Скоморошины
Шрифт:
И она опомнилась:
– Пойду я к старопрежнему парочке, не пустит ли он. И пришла она против окошка. Он сидит у окна, пишет, и она <…> подавалась в окно. Он работника разбудил и пошел за ней с топорами. Работник, как увидел, пошел назад домой: испугался, что съест. А она парочке старопрежней:
– Мой парочка, возьми меня, я тебя не трону.
Он к ней пришел, ее обнял, а она ему сказала:
– Ты меня горазно не прижимай, мои косточки належались.
Он взял ее в фатеру, замкнул в сенях на горнице и держал ее восемь недель там и не показывал никому, одевал и кормил.
Потом пошли они в церковь с тем парочкой. Пришли они в церковь, и все на
– Это будто моя дочка стоит.
Все они переговариваются между дружком, и она услыхала. И вышли они из церкви на крыльцо, отсюда матери она говорит:
– Я ваша есть. Помните, как я в такую-то ночь к вам ходила, вы меня не пустили. Потом я пошла к старопрежнему парочке, он меня и взял, и кормил, и поил восемь недель, и одевал.
И присудили ей: за старого мужа не отдали ее назад, а с парочкой повенчали, который взял ее ночью.
Тут моя сказка, тут моя повесть, дайте хлеба поесть. В городе я была, мед пила, а рот кривой, а чашка с дырой, а в рот не попало.
Была девица, от родителей осталась одна и созналася с бурлаком с хорошим, слюбилася с ним. Девица даваться стала к деде да дединке, ей жить негде:
– Возьмите меня, подберите.
Они ей говорят:
– Покинь дружбу, дак мы тебя и возьмем.
Она сказала:
– Покину, возьмите только.
Они и взяли ее, а она дружбы не покинула, втай где на вечеринке сойдется. И до того доходила и долюбилися, что и в люди вышло, а дедя и дединка поругиваться стали. А молодец занемог да скоропостижно и помер. Дедя и дединка говорят:
– Слава богу, теперь с им знаться не будет.
Она ходит на вечериночку, а все по ем тоскует, все в уме держит. На вечериночку придет, да с вечериночки все с подругами порозь, ладит идти на могилу. И сходит, поревит. Придет и спать повалится, а он к ней и приходить стал. Люди не видят, а она говорит с ним. Стала весела эдака, он говорит ей:
– Я умер, да не взаболь. Сряжайся взамуж за меня.
До того дело дошло, что она платье наладила, отдала тючок подруге и говорит:
– Я сегодня взамуж пойду.
А подруга и говорит:
– Что ты, ведь его нет живого.
– Нет, он ожил.
– А пошто люди не видали никто?
Пришли с подругой на вечеринку, опять его и видать, а подруги не видят. Тут сговорились они, он и говорит ей:
– Я пойду домой, а ты приходи к моей фатерке, из фатерки пойдем венчаться.
Она пришла в его фатерку, а он лежит покоен в савану, свечка горит, образ, она тут и сробела. Тут и самой смерть пришла.
Поутру ставают дедина с дединкой – нет племянницы: «Где, где, где?» – не знают, где и взять. Подруга та и сказывает, что она взамуж сряжалася за досельного любовника. Платье посмотрели – нету. Дедя и пошел на могилку, а она на его могиле лежит мертва, а платье по крестам разлеплено.
Про клады
Жили мы тогда в Онисимове. А ведь около Онисимова, сам знаешь, крутая гора, прекрутая, к Ветлуге-то. Тут есть маленький лесок. Пошел я этак раз – лет десять мне было – в лесок этот грибы собирать. Хожу, шатаюсь по косогору-то, где гриб, где два сорву.
Пришлось проходить мне около ключа. Вот и покажись мне, братец ты мой, стоит бы в косогоре-то сундук, как раз на ручье на самом, окован железом весь, около аршина ширины и аршина полтора в длину, весь обтыкан по сторонам костями, большущими костями, не знаю – чьими, так вот и торчат по бокам-то. Поиспугался я тут, да ничего. Мороз по коже
подирает, а смотрю.Вдруг покажись мне тут свиное рыло; оскалила зубы эта свинья и смотрит на меня, изо рта вода. Оторопь взяла меня тут, сам не свой сделался, волосы дыбом на голове. Взглянул на рыло-то, – ей, да унеси-ко оттуда, господи, что есть прыти домой. Прибегаю домой – на мне лица нет. Что, спрашивают, с тобой? Я в слезы. Едва-едва успокоился и рассказал, в чем дело.
На другой день ходили с крестным оба осматривать то место, но и места-то уж не нашли, ничего похожего даже нет.
Недалеко от Чердаклов (Самарская губерния, Ставропольский уезд) есть дуб. Под ним лежит клад.
Вот раз мужики пошли его рыть, ружье на всякий случай взяли. Пришли. Видят – около дуба (с полуночи) ходят черные кошки кругом. Стали они смотреть – глаз отвести не могут. Закружилась у них голова – и попадали мужики наземь. Очнулись, хотели рыть, а кошки опять хороводиться пошли, то влево, то вправо. Так и бросили: страшно стало. Говорят, что на этом дубе повесился тот, кто клад зарыл.
В Саратовской губернии, в Кузнецком уезде, возле села Елюзани, клад есть: в озеро на цепях бочки с золотом опущены. Тут прежде разбойники жили и оставили все награбленное добро в озере, а для того чтобы никто не узнал, куда они дели золото, сносили его в воду по ключу: по нем и от озера шли и к озеру. Озеро почти все теперь илом занесло, и клад никому еще не дался.
Раз человек десять пошли клад рыть, в лес. С ними и свяжись один шутник. Дорогой он поотстал, а те вперед целиком пшеницей идут, тропу проложили. Он сзади шел да колосья через тропу-то и связал. Вот они пришли к месту, стали рыть, а он в стороне притаился да стонет. Те и стали переговариваться:
– Ты это?
– Нет.
– Кто-то стонет будто…
Он как заревет – они и давай бог ноги!
Побежали тропой-то, как до завязи добегут – грох об землю! Задние набегут – да через передних-то грох! Обеспамятели со страху: насилу домой пришли. А тот хохочет сидит. Уж после они его, как узнали, ругали-ругали…
В поле мужики у нас работали. Вдруг видят: баба стоит– с рогами – клад это самый и был. Стоят они и смотрят, а подойти сами не смеют.
Так она и рассыпалась тут же на их глазах, пока они глядели. И стала тут груда камней. И до сей поры лежит, говорят… Не умели зачурать, значит.
Про святых и библейских персонажей
<…> По досюльному окиян-морю плавало два гоголя: один бел гоголь, а другой черен гоголь. И тыми двумя гоголями плавали сам господь-вседержитель и сатана. По божию повелению, по богородицыну благословению, сатана выздынул со дна моря горсть земли. Из той горсти господь-то сотворил ровные места и путистые поля, а сатана наделал непроходимых пропастей, щильев и высоких гор. И ударил господь молотком в камень и создал силы небесные. Ударил сатана в камень молотком и создал свое воинство. И пошла между воинствами великая война: поначалу одолевала было рать сатаны, но под конец взяла верх сила небесная. И сверзил Михайла-архангел с небеси сатанино воинство, и попадало оно на землю в разные места: которые пали в леса, стали лесовиками, которые в воду – водяниками, которые в дом – домовиками, иные упали в бани и сделались баенниками, иные во дворах – дворовиками, а иные в ригах – ригачниками.