на все эти вопросы. Но сейчас я мог спрашивать только самого себя.

Я протянул руку и включил репродуктор. Мужской мечтательный голос запел:

На Звезду, на Звезду

Улетел он, скиталец Ларвеф,

А в далекой Дильнее, милой Дильнее...

ТУАФ ЗНАКОМИТСЯ С ЭРОЕЙ, А ВЕЯД С ИНЖЕНЕРОМ TEEM

В этот день Веяд познакомил Туафа с Эроей. Пусть его спутник убедится, что эта Эроя не настоящая Эроя, а только искусное отражение той, что осталась в другой части Галактики. Может, Веяд это сделал, чтобы взглянуть на то, что называло себя Эроей, чужими глазами, увидеть со стороны, узнать что-то новое об этом странном существе.

Веяд следил за выражением лица Туафа, когда декоратор увидел бесформенный комочек вещества.

– Это не она, - сказал Туаф.

– А кто же?

– Не знаю кто. Но знаю - другое. Ты говорил с настоящей женщиной, а не с этим жалким кусочком вещества. Не оно же тебе сказало; "Я тебя люблю"!

– Не она? Но тогда кто? Кто мне это сказал? Может быть, это сказала настоящая Эроя с другого конца света?

Туаф не ответил. Недоверчиво он разглядывал этот шарик, в котором было спрятано нечто безграничное.

– С кем же я разговаривал?
– повторил Веяд.

– В наших особых условиях здесь, на Уэре, - сказал Туаф, усмехаясь, важно, не с кем ты разговаривал, а кто с тобой. Ведь здесь, кроме тебя и меня, никого нет.

– Я разговаривал вот с ней.

– А почему же она сейчас молчит?

– Потому что нужно нажать кнопку. Я сейчас ее нажму.

И Веяд действительно нажал кнопку.

Эроя. Зачем ты разбудил меня, Веяд?

Веяд. Я хочу познакомить тебя вот с этим дильнейцем. Его зовут Туаф. Я, кажется, рассказывал тебе о нем?

Эроя. Где? Здесь или еще на Дильнее?

Веяд (изумленно). На Дильнее?

Эроя. Почему это тебя так удивляет?

Веяд. Потому что на Дильнее я разговаривал не с тобой.

Эроя. А с кем?

Веяд. С той частью тебя, которая осталась там. С той, чью память и ум ты отражаешь.

Эроя (обиженно). Я не зеркало!

Веяд. Не обижайся. Я ведь только хочу понять, понять, чтобы объяснить ему и самому себе. Но это необъяснимо и непонятно. Такое чувство, словно ожил вдруг и заговорил портрет или письмо сказало больше того, что было в нем написано.

Эроя, Я не портрет. И не письмо. Ты же это знаешь, дорогой. Зачем ты произносишь эти сухие, бесчувственные, не похожие на тебя слова?

Туаф. Мне нравится ваш голос. Говорите, умоляю вас, говорите. Все мое существо превратилось в слух. Женский голос, мелодичный, полный таинственной музыки. Говорите. Чего же вы замолчали?

Эроя. Я слышала, что вы увлекающийся игрок. Как ваши успехи в игре? Кто же кого победил - вы гроссмейстера или гроссмейстер вас?

Туаф. Гроссмейстер-подставное лицо. За него играл логик, живший в конце позапрошлого века.