Скиталец. Начало пути

– Что других развлечений у вас нет?
– Игорь Алексеевич не слышал, что бы дети его коллег развлекались столь странным образом.

– Пап, ты хочешь, что ты я, как другие, отправился в бар с девками и наркотиками? Пить крутые коктейли и курить марихуану?
– Макс рассмеялся. Наркошь презирал.

– Разумеется, нет, - сказал отец, - в парк, так в парк. Езжайте.

Отец Максима был доволен своим сыном, никаких проблем и вопросов. Хорошего сына подарила ему жена. Развлечение странное, но обращаться к психоаналитику рано.

Данька соскочил с постели, метался по квартире. Проспал. У Дани были предположения, что он не виноват в этом. Он не проспал, перемещение из одного мира в другой притормаживает. Движок барахлит.

Парень, не вали с больной головы на здоровую. Спишь до обеда, пеняешь на соседа, то есть на меня, - ворчал Сеятель.
– Сшить края двух вселенных для меня плевое дело. А ты - тупая игла.

– Мам, я проспал. Сейчас убегаю.
– Данька на бегу пытается сообразить, не забыл ли он чего.

– Даня, когда же ты станешь хоть немного собраннее? Сколько можно...

– Мам, у меня не получается. Когда-нибудь.
– Естественно, когда-нибудь. Мы станем лучше, исправим свои ошибки. Благие намеренья, забытые людьми, мостят дорогу в ад.

– Даня, я кашу сварила. Поешь.
– Мария Петровна раскладывает кашу в тарелки. Ее пират так и остался маленьким мальчиком. Футболку одел задом на перед.

– Хорошо. Мы в парк едем с парнями. Погуляем там.
– Даня спешит.

– Футболку одень правильно.
– Вздыхает мать.

– Сейчас.
– Дэн исправляет небрежность прямо за столом.

– Ты помнишь?
– Мария Петровна надеется, что ее торопыга хоть что-то помнит. Не удивительно, если забыл. Она не могла представить, как не запутаться, живя одновременно в двух мирах.

– Помню, вы идете на день рождения к этой грымзе.
– Данька отмахнулся.

– Надежду Серафимовну называть грымзой. Это не прилично.
– Мария разливала чай. Как молодежь пренебрежительно говорит о старших.

– А если она грымза? Всем мозги проест.
– Даня считал свое мнение верным. Его взгляд на окружающий мир и людей самый точный.

– Даня! Так нельзя.
– Мария сказала это только потому, что так положено. Сын не изменит своего мнения.
– Мне еще надо в парикмахерскую зайти.

Последнее время мать начала тщательно следить за своей внешностью. Делать прическу и макияж.

– Надо купить нашей имениннице подарок.
– Мария убирала посуду.

– Господи, ей все равно не угодишь. Метать бисер перед свиньями.

– Даня! Она замечательная женщина.

– Была, двести лет тому назад. Старая вешалка.

– О взрослых так не говорят, - возмущалась Мария Петровна.

– Ладно. Хорошая. Я ушел.

Данька побежал к троллейбусной остановке. Они встретились.

– Сейчас дождемся нашего рогатого и поедем.
– За всех решил Макс.

– На шестнадцатом?
– уточнял Славка.

– Да. Он останавливается сразу у парка.

Троллейбус запаздывал. Автобусы подходили, сердито хлопали дверцами и уезжали. На остановке сидел старый дед. Одет не по погоде, в плаще. В руках трость. В очках с сильными линзами. Седая бородка. Не терпеливо перекладывает трость из одной руки в другую. Он посматривал в сторону, откуда должен был прийти троллейбус.

– Ребятки, - просил он, - когда мой троллейбус пойдет, мне скажите. Я плохо вижу.

– Дедушка, а твой троллейбус какой?
– Спросил Максим

– Шестнадцатый номер. До Луговой мне.
– Дед полагал, что все знают, на каком тролейбусе он поедет.

– Увидим, скажем.

– Вы бы мне еще, ребятки, в него засесть помогли. Присел, так спину пересекло. Не встать быстро. Он дверцами-то хлоп, и уйдет.
– Дед ерзал на скамейке и кряхтел. Тихонько ругал себя за то, что решил присесть.

– Поможем дед. Дедушка, вот и идет ваш троллейбус.
– Славка первым заметил вывернувший из-за поворота сине-белый вагон.

– Давай. Давай, ребятки. Помогай, - дед засуетился. Протянул к парням руки.

Максим и Славка помогли деду встать. Почти затащили его в троллейбус. Данька держал дверь, что б водитель не уехал. Старика усадили. Троллейбус был почти пустой.

– Спасибо, сыночки. Старость - не радость.
– Дед поправил на носу очки. Приосанился. На мягком дерматиновом сиденье обосновалась мудрость жизни.

Дед оказался разговорчивый.

– Я тут что приехал. Здесь очки мне делали. Здесь подешевле. Мои-то почти не кажут.
– Дед достал из кармана новые очки.
– Во. И докторша за то, что обследование денег с меня не взяла. Рецепт написала. Эти я поберегу. В старых сколь могу, пробегаю. Вот они на мне.

– Дедушка, может вам зрение поберечь. Новые одеть.
– Откликнулся Славка. Будущий доктор готов консультировать больных на ходу.

– Как новые? Эти еще хорошие. Оправа, глянь, какая. Я в них еще что-то вижу.

– Дедушка, не зря же новые очки выписали.
– Втолковывал деду Слава.

– Я подумаю, - ворчал дед.
– Они почти новые. Их че, выкинуть? Так и до разбрасываешься. И меня на свалку выкинешь, сынок.

– Вас выкидывать рано. Бодро бегаете. В такую даль не побоялись поехать.
– Доктор должен в пациента вселять уверенность, волю к жизни. Так считал отец Славки.

Убедить деда в чем-то было практически невозможно. Пусть носит старые очки.

– Мне до Луговой доехать. Вы куда едете-то?
– Старику хочется перемолвиться словечком с ребятами.

– Мы в парк.
– Сообщил Максим.

– Так вы дальше. Вы меня высадите, сыночки. Мне со ступенек только.

– Дед. Ты дальше дойдешь?
– Максим беспокоился, сможет ли бодрый старик доковылять до дома.

– Дойду. Дойду. Костыль-то у меня зачем. Он и доведет. Мне только сойти. Слезть с троллейбуса. Маленько и хватит. Я за очками теперь сюды буду ездить. Докторша хорошая. И дешевле, чем у нас.

Троллейбус добежал до Луговой. Распахнул двери. Ребята помогли деду выйти. Старик заковылял, а они заскочили обратно в троллейбус.