Скольжение в бездну

Впрочем, это было настолько незначительно, что даже рубцов на душе не оставило, даже неприятного осадка. И чувства вины не было – просто столкнулись две разные системы, это заведомо было понятно, что точек соприкосновения почти нет, но наша героиня идеалистка была еще та, всегда надеялась на лучшее – а вдруг да и выйдет что-то, что сможет изменить жизнь в лучшую сторону?!! И всегда была бита мордой об стол, но это ладно, морда уже закалилась и не чувствовала таких, в общем-то, довольно мелких ударов. Да и что её теперь, после потери всего основного в жизни, так уж могло ударить? Да пожалуй, что и ничего. На фоне того, сколько ей в жизни пришлось потерять, потеря еще одного человека (женщины, всех мужиков она потеряла давным-давно, в ранней молодости) выглядела совсем уж мелкой мелочишкой.

Когда она, приехав на малую Родину, начала общаться с прежними знакомыми, то уж, конечно, никак не могла миновать эту женщину, с которой её связывало полвека, не меньше. Фигура эта была значительная – опять же, по местным провинциальным масштабам, она прожила в этом городке всю свою жизнь и считалась «крупным деятелем», вклад её в местную культуру был большим – много поколений учеников было ею воспитано, правда, особо крупных музыкантов ни из кого не вышло. Жила она всю жизнь, ни в чем себе не отказывая, а так как считалась чуть ли не местной красавицей (ну это как на чей вкус, многим совершенно не нравится такая яркая южная внешность), то сплетен про неё ходило множество – якобы ****ство было совершенно беспримерное, в страшных масштабах. Тут надо сказать, что наша героиня к чужому ****ству относилась вполне терпимо – это еще не самое плохое качество, присущее человеческой особи. В конце концов, даже проституция имела, с её точки зрения, право на существование – раз находятся те, кто покупает тело, почему бы другим его не продавать? И не надо разводить ханжества на пустом месте. Все люди взрослые, все, как говорят церковники, в своё время за себя ответят сами.

Так вот, о нашем сибирском феномене – о провинциальной (опять же) жгучей красавице. Красота эта, даже если она и наличествовала, конечно, уже практически улетучилась – тетке было далеко за шестьдесят. И времена, когда жила она за мужем, как за каменной стеной, имея много удовольствия на стороне, тоже давно прошли – муж умер еще не старым, доконали его провинциальные ханжеские сплетни, но не по поводу ****ства жены, а просто, видимо, в провинции очень много тех, кто завидует, когда у человека и должность, и деньги, и вес в обществе, и красавица-жена, и прекрасный сын, да ещё и наделен человек порядочностью и совестью – в отличие от многих и многих, не имеющих ни того ни другого…

Бывшая красавица была очень рада, что нашёлся кто-то из «прежней жизни», на ком можно было опять попробовать свою власть (а она по натуре была этаким категоричным деспотом). К тому же, она выдумала какую-то немыслимую легенду о собственном скором конце – о какой-то, якобы смертельной болезни. И поэтому наша героиня была просто обязана помочь, чем может, и всячески поддержать «умирающую». Когда та возвращалась из краевого центра (где делались очень важные анализы), она вызвала её к поезду, который приходил очень-очень рано – человек ведь был настолько слаб, что не мог пять минут доехать до такси до дома, который был совсем недалеко от вокзала. И пришлось нашей героине тащиться пешком (было холодно, шёл сильный дождь), транспорт ещё не ходил, даже такси было поймать невозможно, и вставать совсем не хотелось, потому что всё это выглядело очень бессмысленно. Она дошла до вокзала, расцеловалась с болящей, потом они сели в тачку, доехали до дома красавицы, которая тут же с ней и распрощалась. Зачем, для чего это было надо?

