Скорлупа

Но с ней мы были одинаковы. Наши часовые беседы на философские и психологические темы начались с самого первого дня и продолжались до самого последнего. Мы спорили, ругались, потом просили друг у друга прощения… но нам было интересно, мы жили, мы познавали мнение друг друга. А зачем ей и мне нужен собеседник без собственного мнения и горячности? В этих спорах я чувствовал её ум с претензией становиться ещё умнее.

Мы оба жили в «скорлупе», только её «скорлупа», в отличие от моей, была более прочной, темной и страшной. Если я мог покидать свою «скорлупу» и подолгу там не появляться, то она должна была туда возвращаться периодически, как домой. Мне кажется, что её «скорлупе» больше бы подошла метафора четырёхугольной темной комнаты.

Фантазия каждого зрелого человека обычно рисует ему в сознании какой-то образ внешнего и внутреннего мира своего избранника, навеянный долгими размышлениями. Так вот, при первой встрече мне казалось, что образ её не тот, что грезился последние годы. Хотя и замечу, что от её богатого, глубокого внутреннего мира, который отпечатался в лучистых глазах, я сразу был в восторге. Но судьбе и сердцу не прикажешь, как говорится, любят вопреки, и я влюбился… это произошло уже на второй встрече. С этого момента меня стало тянуть к ней как магнитом. Я не хотел… не мог быть без моей возлюбленной даже минуты, мне становилось плохо, когда её не было рядом. Душе моей стали необходимы её глубина, рассудительность, серьёзность со взрывами веселья, может, даже небольшая внутренняя грусть и скромная милая улыбка – всё то, что так гармонирует с моим характером и без чего чувства давно не появляются.

Над ней довлела стихия Воздуха. Она ни с кем не могла подолгу быть рядом. Друг ли это был иль любимый – ей необходимо было уходить в свой мир, покидать надолго этих людей, и она сама не знала, когда вернётся. Если бы я тогда это знал… нет, не бросил бы, а изменил бы линию поведения, подстроился бы… она так была несчастна и так мила. Конечно, друзья ей требовались, как и всем людям, но в малых дозах – только по порыву души, который довольно быстро растворялся во мгле её сознания.

Ещё сладкая свобода… она была ей необходима на протяжении всей жизни, в том числе и семейной. Единственный способ добиться её желания не уходить и быть постоянно вместе – это разбудить в ней сильное чувство любви… или хотя бы влюблённости, но тогда только на время. Мне вначале как раз это и удалось: чувства и желание ко мне, но на время…

Был и ещё способ – делать что-нибудь необычное, фееричное, постоянно подогревая её интерес, что, впрочем, не разнится с обычными женскими желаниями. Но что взять с меня, привыкшего долго жить в «скорлупе» депрессии? Я не мог мгновенно перестроиться и не понимал, как это ей необходимо. Да и она сама представлялась мне, напротив, стремящейся к спокойствию, а не к активу. Поэтому я медлил со своими фантазиями, не торопил, да и возможностей по времени было мало… и, конечно, в итоге опоздал.

– … Пустота, она выгрызает меня изнутри, оставь меня на время, не спрашивай… мне это необходимо, – тихо говорила она, когда какие-нибудь внешние факторы волей-неволей становились катализатором страшного душевного процесса. Это было больно слышать – когда любимой не нужна твоя помощь, всегда больно.

С этой трижды проклятой пустотой она давно не пыталась бороться, а лишь отходила в сторону и просила близких подождать, пока холодный ужас не ослабит свою хватку. Хотя нет, одиночество, отрешённость, видимость свободы в паре с замкнутостью были её оружием и давали ей временное облегчение. Именно туда она и уходила от нас, любящих её.

Я мечтал её вылечить, думая, что моя любовь и близкое, родственное знакомство с депрессией и будут лучшим инструментом для лечения.

Я очень боялся перемены её настроения, которое она не могла контролировать, и уж тем более этого не мог сделать я. Но я так к ней тянулся… Это походило на жаждущего пить человека, которому дали кипяток – я должен был пить… я пил… но всё время обжигался, перехватывал, жадно прихлёбывал… опять обжигался, но не в силах был бросить. Только эта жажда была любовная. Поэтому и не в силах был её бросить – не только от жажды, но и от неординарности, от её пьянящего зова и душевного аромата. И всё же я её любил, и поэтому одновременно боялся как человека, могущего легко причинить мне боль, ведь вся моя логика была беззащитна перед её порывами, а значит, и я со своими чувствами был полностью беззащитен.

Ну, а причины такого её поведения можно легко объяснить, объединив старика Фрейда с её подростковыми воспоминаниями, но я не вправе вас в это посвящать… она была несчастным человеком, как и я – это нас объединяло.

Но почему же я пишу один негатив, у вас сложится неверное представление. Наравне с её необычностью, тонкой, сломанной, но какой-то сказочной психикой, у неё была и другая сторона. На удивление, она сочетала сильную материалистичную основу, такую же сильную, как женское или мужское начало. И это начало было таким же мощным, как и та, сломанная сторона натуры. Как правило, люди с ломаной психикой идут по жизни маргиналами – нищими сумасшедшими художниками, писателями, поэтами без крова и сил к полноценной жизни. Но она, клянусь, имела амбиции и способности, чтобы быть на самых высоких ступенях социальной и финансовой лестницы. Вся её внешность, походка, стиль в разговоре говорили об этом. Поверьте мне, я умею это видеть – её карьерное и финансовое будущее ясно светило на меня свысока. К тому же она была самородком из глубинки и, как Михайло Ломоносов, имела колоссальные способности к наукам. Всё, за что она бралась, фантастическим образом получалось у неё как нельзя лучше. Но если бы вы знали, как этот контраст меня притягивал.

Конец ознакомительного фрагмента.