Скользящие по грани

Сообщив хозяйке о том, что судебное решении по нашему вопросу откладывается на несколько дней, и, пообещав чуть позже принести плату за проживание, мы поднялись в свою комнатку. На первый взгляд все вроде нормально, на тех же местах, хотя...

– Крис, когда мы уходили, у нас кровать была помята, а сейчас одеяло лежит почти ровно...

– Думаешь, сюда кто-то заходил?.. – парень не стал спрашивать о том, уверена я в этом, или нет. Раз спрашиваю – значит, для этого у меня есть все основания.

– Скорее всего, здесь была хозяйка, и одеяло на кровати она поправила скорей по привычке, выработанной годами, и даже сама это не заметила. А ведь когда мы уговаривались насчет этой комнаты, то уговор был такой: сюда она не заходит.

– Уговор уговором, а вечное бабское любопытство никто не отменял.

– Погоди... – я заглянула под кровать, вытащила оттуда наши дорожные сумки, открыла свою... Что ж, мне все ясно, и увиденное меня не радует.

– Крис, хозяйка в наши сумки заглядывала.

– Почему ты так решила?

– Не помню точно, где ты оставил свою дорожную сумку, но моя находится не совсем там, где я ее оставляла, а чуть в стороне.

– Это точно?

– Да. Кроме того, когда я убирала в свою сумку ту монашескую рясу, что дал нам Тео, я уложила ее несколько не так. Судя по всему, хозяйка решила сделать проверку имеющегося у нас имущества, и вряд ли осталась довольна результатами обследования.

Ну, если учесть, что в наших сумках нет почти ничего, кроме монашеских ряс и кое-каких мелочей, то становится понятно, отчего хозяйка так недобро поглядывает на нас. Что ни говори, но увиденное совсем не вяжется с образом двух недалеких провинциалов, приехавших для судебных хлопот. Так невольно и похвалишь себя за то, что ранее, отправляясь по своим делам, мы не оставляли здесь ни свои сумки, ни бумаги.

А еще нам понятно, что отсюда надо уходить, и, желательно, поскорей. Вообще-то нам бы следовало едва ли не сразу же развернуться и уйти, только это будет слишком подозрительно выглядеть: только пришли – и вновь куда-то собираемся. Хозяйка не полная дура, сообразит, в чем дело, и сразу же после нашего ухода может побежать к страже, хотя она в состоянии сделать это и сейчас. Ладно, не будем слишком торопиться, стоит подождать, а когда немного стемнеет, скажем, что пошли прогуляться по городу – мол, встретили знакомых, договорились просидеть всем вместе за кружечкой пива. Плохо то, что до наступления темноты еще несколько часов. В общем, одному из нас следует приглядывать, чтоб хозяйка куда-либо не отлучилась: если только заметим, что она вышла из дома, то и мы сразу же уходим отсюда.

Не прошло и четверти часа после нашего возвращения, когда Крис, безотлучно стоящий неподалеку от окошка, негромко ругнулся сквозь зубы:

– Кажется, к нашей хозяйке кто-то подошел с вопросами...

Так и есть: женщина, стоя в дверях, о чем-то беседовала с незнакомцем, о всяком случае, ранее я этого мужчину никогда не видела. Вот он протянул хозяйке монету, и кругляш быстро исчез в ее кармане. Нам не слышно, о чем идет речь – говорят достаточно тихо, но хозяйка показала на наше окно. Тут не надо быть особо сообразительным человеком, чтоб понять – речь идет о ее квартирантах. Не думаю, что эти двое нас видели – все это время мы стояли на некотором отдалении от окна, а если вдобавок учесть, что стекло само по себе было мутноватое, то рассмотреть нас снаружи было сложно.

Разговор занял всего несколько минут, после чего мужчина ушел, а хозяйка продолжала стоять у дверей, словно кого-то поджидая. Конечно, вполне может оказаться так, что мы сами себя пугаем, только в последнее время я привыкла доверять своим ощущениям и предчувствиям, а не надеяться на «авось».

