Скоро тридцать

Я со страхом оглядела себя, надеясь, что хотя бы не окажусь голой или в экзотическом ансамбле из кожаных рем ней с цепями. К моему облегчению» на мне была синяя мужская пижама из хлопка – правда, слишком большая по размеру и явно не моя. Потом я заметила, что мое платье и чулки аккуратной стопкой сложены на черном металлическом стуле, а сверху лежат сумочка и туфли. Очевидно, кто-то раздел меня и нарядил в чужую пижаму. Мысль о том, что я была в стельку пьяна и какой-то человек – или какие-то люди – раздевали меня и видели обнаженной, приводила в ужас. Я обхватила себя за плечи. Очень неприятно, что кто-то обращался со мной как с безвольной куклой, однако хорошо еще, что я очнулась целой и невредимой, в мягкой постели, а не где-нибудь под кустами, в крови и синяках. Замечательный сценарий встречи собственного тридцатилетия, подумала я, внезапно осознав, что сегодня у меня день рождения. Я совершенно не помнила, держалась ли на ногах в полночь, когда публика в отеле «Гранд-Хайетт-Вашингтон» шумно и весело приветствовала наступление Нового года, разбрасывая конфетти и выдувая длинные языки из дурацких бумажных дудок, в воздухе парили воздушные шарики, а с потолка сыпалась метель из золотых блесток. Это пробуждение неизвестно где, в чужой одежде, с диким похмельем станет моим первым воспоминанием о начале четвертого десятка жизни. Прелестно.

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в висках, я сползла с кровати, мягко плюхнулась на пол, потом встала, прошлепала к двери, приоткрыла ее и опасливо выглянула наружу. Коридор показался мне гораздо более знакомым, чем спальня. Я сразу же узнала стены карамельного цвета и белый ковер, а в дальнем конце коридора виднелась светлая деревянная дверь, которая, как я знала, ведет в модную кухню, напичканную бытовой техникой из нержавейки. Меня охватил ледяной ужас, а мозг сверлила единственная мысль: черт, черт, черт! Должно быть, прошлой ночью Тед привез меня к себе. Представляю, какова я была вчера, если до такой степени надралась, что наутро ничего не могу вспомнить. Меня утешало лишь то, что я не стала жертвой банды сексуальных садистов и что человек, который, по всей вероятности, переодевал меня (теперь я узнала любимую пижаму Теда), уже видел меня обнаженной. Я от всей души надеялась, что дело обошлось без пьяных признаний.

Высунув голову в дверь, я внимательно прислушивалась, пытаясь определить, находится ли в квартире Тед или – кошмар из кошмаров – и Тед, и Элис. Наверное, как раз сейчас они сладко нежатся в его огромной кровати и, может быть, даже занимаются утренним сексом. С этими черными мыслями я вернулась обратно – насколько я поняла, в комнату для гостей (интересно, а сколько вообще комнат в этой квартире?) и со щелчком закрыла дверь. Я попыталась напрячься и вспомнить, как здесь очутилась, но моя голова выдавала лишь тупую, ноющую похмельную боль. Несмотря на все усилия, я так и не припомнила событий прошлой ночи после неприятного раз говора с Эриком. Меня передернуло от стыда – я так обидела Эрика – и горечи: теперь он считает меня законченной стервой. Последнее, что я помнила, – это как держала в руке запотевший бокал, а потом, запрокинув голову, осушила его одним глотком, так что кубики льда ударились о зубы; мне не терпелось побыстрее ощутить действие алкоголя. Что ж, по меньшей мере одна моя мечта осуществилась: напилась я как следует.

Я принялась разрабатывать план. Надо убираться отсюда как можно скорее, пока Тед и Элис не вышли из спальни. Я вовсе не испытывала желания слушать о том, как сильно нагрузилась вчера вечером, – судя по тому, что им пришлось отвезти меня не домой, а сюда, все ясно и так. На какой-то миг у меня в голове промелькнул вопрос: куда подевалась Нина и почему я проснулась не в ее квартире? Но пока я решила не задумываться об этом.

Я принялась выдвигать и задвигать ящики комода, на деясь отыскать какой-нибудь свитер и кроссовки, подходящие мне по размеру, однако ничего не обнаружила. У меня оставалось два варианта на выбор: либо снова надеть вечер нее платье и туфли на шпильках, либо отправляться домой в пижаме Теда. Ни то, ни другое меня не устраивало. Не хотелось, чтобы меня видели на улице в мужской пижаме на четыре размера больше, но, с другой стороны, в колледже мы всегда поднимали на смех девушек, которые утром плелись домой в вечерних нарядах, как правило, с засосами на шее и спрятанными в сумочку чулками. Мы называли это «Дорога позора» – каждому встречному-поперечному было понятно, что накануне девица перебрала и загуляла.

