Скобелев
Шрифт:
Мы проскакали мимо... Опять бешеный карьер... Вот редут, сплошь наваленный мертвыми и ранеными... Вон большой холм, точно сахарная голова. Снизу вверх спираль траншеи... Не видать земли, все усыпано красными фесками... Ярко, пестро. С верхушки во все стороны грозно смотрят крупповские орудия, выше их еще медленно развертываются и полощутся в воздухе два белых флага.
– Мерзавцы!
– срывается с губ у Скобелева.
– Кто мерзавцы?..
– удивляюсь я.
– Разве можно было сдать такую позицию...
– Да и защищать нельзя...
– Защищать нельзя... Драться можно, умереть должно!..
Как будто из тумана выдвигается фигура какого-то офицера... Он подносит Скобелеву саблю пленного паши...
– Кто командует?..
– Вейсиль-паша.
– А Эйюб?
– Эйюба давно нет.
– Как он сдался?
– Без всяких условий... На милость победителя.
– На милость?..
– Точно так.
– Возвратить сабли пленным, свято сохранить их имущество, чтобы ни одной крохи у них не пропало... Предупредите, за грабеж буду расстреливать!..
Навстречу кавалькада... Только не наши... Совсем не наши... И кепи чужие и мундиры не те, к которым уже привык взгляд.
Впереди Вейсиль. Мясистое лицо с низко нависшими бровями. Суровое, некрасивое.
Скобелев подает ему руку и говорит несколько приветливых слов.
Турки мрачны. Им тяжело, невыносимо тяжело.
– Сегодня гибнет Турция, такова воля Аллаха! Мы сделали всё.
– Вы дрались славно, браво... Переведите им, что такие противники делают честь... Они храбрые солдаты.
Им переводят...
– А все-таки мерзавцы, что сдали такие позиции!
– заканчивает оп про себя.
Отовсюду восторженные крики... Отовсюду стихийное "ура"... Лица солдат возбуждены, лучезарны.
– Спасибо, друзья, спасибо, товарищи... Спасибо, мои орлы!
– кричит им Скобелев в свою очередь.
– ...Сколько у них было людей и пушек?
– спрашивает он, кивая на пленных. Тем переводят.
– Тридцать пять тысяч войска и сто тринадцать орудий!
– И сдались!.. Хороши генералы...
Турки, сходя с редута, окружали нас сплошною стеною... В их массах слышалось: "Ак-паша, Ак-паша"... Все они нетерпеливо пробивались взглянуть на Скобелева.
– Что они говорят?
– обернулся Скобелев к переводчику.
– Говорят, не мудрено, если их победили, русскими командовал Ак-паша, а с Ак-пашой драться нельзя...
Наверху еще шел бой... Скобелев слушал-слушал и вспыхнул.
– Передайте паше: если через два часа турки в селении Шипка и на высотах не положат оружие, я их буду штурмовать и никому пощады!..
– Они сейчас же сдадутся...
– струхнул Вейсиль...
Издали послышалась музыка: развернутый, под распущенными знаменами, стройно подходил Владимирский полк.
– Сейчас, сейчас...
– Я хочу им сам отдать приказание положить оружие...
Господа, останьтесь здесь... Передайте туркам, что я сам еду с ними...
И Скобелев поехал, со всех сторон окруженный вооруженными турками...
Двое или трое следовало за
ним из русских.– Однако наше положение странно!..
– Ну, вот еще!..
– Да как бы вы поступили на месте турок?
– спрашиваю я.
Скобелев расхохотался.
– Во-первых, на их месте я бы не был...
– Ну, а если бы?
– Разумеется... Сейчас бы в шашки...
Впоследствии под Геок-Тепе он сделал еще лучше. После штурма и взятия этой крепости Скобелев едет в еще не сдавшийся Асхабат. Ему навстречу - семьсот текинцев в полном вооружении, в праздничных костюмах - цвет текинского войска...
Скобелев обратился к ним с какими-то укорами... Они изъявили свою покорность...
– А если вы попробуете восстать, то я вас накажу примерно...
– Текинцы никогда не лгут!..
– Если так, то, господа, не угодно ли вам ехать обратно... Передайте текинцам, что они составят мой конвой...
И совершилось небывалое. Генерал один, окруженный семьюстами отчаянных врагов, верхом поехал в Асхабат... Двадцать верст они сопровождали его...
И разумеется, ни его прежние победы, ни страх его имени не могли ему создать такой популярности между ними, как эта поездка...
С той минуты он стал кумиром уже всего племени текке.
XXIX
Какая разница с Плевно. Там пленные долго оставались не накормленными. Им пришлось жить на открытом воздухе, в грязи и снегах болгарской зимы. Здесь все было сделано, чтобы смягчить участь несчастных. Они ели вместе с нашими солдатами у котлов; накануне еще Скобелев отдал приказание:
– Заготовить в солдатских котлах двойной запас пищи.
Через три часа по сдаче турки уже получили ее, ночью они спали в землянках и редутах, а утром под конвоем болгарского ополчения их отправили дальше, в Габрово.
– Горе узнали мы потом, у Ак-паши горя не было!
– говорили они.
Солдаты, усталые от боя, не ложась спать, готовили кашу туркам, наши офицеры разобрали турецких к себе и оказали им широкое гостеприимство, паши приютились у генералов. На Шипке не умер ни один пленный, в Плевне они умирали сотнями.
– Если хоть десятая доля такой заботливости встретит нас в России - наши семьи могут быть спокойны!
– говорили они.
– Смотрите, ребята, турки теперь друзья вам!
– говорил Скобелев солдатам.
– Слушаем, ваше-ство!
– отвечали они,
– Нет большего позора, чем бить лежащего... А они теперь несчастные, лежачие... Так ведь?
– Точно так, ваше-ство!
– Пока у них были ружья в руках - их следовало истреблять; раз они безоружны, никто не смей их пальцем тронуть... Оскорблять пленного стыдно боевому солдату...
И действительно, отношение скобелевских солдат к ним было искренно и задушевно.
Через день после боя вдоль Балкан, в долине Казанлыка, в две шеренги выстроились легендарные солдаты легендарнейшего из вождей... Одушевленный, счастливый, сняв шапку, мчался мимо них Скобелев.