Сколько стоит рекорд
Шрифт:
Семен задумался. И красавец олень у него на груди сжался, опустил голову, словно бы тоже задумался.
Семен поглядел на Бориса. Снова перевел взгляд на доску. Потом опять — на Бориса.
Взгляд у Семена был какой-то странный. Словно глядел он на фигуры, а думал о чем-то совсем другом.
Наконец хлестко щелкнула кнопка часов. Семен сделал ход.
Борис изумился.
Семен не заметил ловушки! Семен… Такой проницательный, такой всевидящий!..
Вот повезло!
Дальше события понеслись вскачь. Борис выиграл пешку, потом, сдвоив ладьи по открытой вертикали,
Семен остановил часы.
Борис встал из-за столика, спустился в зал.
Ребята из 64-й школы тотчас окружили его, хлопали по плечам, улыбались.
Подошел и Илья Немировский, могучий, как боксер-тяжеловес. И, как у боксера, уши у него были сплющенные и плотно прижаты, словно бы приклеены к голове.
— Поздравляю.
— И я — тебя, — ответил Борис. — Второе место — это тоже неплохо. И разница-то… Всего пол-очка.
— Да, — прогудел Илья. — Всего пол-очка.
Он усмехнулся: чуть оттянул вниз и влево уголки губ.
— А я, между прочим, так и знал…
— Что?
— Я был уверен: ты сегодня выиграешь.
— Ну, не скажи! Семен — крепкий орешек!
— И все-таки, — негромко, но упрямо повторил Илья. — Я не сомневался.
Он снова чуть опустил влево кончики губ, едва заметно, в обычной своей кривоватой усмешке. И отошел неторопливо и солидно, тяжелый, как крейсер.
Борис поехал домой. Автобус был сдвоенный: такие совсем недавно появились в городе. Был он почти пустой и поэтому казался особенно длинным, почти как вагон электрички. Борис встал в центре на огромный металлический круг, соединяющий оба кузова. При каждом повороте круглая площадка чуть шевелилась и перемещалась под ногами, как живая. Забавно!
Борис ехал и думал.
«Вот я и чемпион! Да, чемпион!»
Он всегда радовался победе. Ну, а нынче — особенно. Чемпион города! Звучит! Правда, чемпион среди юношей. Но и Спасский когда-то был — среди юношей…
В автобус вошли две девушки. Они прошли в самый конец прицепа. Там, видимо, сильно трясло. Девушки подпрыгивали на каждой выбоине, вскрикивали и смеялись.
Были они до удивления схожи: обе тоненькие, светловолосые, с одинаковым разрезом глаз и одинаковыми маленькими аккуратными носиками. И одеты они были одинаково: светло-коричневые искусственного меха пальто, такие же шапочки и черные замшевые сапожки.
И когда смеялись, вскрикивали и ахали тоже одинаково.
«Двойняшки, наверно», — Борис улыбнулся.
Девушки улыбнулись в ответ, но тотчас поджали губы и отвернулись.
«Чего это я? — подумал Борис. — Еще решат — пристаю…»
Он тоже хотел отвернуться, но девушки были такие забавные и на душе у Бориса было так славно… А тут еще поворотный круг под ногами вдруг зашевелился и поехал влево. И Борис тоже поехал…
Он засмеялся. Но девушки сделали вид, что все это их вовсе не интересует…
Домой Борис, как ни странно, пришел хмурый. В дороге что-то случилось (он не мог понять — что?), но вдруг настроение у него резко покатилось вниз.
Что-то мелькнуло, вонзилось, как заноза, и торчит. Мешает,
тяготит.Непонятно.
Выиграл же, выиграл! И чемпионом стал. Так почему же?..
Он включил магнитофон, пил чай с сушками и слушал. Негр густым, как нефть, глубоким, черным голосом пел под гитару. Пел яростно, буйно. Так, будто рвал оковы. Борис плохо знал английский, но все же ухватывал… Общий смысл.
Он любил эти песни. Коллекционировал их. Бывало скучно, тоскливо, а наладит магнитофон, услышит этот сочный, прямо из души рвущийся голос — и сразу как-то все мелкое, плохое отодвигается, уходит.
Он пил чай с сушками, слушал негра, но сегодня легче почему-то не становилось.
«Что за ерунда?! — разозлился он. — В чем дело? Ну, по пунктикам».
Это было любимое изречение их физика.
«Итак — по пунктикам. Перетряхнем весь сегодняшний день».
Пунктик первый: школа.
Борис лег на диван и, глядя в потолок, стал скрупулезно восстанавливать все, что было сегодня на уроках.
Так… Отвечал по физике. Вроде бы неплохо. Во всяком случае, физик четверку соблаговолил… А у Адольфа Михайловича четверка — это как у других пять с плюсом.
Так… Ну, Надька на перемене все шепталась с этим длинным из 10 «б» Володькой Гуриным. Ну и бог с ней, пусть шепчется.
Ну, что еще?.. На большой перемене Махонин поведал свою тайну. Уже раз пять намекал. А тут удостоил. Раскрылся. Оказывается, он твердо решил посвятить свою жизнь исследованию океанских глубин. И уже сейчас начинает тренировки.
Ну что ж, морское дно — это вещь… А впрочем, у Кольки каждый год — новое. И каждый раз — твердо, на всю жизнь!
Так… Ну, после школы — домой. Обед. Посмотрел еще раз сицилианскую. Семен ведь всегда играет черными сицилианку.
Так… Потом пешком на турнир.
«Черт! Вроде бы все… А почему же — кошки скребут?»
Он встал, походил по комнате.
Стал ход за ходом мысленно разыгрывать сегодняшнюю партию. Да, сицилианка. Шевенингенский вариант. До тридцать второго хода — все гладко, без особых эмоций.
А вот тридцать третий!.. Он покачал головой.
«Как это Семен так бездарно вляпался?.. В примитивную ловушку?»
Да, а вообще-то была бы ничья. И тогда с Ильей Немировским делил бы первое-второе места. А так — чистое первое.
Он вспомнил, как после тура к нему подошел Немировский. Наверно, не так-то сладко было этому битюгу. А все же собрался с духом, подошел. И поздравил.
Вспомнил кривоватую усмешку Ильи. Его слова: «А я, между прочим, так и знал… Был уверен…» Стоп!
Так вон оно!..
«Был уверен…»
И эта ухмылка…
Намек?!
Да, конечно! Как он сразу не понял?
«А я, между прочим… был уверен: ты сегодня выиграешь».
Бориса аж зазнобило. Значит?.. Но это же свинство!.. Мерзость! Подлость! Этот тяжеловес, значит, думает, что Семен нарочно… Да, нарочно! Умышленно проиграл. Чтобы вывести его на первое место. Именно: помочь своему однокласснику.
Он рывком выключил магнитофон. Бросился на диван.
Несколько минут он не мог сосредоточиться. От обиды и злой несправедливости что-то словно взрывалось, лопалось в голове.