Дальше было еще нелепее. Красавица позвонила и в ультимативном тоне потребовала ехать с ней на дачу перекапывать на зиму грядки, причем, когда она начала ей помогать это делать, та истерически стала кричать, что она делает это не так!!! Наша героиня решила до конца покориться своей участи – она не хотела ссориться, поэтому спустила ситуацию на тормозах. Но на обратном пути в машине (умирающий лебедь очень шустро ездил на своем старом авто и, кажется, в этот момент забывал, что смертельно болен) они опять разругались, то есть красавица начала нести совсем уж какую-то чушь про то, насколько наша героиня, будучи раньше диссиденткой, была права и насколько она не права теперь, когда говорит о том, что является патриоткой своей страны. Попутно красавица вылила ушат помоев на всех, кто её обидел (на правительство и чиновников) – оказывается, ей недодали денег за её самоотверженный доблестный труд!!! Спорить было бесполезно. Человек был непроходимо туп и зациклен на материальных благах, и это при том, что её специальностью всю жизнь была Музыка! Тем не менее, понятия о жизни сформировались самые что ни на есть обывательские и уродливые – значит, бывает и так. Жалко было её сына – она сделала из него урода и психически больного, чтобы держать около себя – мужику было за пятьдесят (она родила его в юном возрасте), он имел два высших образования, а вынужден был морально гнить около деспотичной и властной мамаши, не признававшей чужих мнений категорически. Наша героиня тихо слиняла и не брала трубку, когда тетка звонила (хоть та рвалась выяснить отношения и звонила ей беспрестанно). Понятно было, что объясняться глупо и не нужно. Горького осадка опять же не было – ну, в конце концов, зачем много требовать от людей, если они не способны прыгнуть выше своего низенького потолочка? Пусть живут, она им не судья.

Она еще в молодости поняла, что она не такая, как другие, что ищет в этой жизни совсем не того, что все «нормальные» люди. Уже войдя в зрелый возраст, родив дочь (а она родила её довольно поздно, почти под тридцать лет), она начала смутно подозревать, что с этой цивилизацией что-то не в порядке, куда-то не туда всё катится и где-то там, впереди, маячит полный нравственный тупик. Всё детство и пока была свободна от материнства, она очень много посвящала времени чтению, причём читала не только художественную, но и философскую и научную литературу. Выводы, к которым она пришла, были совершенно неутешительны – человечество катится по ухабам своего собственного тщеславия, гордыни, самомнения, мании величия, лжет самому себе на каждом шагу и делает всё, чтобы в один прекрасный момент со страшным шумом и треском обвалиться в пропасть. У неё начался какой-то нравственный упадок, сопровождавшийся тем, что организм начал давать капитальные сбои – она несколько раз была при смерти, хотя, вроде, явных причин для таких серьёзных вещей даже и не существовало – объективно она была абсолютно здорова. Выкарабкалась только потому, что дочери было немногим больше десяти лет, и она нуждалась в матери в ближайшие годы. Когда человек кому-то сильно нужен – он, как правило, не умирает, замечено давно… А потом судьба послала ей редкий подарок, и стало наплевать и на человечество, и на «неправильное» устройство мира… И очень-очень долго она не видела в этом мире никого и ничего, кроме человека, который смог полностью переключить её интересы на себя. Двадцать лет пролетели, как одна минута. Ну зачем всё на свете должно кончаться?!!!

Жить одними воспоминаниями она не умела, тем более, что не только потеряла тех, кем жила, кому служила, но и потеряла всё, что только можно потерять – квартиру (новенькую, красивую, очень уютную, вот не была она мещанкой, а умела соорудить гнёздышко – и дизайнерские способности были в ней заложены), денег тоже не осталось – слишком щедро она ими сорила всю жизнь, не думая о будущем, поэтому было не до воспоминаний – надо было вертеться и крутиться, ускользая из-под колес Судьбы, норовящих тебя раздавить, смять в лепёшку. Переплёт следовал за переплётом, какие-то силы словно сговорились её утопить, но каждый раз она выскальзывала на поверхность, морально покалеченная, но живая. Давно уже было пора перестать быть атеисткой – дьявольские силы жестоко и страшно играли с ней и, наверное, удивлялись, почему она всё ещё сопротивляется, бьёт лапками, как та лягушка, попавшая в крынку с молоком.

А всё объяснялось совсем просто: ей было ради чего жить. Она многое любила в этой жизни, многое доставляло ей удовольствие и даже иногда величайшее наслаждение. Иногда и физические ощущения были простыми и приятными – она не утратила способности сильно чувствовать. Например, море. Разве сравнится что-нибудь другое с теми длинными днями, когда валяешься на горячем песке, жара, солнце печёт, и наконец не выдерживаешь и погружаешься в теплые чистые воды и плывешь куда глаза глядят, ни о чём, в общем, не думая и забыв про всё на свете, даже про самоё себя? И уверена была, что обязательно «на мой закат печальный блеснёт любовь улыбкою прощальной». Когда-то, очень давно, одна неравнодушная к ней старая женщина (неравнодушная в том смысле, что очень болела за всё, что с ней в жизни происходило, и боялась за неё, что не выдержит она её тягот, слишком уж слабый был росточек, этакая домашняя девочка, воспитанная под крылышком интеллигентной, хоть и деспотичной, бабушки) сказала ей (они были на «вы»): «Вы – гений любви, вот бывают гениальные музыканты, писатели, поэты, а вы гениально умеете любить».