Однако другого выхода у меня не было. Кроме того, теперь, когда я уже считалась взрослой – по крайней мере теоретически, – кому какое дело, где я провела ночь? И вообще, кто сказал, что по пути мне встретятся знакомые? Нужно лишь пройти с гордо поднятой головой мимо портье в холле, и все.

«Пора убираться», – подумала я. Попытавшись снять пижамные штаны на ходу, я споткнулась и рухнула на пол.

– Черт! – выругалась я и начала подниматься. Сердце, казалось, вот-вот выскочит у меня из груди. «Только бы они меня не услышали, – молилась я, – только бы не во шли и не спросили, все ли в порядке».

В дверь постучали. Я замерла со спущенными штанами. Черт. Черт-черт-черт!

– Элли? – послышался из-за двери приглушенный голос Теда. – Ты в порядке?

– М-м, угу, – промычала я.

– Можно войти?

– Ну… – Стараясь выиграть время, я лихорадочно на тянула штаны и осмотрелась в поисках зеркала, желая оценить свой внешний вид – если вас ждет встреча лицом к лицу с Единственным и Неповторимым, который бросил вас ради бывшей жены, а дело к тому же происходит наутро после того, как он отволок вас к себе домой, потому что вы безобразно напились, вам вряд ли захочется предстать перед ним с опухшими глазами, пепельно-серым лицом и такой вонью изо рта, будто всю предыдущую ночь вы дочиста вылизывали пол ближайшей станции метро.

Зеркала нигде не было. Я провела пальцами по волосам и обнаружила, что на макушке они спутались в копну. Я вспомнила, как сильно у меня вчера были накрашены глаза: наверняка вся тушь растеклась и я теперь похожа на больного енота.

– Элли? – позвал Тед и, повернув ручку, чуть приоткрыл дверь. – Ты в порядке?

Я осмотрелась по сторонам, ища, куда бы спрятаться, и в то же время понимая, что веду себя нелепо. Неожиданно в моей памяти всплыла однажды услышанная фраза: в пол ной мере узнаешь человека не тогда, когда у него все в ажуре, а тогда, когда он хлебает дерьмо полной ложкой, если можно так выразиться. Вздохнув, я, как могла, выпрямила спину, расправила плечи, высоко подняла голову и сказала:

– Можешь войти.

Дверь открылась, и вошел Тед. Он был в пижаме, как и я, и еще в темно-синем махровом халате и кожаных тапочках. С минуту мы оба молчали и просто стояли, глядя друг на друга. Я прекрасно знала, что похожа на общипанную курицу, но взъерошенный, почти беззащитный вид Теда после сна всегда меня волновал и трогал. В такие моменты он полностью принадлежал мне. То есть раньше принадлежал, поправила себя я, вспомнив о бывшей жене, которая, очевидно, сейчас находилась в соседней комнате.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тед.

– Лучше всех, – решительно ответила я, но, увидев его недоверчивый взгляд, глупо улыбнулась: – Ну, может, слегка не в своей тарелке.

– С днем рождения, – негромко сказал Тед. Он не забыл.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Э-э… неловко спрашивать, да и не надо посвящать меня во все пикантные подробности, но все же – как я оказалась у тебя?

– Ты что, не помнишь? – удивился он.

Я отрицательно помотала головой.

– Совсем?

– Нет, – сказала я, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Теперь я точно не хотела ничего знать.

– Ну… я… мне не хотелось бы переходить границы, – немного натянуто произнес Тед.

– Что? О Боже, что произошло?

Я ударилась в легкую панику. Что бы там ни случи лось, это было настолько гадко, что у Теда не поворачивается язык рассказать. Значит, я устроила не просто пьяный дебош или какую-нибудь глупую выходку. Что же я натворила? Я вспомнила о своей работе для веб-сайта «Голд ныос». Может, я оскорбила Ника Блумфилда или кого-то еще из руководства канала? И меня теперь уволят? Или уже уволили? Выходного пособия, выплаченного мне фирмой «Сноу и Друзерс», хватит еще на пару месяцев. И что делать потом? Снова идти в адвокаты? Мысль о возвращении на судебно-процессуальную каторгу была невыносима.

– Тебе, наверное, лучше присесть, – промолвил Тед, стоя у дверей с видом человека, которому очень хочется оказаться где-нибудь в другом месте.

– Выкладывай.

– Хорошо, хорошо, – вздохнул Тед. – Извини, что именно я вынужден тебе об этом говорить, но ты и твой… парень вчера поругались. Когда он ушел, ты очень расстроилась и слишком много выпила. Я беспокоился за тебя и привез к себе. – Словно не зная, куда девать руки, он сунул их в карманы халата и не мигая смотрел на черно-белые эстампы в рамочках над кроватью.