– Уходим!.. – почти что скомандовал Крис, и я, естественно, была с ним полностью согласна. Пока мой спутник осторожно приподнимал доски потолка, я задвинула хлипкую задвижку на дверях нашей комнаты, да еще и подперла дверь табуретом: если в комнату будут ломиться, то это никак не сдержит незваных гостей, но несколько мгновений мы все же выиграем. Сейчас же мне оставалось только подхватить с пола наши сумки и вслед за Крисом забраться на чердак, причем делать это нужно было как можно тише, чтоб хозяйка ничего не услышала. Затем мы вновь положили доски на прежнее место, и теперь те, кто вломятся в пустую комнату, пусть гадают, куда мы делись! Впрочем, все одно враз поймут, что к чему...

Но все это будет потом, а пока что мы, осторожно ступая, пробрались по захламленному чердаку к небольшому оконцу (благо оно закрывалось всего лишь на крючок), а спуститься вниз по веревке не составило сложности. Хорошо и то, что оконце выходило на задний двор, где никого не было, а уже через минуту мы и вовсе оказались на соседней улице. Теперь следует уйти как можно дальше от Судебной площади, только вот куда нам отправиться дальше? Полетели в тартарары все наши намерения пересидеть пару дней в тихой комнатке, не выходя на улицу. Понятно, что сейчас не могло быть и речи о том, чтоб пойти к дому графа де Линей, или же на постоялый двор, но и по улицам тоже бесконечно бродить не станешь!

Вдобавок ко всему в голове вертелась одна и та же мысль: раз хозяйка заподозрила неладное, увидев в наших сумках монашеские рясы, то теперь под видом священнослужителей в дом графа де Линей уже не придешь. Надо придумывать что-то другое, а заодно и от этой приметной одежды неплохо бы избавиться, только вот как это сделать? В мусор ее не бросишь, и не под куст не закинешь – слишком приметно, да и если кто найдет церковное облачение, тот его, скорее всего, страже отнесет – вот, мол, это потеряли или из святого места украли... Те монашеские рясы надо бы назад в храм отнести, только в нашей нелегкой ситуации это вряд ли возможно. Получается, что эту одежду надо или в землю закапывать, или в реке топить...

– Крис, скажи, куда мы идем?.. – спросила я.

– Веришь – не знаю... – вздохнул тот. – Конечно, есть пара идей, но все они, при более внимательном рассмотрении, нам никак не подходят. Мы должны где-то пересидеть время, оставшееся до встречи с королевой, а дальше будет видно.

– Крис, а если пойти к реке? Здесь, в столице, наверняка большие причалы, да и порт немалый, так, может, мы на берегу отыщем какую-нибудь старую полуразрушенную лодку, или разваливающийся дом – таких тут наверняка хватает! В них можно прятаться какое-то время...

– Не сомневаюсь: подобного добра тут полно, только все это уже давно находится под приглядом местных нищих и прочих далеко не праведных людей. Здесь все уже поделено и распределено, даже старые дома без крыши и полусгнившие лодки. Это только на первый взгляд может показаться, что полно бесхозного добра, а сунься в какую-нибудь развалюху – не поздоровится, ведь ты без разрешения влез на чужую территорию. А вот если... Кажется, я кое-что придумал! Пошли.

– Куда?

– На рыбацкие причалы. Там нас, во всяком случае, сейчас, вряд ли будут искать.

– А...

– Все объясню по дороге. Кстати, в первом же безлюдном месте снимем парики – сейчас они уже не так и важны. К тому же не знаю как тебе, а мне уже надоело таскать на голове эту нашлепку.

А уж как мне-то надоело – это ты, Крис, даже представить себе не можешь! У меня даже настроение чуть улучшилось, когда я убрала в свою дорожную сумку тот седовласый парик, который почти не снимала несколько последних дней. Он, конечно, в какой-то мере внешность меняет, но зато и возраста добавляет, а какой женщине такое понравится?