Да, когда она любила, она отдавала себя целиком, без остатка. Заурядным людям это было не нужно, они тяготились таким безразмерным чувством, потому что самим им взамен отдать было нечего, а незаурядных ей, видимо, всё-таки не встретилось… Подруга, с которой она провела почти двадцать лет, вообще не способна была никого любить – кроме себя. Она была законченная эгоистка, поэтому чувства нашей героини принимала вполне потребительски, её можно было понять – они встретились, когда той уже перевалило за 65, она была очень одинокой, никому не нужной старой девой, а тут вдруг такое!!! Обожание, а самое главное, чуть ли не материнская забота! Помнится, она даже ботинки любила ей надевать, вообще на каждом шагу пыталась как можно чаще проявлять заботы любого характера, обосновывая, что ведь – «человек пожилой, ему уже трудно». На самом деле здоровячка-подруга, сорок лет отъездившая на лошадях (она была просто помешана на конном спорте, редкостная фанатка, а этот спорт закаляет человека как никакой другой, делает его очень сильным и выносливым), могла дать сто очков любому двадцатилетнему и по части здоровья, и по любой другой части. И вообще она принадлежала к поколению, пережившему войну, а этим людям ничего уже не было страшно, они хлебнули такого, чего мы все, слава Богу, избежали – благодаря, опять же, этим людям. И никто теперь даже не задумывается, на костях скольких поколений было построено вот это наше циничное общество, которому наплевать на своё прошлое.

Ну да ладно, шли мы долго к тому, чтобы совесть окончательно атрофировалась, и наконец-то пришли. Доказывать не надо – достаточно вокруг посмотреть. Да и стыдить кого бы то ни было смешно и бесполезно – это нужно делать в двухлетнем возрасте, только тоже бесполезно: малыш вырастет и увидит, что, оказывается, гораздо удобнее соблюдать прежде всего свои интересы, а всякие там «высокие материи» – кому это нужно? Это только редкие чудаки и неудачники живут по каким-то непонятным критериям, а на самом деле всё предельно просто: вот мой рот, вот моя ложка. И давайте не будем разводить всякую заумь вокруг того, что понятно абсолютно каждому.

Почему же она-то отбилась от общего стада? Ну откуда взялись все эти нетипичные проявления – и ведь, может быть, именно они стали причиной, что пришла она к такому жуткому краху, когда потеряла самое основное, нужное человеку: крышу над головой? Опять же хочется вспомнить бабушку. Лет в десять она ей доказывала, и очень убедительно, раскладывая по полочкам, соблюдая все законы логики, что коммунисты уже потому неправы, что лгут на каждом шагу, а ложь и фальшь она остро чувствовала с младенчества. Бабушка, пережившая крутые сталинские и бериевские времена, приходила в ужас: «Ну кто тебе всё это внушил? Так нельзя говорить! Ты всех нас подведёшь под монастырь, ведь скажут, что это я ребёнка такому научила! Ну скажи, где ты такое могла услышать?» «Да нигде я не слышала! Я сама это знаю!» Бабушка родилась в семье священника, поэтому после революции считалась «деклассированным элементом» – это заключалось в том, что её никуда не принимали, ни в какие учебные заведения и ни на какую более-менее ответственную работу, туда брали людей только рабоче-крестьянского происхождения. Но она была настолько умной и грамотной, а также аккуратной, порядочной и обязательной, что сумела в итоге, уже когда было не всё так категорически, как в революционные времена, пробиться на должность начальника крупного отдела в большом сибирском комбинате лесной промышленности. А может быть, просто в Сибири не хватало грамотных людей, и она, поступившая сначала на самую низшую должность (кажется, рядового статистика), сумела доказать в итоге свою незаменимость. Равных ей, действительно, не было, и это при том, что она не получила высшего образования, она брала работу домой и по ночам составляла планы и отчёты, стуча на какой-то смешной посудине – это была середина двадцатого века, не было даже элементарных калькуляторов. (Наша героиня помнит, как лихо обращалась бабушка с логарифмической линейкой, пыталась и её научить, но ей было лень ломать свою голову – уже тогда направленность её ума была сугубо гуманитарная.)