Сколько горя нужно для счастья?

В их воспоминаниях я увидел многое… Даже моя фантазия не такая испорченная.

Мы с Эдуардом пришли в поместье одного из покойных градоначальников.

Я сказал между делом. — Если хочешь, можешь тут жить, дарю не жалко. Думаю, когда ты приведешь Степаниду и скажешь, что заслужил хоромы, она кинется тебе на шею и завалит прямо на пороге. Он раскраснелся и ничего не сказал, но я-то чувствую, что он сука счастлив.

Ревную ли я к чужому счастью? — Да, еще как! Мне кажется, что если я несчастлив, то остальной мир не имеет морального права радоваться жизни. Так будет, по справедливости.

Я спустился в подвал и увидел в живую то, что уже пережил в воспоминаниях. К стене прикованы рабы, причем жутко разные. Молодые парни и девчата, женщины в возрасте и люди откровенно пожилые, не знаю, как он их заполучил, но тут оказались даже зверолюдки! Четыре девочки-заечки.

Трахарь он знатный…

Первая мысль и оно же распоряжение. — Эдуард немедленно задержать весь персонал и отправить их на знакомство с Кондратием.

Второй вопрос требует решения, что мне делать с этими… Рты заткнуты кляпами, те кто в сознании смотрят умоляющим взглядом. По-хорошему освободить бы и добросить, но есть кое какая идейка…

— Эдуард позови Мару. Она осталась в замке, сказала, что ей нужно узнать какие-то тонкости взаимоотношений парней и девушек у Емельяны, я не стал внимать какие, всё равно меня это не касается.

— А хотя постой, не зови, я сам. Вспомнил! Хочу кое-что протестировать. Помешательство улучшилось со времен резни, я испустил импульс через весь город и Мару примчалась ко мне за четыре минуты. Она бежала так быстро, что ноги почти не касались земли, прохожие видели лишь тень и падали под порывами ветра.

Вы бы видели какой взъерошенный был у неё вид.

— Если дело не будет касаться твоего здоровья, то больше так не пугай меня!

— Ну тогда сегодня можно. Мне тут смелая мысль в голову закралась…

* * *

Я поведал ей об одной малость не гуманной задумке.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Если честно, то это ужасно аморально и бесчеловечно, но я согласна помочь тебе ведь в результате ты будешь меньше вредить себе. Остальные существа для меня давно вынесены за скобки, есть только ты мой милый и остальной шум на фоне, они не более чем дополнение, пейзаж, фоновая музыка… Они как бы важны, но если их вырезать, то ничего в картине мира не изменится.

— Замечательно! Тогда приступим. Стоило словам вылететь наружу, как она вонзила мне ножик в правый бок и распорола живот по диагонали.

Всё это ради кусочечка печени, её мы заботливо пересадили в тело одного мальчика. Другому мы запихнули внутрь кусочек почки, следующему часть кишечника и немножко легкого. Мы набивали тела органами, как ватой мягкие игрушки.

Трансплантации проводим на грязном полу, часто роняем ножик и внутренности в песок, но смахнув пыль продолжает резать и зашивать. Криков не было, разумеется, мы не стали вынимать им тряпки изо рта, но зато плакали и корчились сильно, слезы были верх маленьким фонтанчиком, пальчики дрожали, а тела выгибались дугой от боли.

Неженки… Можно подумать, когда тебя режут заживо это больно… Я немножко отодвигал ребра и смотрел на сердца в попытке увидеть нам нежность, любовь и прочую лабуду что приписывают этому насосу.

Мучится пришлось недолго, органы приживаются лучше родных. Посмотрим какой кусочек даст лучший результат. Лица узников приобретает здоровый окрас, мы покормили их с ладошки и пустили кровь самому крепкому на вид.

Понюхали красную водицу, полакали как из блюдца и поняли, что чудо свершилось! Она приобрела четверть моих свойств, это конечно не сделает из обычного человека Герасима, но тоже неплохо, для детского пропитания в самый раз.

* * *

Характер человека можно узнать лишь тогда, когда ты попадешь к нему в подчинение. Серафим преобразовался за пару дней. Серьга в ухе, колючая щетина, бородка на манер пиратской и дубленная одежда. Классический цыганский барон. Он сидел, закинув ноги на стол и рядом с сапогами покоилась банка, в которой на него смотрела заспиртованная голова прошлого атамана.

Он улыбался, игрался с ножом как с четками и на гормональном уровне ощущал важность полномочий. Он решил во всем подражать господину и уже отрезал ухо нерадивому подчиненному за неаккуратную фразу. Палец съедать пока не стал, но в перспективе возможно и не такое.

Заходят мальчики разбойнички и дрожащим голосом произносят. — Пришел очень высокий человек и передал вам письмо. Письмо от повелителя и то, что его принес Герасим подчеркивает его важность.

— Оставьте меня одного.

Прочитав несколько раз, он вспотел, погрустнел и откинулся на кресло, голова в банке словно смеялась над ним. Первое задание на новом посту и такое неоднозначное… — Мне понадобится помощь и доверенные люди, да такие, которым в жизни доверять нельзя. Нужны мерзавцы готовые взяться за любую работу. Свою команду отморозков я набрать не успел, а старым кадрам доверять нельзя…

Может стоит обратится к главному негодяю?

— Ты хотел видеть меня? Неприятный тип, но господин говорил, что не нужно искать удобных людей в жизни, полезнее общаться с теми, кто лучше тебя по любому направлению. Правда я не могу представить, как господин может руководствоваться таким принципом… Нету на свете того, кто был бы хоть в чём-то лучше, чем он.

— Да Искариот, спасибо что пришел. Я обрисовал ему ситуацию, и он с легкостью согласился посодействовать, но при одном условии.

— Если ты отметишь мои заслуги при общении с господином. Вот жук, хочет заработать пару очков… Но выбора нет. — Согласен, не вижу в этом ничего плохого, мы служим одному человеку и работаем на благо его целей.

— В таком случае я выйду на товарищей, которые не чураются любой работы, когда платят золотом. Чёрт мне еще и деньги тратить….

— Конечно, для важного дела всегда найдется пара килограмм.

* * *

Я, Искариот, мой брат и еще двадцать хронически угрюмых людей выдвинулись под покровом ночи в деревню. Работа предстояла не хитрая и не пыльная, мы оглушали и похищали местных жителей. Не важно кто попадался под горячие руки — женщины, мужчины, дети. Главное хорошенько ударить по голове и когда человек падает, добавить еще пару раз сапогом для верности. Только когда тело перестает хрипеть, но еще не умирает мы оттаскиваем его в телегу и накрываем полотном.

За ночь мы отгрузили семь повозок, доверху набитых людьми. Укладывали тела плотно как огурчики в банку, и чтобы влезло еще больше стаскивали всю одежду. Конвоировали их в одну усадьбу на окраине города.